Выборы в парламент в июне 1831 года проходили под знаком борьбы за реформу и дали сторонникам последней большинство в 136 голосов. В сентябре 1831 года билль прошёл в палате общин и перешёл на утверждение в палату лордов. Однако последняя проголосовала против билля, даже не потрудившись его обсудить. Это было открытым вызовом народу. В массах росло возбуждение. В Бристоле и Глазго толпа разгромила дома наиболее ненавистных противников реформ. Выступления народа напугали вигов. Правительство прибегло к свирепым репрессиям: участники выступлений в Бристоле и Глазго были отданы под суд, несколько человек были казнены.5 декабря 1831 года правительство в третий раз внесло в палату билль о реформе, и в марте 1832 года новый билль, пройдя в палату в общин поступил в палату лордов. Однако и в этот раз лорды изуродовали и отвергли билль. Это вызвало огромное возбуждение в стране. Политические союзы буржуазии призывали народ не платить налоги до тех пор, пока билль не станет законом.
Сторонников реформы добились своего и билль прошёл через палату лордов. Подписанный королём 7 июня 1832 года билль стал законом.
Избирательная реформа складывалась из двух частей. Прежде всего подверглось пересмотру и перераспределению представительство в парламенте отдельных городов и районов.56 "гнилых" и "карманных" местечек, то есть большинство таких, были лишены права посылать депутатов в парламент. [32] Это освободило 111 мест. Помимо того было урезано представительство от 32 мелких избирательных округов, посылавших до этого по 2 депутата: у них было оставлено право посылать лишь одного человека. [33] В общей сложности, освободилось 143 места, которые и были разделены между новыми претендентами: 65 мест получили города, до сих пор вовсе лишённые представительства, 65 получили сельские округа, 13 мест получили Шотландия и Ирландия. Предоставление новых мест сельским округам подчёркивало компромиссный характер реформы: голоса буржуазии уравновешивались голосами лендлордов. [34]
Билль о реформе внёс изменения в избирательную систему внутри округов. Отныне все избирательные округу делились на две группы: городские и сельские. Право голоса в городских округах получали лица, занимающие квартиру, которая приносила в год не менее 10 фунтов стерлингов. [35] Это означало лишение права голоса почти всех рабочих, мелких ремесленников и прочего трудящегося люда. В сельских округах право голоса получали все собственники земли, получающие доход не менее 40 шил. в год. [36] Арендаторы - долгосрочные съёмщики земли получали право голоса, если платили арендную плату в сумме 10 ф. т. ст. в год, арендаторы краткосрочные съёмщики земли, если платили арендную плату в суму 50 ф. ст. в год. [37]Эти ограничения лишали право голоса всех бедных арендаторов и прочих крестьян, не говоря уже о батраках. В то же время билль о реформе увеличивал представительство в парламент от городской буржуазии и крупных арендаторов в деревне: число избирателей в стране возросло на 200 тыс. чел. Трудящиеся города и деревни ничего не получали от реформы.
Силу общественного мнения осознали государственные и политические лидеры страны, они не только были вынуждены считаться с народом. Но и стали использовать его для пропаганды своей политики. Об этом свидетельствуют, прежде всего выступления ведущих парламентских лидеров на различного рода собраниях, их поездки по стране. Такие контакты были и прежде, но особенно их активность стала заметна уже осенью 1832 года, когда проходили выборы в новый, пореформенный парламент, когда сократилось число местечек, увеличился электорат и возросла его роль в ходе выборов. Сами выборы были отмечены накалом борьбы кандидатов между собой за места в палате. Так, в 1832 году в Великобритании было 227 таких эпизодов. Вместе с тем эти же выборы 1832 года отличались также и другим духом, другим настроением многих избирателей, которые подметили современники, а позднее и исследователи. В стране царил небывалый подъём, многие рассматривали реформы лишь как первый шаг на пути преобразований и жили в ожидании дальнейших перемен. Этому в немалой степени способствовала та агитация за реформу, которая велась в обществе. В речах ораторов реформы нередко представало, как единственное средство решения всех проблем. Наиболее активными в ходе избирательной кампании в борьбе за голоса избирателей оказались виги и радикалы, добившиеся серьёзного успеха. [38]
В результате в палату общин было избрано 320 вигов, до 50 мест получили радикалы, которые вместе с ирландскими депутатами и диссентёрами составили группу в 190 человек, и консерваторы 150. Несмотря на сохранившиеся злоупотребления, взяточничество, коррупцию, а порой и открытый подкуп избирателей (партии, которые предлагали реформы). Радикалам и вигам отдавали свои голоса избиратели новых промышленных округов. Так, от Бирмингема в парламент прошёл Т. Аттвуд[39], от Шеффилда - Д.С. Бекингем, от Лидса - Т.Б. Макколей, от Манчестера - Ф. Марк и С. Томсон. Однако было бы неравномерно утверждать, что города голосовали только за радикалов и вигов, или что все радикалы избирались в новых округах. Многие из них выставили свои кандидатуры в старых.
Таким образом на данном этапе вопрос о значении реформы 1832 года и направлении дальнейшей политики стал наиболее важным для политических деятелей страны правительства и парламентариев.
Реформа 1832 года была первой в ряду реформ избирательного права в Великобритании в 19 веке, поколебавшей средневековый принцип равного представительства от корпоративных единиц и ознаменовавшей начало перехода к новым принципам представительства от количества населения. Она проводилась правящей аристократией и верхушкой финансовой буржуазии в их же интересах, что обусловило незначительный результат. Вместе с тем, она показала, что правящая элита, под серьёзным давлением, но была готова пойти на уступки, на компромисс с торгово-финансовой и промышленной буржуазией, лишённой политической власти, влияние на политику представительства, и заинтересованной в её изменении.
В тоже время начал постепенно меняться и характер деятельности нижней палаты. По началу члены палаты всё ещё рассматривали себя представителями регионов, а не партий и имели реальную возможность самостоятельно выступать с законодательной инициативой. Вместе с тем личная инициатива парламентариев во время споров возросла. Интенсивность работы усилилась: увеличился объём деятельности нижней палаты, сессии становились длиннее. [40]Таким образом, буржуазия в целом и, в частности промышленная буржуазия одержала победу в борьбе за участие в центральном и местном управлении.
В Ротлей - Темпле в Леспершире, в небольшой комнате с дубовой обшивкой вместо обоев, почерневшей от времени, с видом на парк с востока и в небольшой садик с юга, 25 октября 1800 года родился Томас Бабингтон Маколей.
Ребенок очень рано обнаружил все признаки замечательного ума. В три года он почти не разлучался с книгой. Он проводил за ней целые часы, лежа на ковре перед камином. Игры его не интересовали. Его голова постоянно была занята прочитанным или собственными фантазиями на прочитанное. Экономка и мать были вечными слушательницами этих импровизаций, переписанных "печатным словом". Первым его чтением, по выбору родителей, были книги духовного содержания, а затем, по выбору самого ребенка - "Потерянный Рай" Мильтона, "Странствие пилигрима" Боньяна, Вальтор Скотт и все, что давало работу его воображению. Он постоянно жил в области вымыслов аллегорических фигур, деятелей прошлого. Ребёнка не устраняли от разговора старших, и мало по малу он тоже принимал участие в семейных дебатах и делах, что по моему мнению, и повлияло на дальнейшую судьбу и интересы Томаса.
Школьное обучение юного Маколея началось в 1813 году и продолжалось пять лет в известном тогда пансионе Престона в Шельфорде близ Кембриджа. Любимыми его предметами были история и литература. У Престона он жил на полном содержании, дома появлялся редко. Юные годы Тома протекали в самый разгар аболиционного движения[41]. Семейная обстановка этих годов носила характер военных действий с непрерывной тревогой то радостных, то печальных действий, шумом бесконечных дебатов, с приливом и отливом брошюр, бумаг и писем… [42]
В 1818 году Маколей поступил в колледж Св. Троицы Кембриджского университета. [43] Европейские революции 20-х XIXвека вызывали брожение в общественном мнении Англии, прежде всего молодежи. Маколей более всего прислушивался к признанному студенческому вожаку Ч. Остину, близкому к философским радикалам (утилитаристам). Большое влияние на Томаса оказал студенческий дискуссионный клуб. Студентам было запрещено обсуждать на заседаниях общества вопросы текущей политики, но такие обсуждения все - таки проходили в замаскированном виде, в форме обращения к событиям прошлых эпох. Именно здесь у Маколея мог сформироваться метод исторических параллелей, которые он впоследствии часто использовал. В это же время начала выявляться область его будущих интересов как историка: на заседаниях клуба он выступал, в частности, с речами о Кромвеле и лорде Страффорде. [44]
С этих пор начинает рушиться умственная гармония с его семьёй. Кружок Вильберфорса, с которым был солидарен бывший директор колонии Сьерра - Леоне, отличался в эту пору строго консервативным складом во всём, что не касалось рабства. Между тем, подобно христианской морали, заставшей Захарию, разойтись с семейными воззрениями и стать в ряды эмансипаторов негров, близость к этим эмансипаторам в свою очередь заставила его сына примкнуть к либералам. Это было в полнее естественно и логично. Данные, которыми пользовались аболиционисты, воздействовали на общество и вызывая его сочувствие к неграм, картины тяжёлого положения рабов и жестокости плантаторов, совершенно неожиданно для агитаторов кружка Вильберфорса гармонировали с мрачным эхо английской жизни в её измученных низах. В воображении не узкого гуманиста на смену негров и плантаторов появились при этом белые рабы и их владыки. Именно это настроение переживал Маколей в стенах Кембриджского университета, а дружба с коллегой Чарльзом Остином, восторженным поклонником республиканских учреждений, Соединённых Штатов, окончательно решило исход настроений. Дома ничего не подозревали об этом. Учение шло своим порядком с выдающимся успехом, а в ногу с ним, т.е. в духе семьи, маршировали и политические воззрения Тома. [45]