Русские цивилисты отмечают, что историческое развитие правозаступничества и судебного представительства пошло двумя путями. В одной группе государств они сохранились в обособленном виде до настоящего времени, в другой группе – соединились и слились в одну профессию. Первую группу образуют Франция, Англия, Бельгия и Испания. В этих странах лица, занимающиеся профессионально ведением чужих судебных дел, разделяются на два класса: на адвокатов (avocats, barristers, abogados) и поверенных, или стряпчих (avouйs, attorneys, procuradores). Адвокаты – это лица с высшим юридическим образованием, занимающиеся подачей гражданам юридических советов, сочинением для них важных судебных бумаг и произнесением в их защиту речей в заседаниях судов. Они – юрисконсульты и судебные ораторы, и ничего больше. Напротив, стряпчие, от которых требуется обладание практическими сведениями в праве, являются заместителями тяжущихся и исполняют вместо них всю остальную черную работу, необходимую при ведении судебных дел: они собирают и подготовляют фактический материал, разыскивают свидетелей и документы, подают и получают судебные бумаги, присутствуют в заседаниях судов, приводят в исполнение судебные решения и т. д. Таким образом, в этих странах адвокатура представляет собою либеральную профессию, аналогичную профессии врачей, архитекторов, инженеров и т. п.; судебное же представительство имеет характер чисто ремесленной деятельности и стоит наряду с маклерством, агентурой и другими видами посредничества.
В России, как и в других славянских государствах, адвокатура существовала издавна не в виде самостоятельной профессии, а в связи с судебным представительством: судебное представительство, вначале допускавшееся только по исключению для некоторых категорий лиц (детей, женщин, стариков, монахов, глухих), получило впоследствии свободное применение и обратилось в профессиональное занятие особого класса лиц, которые, будучи лучше других знакомы с нормами права и процесса, стали в то же время исполнять роль и правозаступников. Но никакой организации этот класс профессиональных поверенных не имел, так что до издания судебных уставов 1864 г. судебное представительство, соединенное с адвокатурой, продолжало оставаться абсолютно свободной профессией.
Отсутствие требования какого бы то ни было умственного и нравственного ценза, отсутствие всякой организации, всякого надзора и вдобавок письменный порядок судопроизводства, облеченный канцелярской тайной, привели к тому, что ведением судебных дел, которое состояло преимущественно в сочинении состязательных бумаг, стали заниматься прогнанные со службы чиновники и другие лица столь же сомнительной нравственности, успевшие каким-либо путем приобрести некоторое знакомство с законами. Преследуя свою выгоду и стремясь возможно больше запутывать и затягивать дела, они являлись главными виновниками процветания клауз и ябедничества, характеризующих дореформенное правосудие.
Составители судебных уставов хорошо понимали, что в интересах правильного отправления правосудия занятие адвокатурой не может быть предоставлено всем и каждому, а должно быть сосредоточено, по примеру западноевропейских государств, в руках отдельного класса лиц, обладающих таким же умственным и нравственным цензом, как судьи и прокуроры. С этой целью и было решено создать сословие присяжных поверенных. Но условия тогдашней жизни не позволили осуществить эти планы в полном объеме. Сознавая, что в первое время число лиц с требуемым для присяжных поверенных цензом будет крайне ограничено и что, таким образом, потребность населения в юридической защите останется в значительной степени неудовлетворенной, составители уставов решили предоставлять присяжным поверенным монополию ведения дел только в тех городах, где число их достигнет известного комплекта, а до этого времени дозволили заниматься ведением чужих дел в судах всем правоспособным гражданам за немногими изъятиями. Вследствие этого наряду с официальной присяжной адвокатурой не прекратила своей деятельности прежняя самозванная, закулисная адвокатура. Чтобы поставить предел ее увеличению, был создан в 1874 г. институт частных поверенных, и право заниматься ведением гражданских дел предоставлено только присяжным и частным поверенным.
Большинство дореволюционных русских цивилистов склонялись к двухступенчатой системе правозаступничества. В современной России, как известно система правозаступничества – одноступенчатая. По нашему мнению, в этом вопросе возможно использование опыта дореволюционной России.
В трудах дореволюционных русских цивилистов важное внимание уделялось вопросам подсудности дел различного рода. Михайловский пишет: «Если как истец, так и ответчик живут в пределах одного и того же судебного округа (или участка, на которые разбита для распределения дел между различными судами вся территория государства), тогда вопрос о том, какому судье судить тяжбу между сторонами, не возбуждает сомнений. Истец и ответчик – оба живут в Харькове: значит и дело их, ценою свыше 500 руб., подсудно харьковскому окружному суду. Но как быть, когда ответчик живет в одном судебном округе (например, в Харькове), а истец в другом (в Москве)? Харьковский или московский суд станет разбирать дело? Суд по месту жительства истца или ответчика? Общее правило таково, что по месту жительства ответчика («местная подсудность»). Каждому, конечно, выгоднее судиться в суде ближайшем: не надобно далеко ехать к источнику правосудия, в ближайшем местном центре живут знакомые, которым можно оставить адрес для принятия судебных бумаг, здесь же тяжущийся имеет и знакомого адвоката и т. д. Итак, при выборе между, удобствами истца и ответчика, чьим же интересам правосудие отдаст предпочтение? Интересам именно ответчика: ведь его истец заставляет судится, и, может быть, без достаточных оснований. И пока неправота ответчика не доказана, закон должен относиться внимательно к его интересам, – вот почему и дает привилегию: судиться там, где ему удобнее, по месту хозяйственной или служебной оседлости. И если бы истец предъявил к нему иск не там, где ответчик живет, тот вправе заявить «отнюдь о неподсудности»: требование, чтобы ненадлежащий суд не рассматривал дело. Кроме этой подсудности (общей) наш процесс знает и специальную: напр., по месту нахождения недвижимости, и др. Впрочем, закон представляет тяжущимся возможность – путем добровольного соглашения выбирать между многими, одинаково компетентными судами (например, окружными) тот, где истец и ответчик желают почему-нибудь судиться: надо только, чтобы этим договором не была нарушена подсудность по роду дел, – нельзя дело, подсудное только окружному суду, разбирать у земского начальника, и наоборот. Непредъявление со стороны ответчика отводов о неподсудности по месту жительства принимается за согласие судится в этом суде; отвод о неподсудности должен быть заявлен до первого заседания по делу».
В современном российском гражданском праве в этом вопросе пошли по пути, поддерживаемым большинством дореволюционных русских цивилистов. Слушанье дела в гражданском судопроизводстве происходит по месту нахождения ответчика.
2.2 Особенности гражданского судебного процесса
Значительная часть современного гражданского процессуального права посвящена порядку рассмотрения дел в гражданском суде и отдельным частям гражданского процесса. Не оставляли этот вопрос без внимания и дореволюционные русские цивилисты.
Любой гражданский процесс начинается с предъявления иска. По мнению русских дореволюционных правоведов право на иск есть право на защиту своего гражданского права. На первоначальной стадии развития человеческого общества каждый самолично, своими силами защищает то, что считает своим; в случае необходимости он пользуется содействием товарищей (членов рода). В дальнейшем допустимость самопомощи все более и более суживается; расширяется роль государства, как органа контролирующего; управомоченный лишается возможности приступить к самопомощи раньше, чем органы государства не дадут ему на то разрешения. Впоследствии государство окончательно запрещает самопомощь в деле защиты лицом гражданского права. Но тем самым оно должно было принять обязанность дарования правовой помощи на себя, – конечно, после ходатайства о том частного лица и предварительного расследования вопроса о правонарушении в суде. Таким путем, как следствие запрета самопомощи, как возмещение этого ограничения, и явилось право на иск. Отсюда же вытекает, что право на иск есть право по отношению к государству, а не к той противной стороне, которая дает повод к иску, повод искать защиты у государства.
С процессуальной стороны значение имеет деление исков по тем последствиям, которые влечет за собою судебное решение: является ли таковым последствием возможность принудительного осуществления признанного права, или же оно заключается вообще в упрочении юридического положения лица. Обыкновенно таким последствием является присуждение ответчика к известным действиям в пользу истца: к передаче имущества, к выполнению обязательства, к непротивлению некоторым действиям истца. Предположением для подобных исков служит нарушение истцовых прав со стороны ответчика. Однако бывают случаи, когда такого нарушения еще нет, – а потому не может быть пока иска о присуждении. Но опасность правонарушения «в грядущем» висит в воздухе, – и дабы предотвратить обиду права, стороны имеют интерес теперь же, немедленно, узнать, как взглянет суд на их обязанности и права, на их юридические отношения, в том случае, если бы дело дошло до правонарушения.