Слишком многое разделяло довольно умеренных «северян» и радикальных «южан». Юг был за республику, Север – за конституционную монархию. Юг – за революционную диктатуру на время переходного периода, а Север ориентировался на Учредительное собрание.
Да и во всех других важных вопросах - о тактике вооруженного восстания, о будущих границах Польши - всюду были разногласия.
Кроме того, в Петербурге упорно подозревали руководителя Южного общества во властолюбии. Идею революционной диктатуры трактовали как бонапартизм. Человека, мечтавшего о славе Вашингтона, за глаза называли Наполеоном, забывая о том, что будущий император Франции был далек от того, чтобы отдавать лучшие годы своей жизни на разработку республиканской конституции.
И все же некоторые сдвиги в сторону объединения были. На нем настаивали молодые и весьма энергичные члены Северного общества - поэт Кондратий Рылеев и писатель Александр Бестужев.
Во время поездки П.Пестеля в Петербург в 1824 году было решено через два года созвать объединительный съезд Южного и Северного обществ.[23]
Южное и Северное общества вели переговоры о координации действий и установили контакты с Польским патриотическим обществом и Обществом соединенных славян. Декабристы планировали убить царя на военном смотре, силами гвардии захватить власть и реализовать свои цели.
Выступление намечалось на лето1826 года.[24]
Еще с 1820 года умами декабристов стала все более овладевать идея «военной революции» - военного восстания без участия народных масс. Они исходили из опыта двух типов революции:
· французской 1789 года – революции «черни», сопровождаемой «беспорядками и безначалием»;
· испанской 1820 года, «организованной, без крови и беспорядков», совершившейся при содействии дисциплинированной военной силы, руководимой авторитетными военачальниками.
Военная революция «наподобие гишпанской» особенно импонировала декабристам. Она была призвана явиться альтернативой революции типа французской, а в условиях России предотвратить новую «пугачевщину», вероятность которой они допускали.
1824-1825 года были отмечены активизацией деятельности декабристских обществ. Выросла их численность, преимущественно за счет военной молодежи. Вплотную была поставлена задача подготовки военного воспитания. Предполагалось начать его в столице- Петербурге, «яко средоточии всех властей и правлений». На периферии члены Южного общества должны оказать военную поддержку восстанию в столице. Весной 1824 года в результате переговоров Пестеля с руководителями Северного общества была достигнута договоренность об объединении и совместном выступлении, которое намечалось на лето 1626 года - время предполагавшегося царского смотра войск.
В период летних лагерных сборов 1825 года М.П. Бестужев-Рюмин и С.И. Муравьев-Апостол узнали о существовании Общества соединенных славян (оформилось в 1823 году). Тогда же состоялось его объединение с Южным обществом. В 1823 году в Северное общество вступил К.Ф. Рылеев, который принял группу молодых и энергичных офицеров гвардии и флота, составивших «рылеевскую отрасль».[25]
Но над тайным обществом нависли темные тучи. Офицеры не соблюдали конспирации, слишком смело рассуждали о своих делах при посторонних. В общество проникли шпионство и измена.
В ноябре 1825 года в главную императорскую квартиру в Таганроге поступило сразу три доноса о тайном обществе. Один из шпионов предоставил даже полученное им для передачи П.Пестелю письмо со сведениями о ячейке в Кавалергардском полку и о планах организации типографии. Однако самым страшным для Южного общества оказался донос от человека, которому Пестель многое доверял и который был знаком даже с содержанием « Русской Правды». Этим предателем стал штабс-капитан Майборода, незадолго перед тем уличенный в растрате казенных денег. Опасаясь расследования, Майборода, давно уже выведывавший секреты своего командира полка, притворяясь его единомышленником, решил упредить течение событий.
Не успел П.Пестель получить от своих друзей в штабе армии сообщение о том, что общество, видимо, раскрыто, как внезапно распространилась ошеломляющая новость: 19 ноября в Таганроге умер Александр I. Это известие должно было ускорить события.[26]
Перед кончиной Александра его брат и законный наследник Константин Павлович отказался от престола. Поэтому в завещании Александра было сказано, что трон наследует следующий брат, Николай Павлович. Когда стало известно о кончине императора, Николай все же из этических побуждений счел нужным присягнуть и привести войска к присяге Константину. Константин же, проживавший в Варшаве, присягнул Николаю. Получилось вроде бы два царя, признававших не себя, а другого.
Радикальные члены тайного общества решили воспользоваться ситуацией. Они стали распространять среди своих солдат слухи, что император Александр, умирая, в своем завещании освободил крестьян и сократил военную службу с двадцатипяти до пятнадцати лет. Царем же по закону должен быть Константин, который все это исполнит. Таким образом заговорщики пытались создать хаос в столице.[27]
Не зная об отречении Константина, Сенат, гвардия и армия присягнули ему 27 ноября 1825 года. После выяснения ситуации была назначена переприсяга Николаю, которого из-за личных качеств (мелочности, солдафонства, мстительности и прочее) не любили в гвардии.
Появилась возможность воспользоваться внезапной смертью императора, колебаниями власти, оказавшейся в обстановке междуцарствия, а также неприязнью гвардии к престолонаследнику. Учитывалось и то, что некоторые высшие сановники заняли выжидательную позицию по отношению к Николаю и были готовы поддержать активные действия, направленные против него.
Кроме того, стало известно, что в Зимнем дворце знали о заговоре и вскоре могли начаться аресты членов тайного общества, которое фактически перестало быть тайным. Декабристы планировали в сложившейся ситуации поднять гвардейские полки, собрать их на Сенатской площади и заставить Сенат «добром» или под угрозой оружия издать « Манифест к русскому народу, » который объявлял об уничтожении самодержавия, а также о ликвидации крепостного права, учреждении Временного правительства, введения свобод и прочее.
Часть восставших должна была захватить Зимний дворец и арестовать царскую семью, планировалось захватить и Петропавловскую крепость. Кроме того, П.Г. Каховский взял на себя задачу перед началом выступления убить Николая I. Руководителем восстания («диктатором») был избран князь С.П. Трубецкой.[28]
Окончательно план восстания был утвержден на квартире Рылеева 12декабря 1825 года.
А вечером того же дня П.Пестеля внезапно вызвали в штаб армии, куда, как ему сообщили, неожиданно приехал состоявший при царе генерал – адъютант Чернышев. При въезде в Тульчин глава Южного общества был задержан, и ему пришлось отдать свою шпагу. Ядом, который хранился у него уже несколько лет, он не воспользовался: еще теплилась надежда на восстание на Юге, на успех заговора в Петербурге.
П.Пестель прекрасно понимал, что успех политической революции решается в столице. Но оперативной связи с Петербургом тогда не было, и руководители Южного общества проводили день за днем в мучительной неизвестности, теряясь в догадках и предположениях. Ежедневно рискуя быть арестованным, П. Пестель так и не решился дать сигнал к восстанию.
7. ВОССТАНИЕ
В Петербурге же утром 14 декабря 1825 года колонна Московского полка во главе с Александром Бестужевым построилась в каре у памятника Петру I, напротив Сената. Вскоре туда прибыл гвардейский морской экипаж во главе с Николаем Бестужевым, а также Гренадерский полк.[29]
Еще раньше, когда стало известно, что 14 декабря назначено днем присяги Николаю, декабристы задумали, чтобы полки, отказавшиеся присягать на верность новому императору, со знаменами и барабанным боем шли по казармам, зовя присоединиться к восстанию и двигаться на Сенатскую площадь. Но, во первых, участники заговора, напутав, не собрались вместе. Во-вторых, назначенный диктатором князь Трубецкой в последнюю минуту испугался и на площадь вообще не пришел. Отказавшиеся от присяги несколько полков по казармам не пошли, а отправились прямо на Сенатскую площадь. Что там делать, они не знали.[30] Организаторы восстания действовали нерешительно. Солдаты дрожали от холода. Офицеры спрятали сабли в ножны.
Новому императору Николаю I удалось окружить мятежное каре десятью тысячами верных ему войск (в то время как восставших было около трех с половиной тысяч). Но восставшие считали, что не все еще потеряно. Ряд полков при случае готов был примкнуть к восстанию.
На Сенатской площади был и народ – рабочие, ремесленники, дворовые, разночинцы. Многие из них сочувствовали восстанию. Строители Исаакиевского собора кидали в Николая I и в его свиту камни и поленья.[31]
Взбунтовавшимися войсками пытались командовать братья Бестужевы и, как потом отмечалось в донесении, «люди во фраках»- Глебов и Кюхельбекер. Но, пожалуй, ярче всех выглядел Каховский (тот самый, который взял на себя задачу перед началом выступления убить Николая I, но так и не решился ее выполнить). Каховский с двумя заряженными револьверами и кинжалом метался перед строем солдат и кричал: «Ура! Константин!»
К бунтовщикам подскакал увещевать их петербургский генерал-губернатор граф Милорадович, прославленный боевой офицер, снискавший любовь и уважение не только у правящей верхушки, но и у простых солдат. Каховский выстрелил и ранил его. С Каховским произошло что-то непонятное. Он оскалил зубы, невнятно кричал какие-то слова и ни с того ни с сего напал на офицера из императорской свиты, нанося ему удары кинжалом в лицо.[32]