Уже в апреле он представил царю доклад, в котором доказывал необходимость «непоколебимой строгости к злоумышленникам... и тесного сотрудничества с людьми благополучными», чтобы убедить народ и образованную часть общества в дееспособности самодержавия и его готовности заботиться о народе [49, с.357]. Начальник комиссии предлагал пересмотреть паспортную систему и облегчить переселение крестьян из малоземельных губерний, установить отношения нанимателей с рабочими, т.е. ввести рабочее законодательство, обеспечить надлежащее руководство печатью, преобразовать губернские административные учреждения.
Летом 1880 г., когда активно действовали народовольцы, Лорис-Меликов предупреждал царя, что «проявление вредных социальных учений в нашем отечестве достигло таких размеров, при которых дальнейшее их развитие могло возбудить основательные опасения относительно сохранения в будущем не только общественного спокойствия, но даже существования государства» [49, с.360]. Он добился отставки вызывавшего наибольшую неприязнь общества министра просвещения Д.А. Толстого и назначения товарищем министра финансов Н.Х. Бунге. Был поставлен вопрос об отмене выкупных платежей и подушной подати.
В основу программы М.Т. Лорис-Меликова были положены две основные идеи. Во-первых, сотрудничество с либеральными кругами, перевод их из лагеря оппозиции в лагерь союзников по борьбе с революционным движением. Формой такого сотрудничества должно было стать общегосударственное представительство, причем об этом говорилось в очень осторожной форме. Автор программы настоятельно подчеркивал, что такая мера совсем не ведет к ослаблению самодержавия, а, наоборот, будет способствовать его укреплению. Подобные оговорки были вызваны тем, что, несмотря на кризис в верхах, Александр II вовсе не стремился совершить крутой поворот в политике. М.Т. Лорис-Меликов убеждал царя, и небезуспешно, в его необходимости. Во-вторых, облегчение положения крестьян, что должно было, с одной стороны, создать благоприятные условия для развития сельского хозяйства, а с другой – ослабить недовольство деревни и удержать крестьян от участия в массовых выступлениях [52, с.244].
В августе 1880 г. Верховная комиссия была распущена, а Лорис-Меликов назначен министром внутренних дел. Одновременно этим же указом императора было упразднено получившее печальную славу III Отделение Собственной его императорского величества канцелярии, и корпус жандармов подчинен министру внутренних дел [49, с.369]. Это означало, что в руках Лорис-Меликова оказалась сосредоточенной огромная власть, отчего это время современники и стали называть «диктатурой Лорис-Меликова». Заняв министерский пост, он опубликовал обращение к жителям столицы, в котором обещал «без малейшего послабления» наказывать за «преступные действия, позорившие общество» и «оградить законные интересы его здравомыслящей части». Министр заявил, что рассчитывает на поддержку общества как «главную силу, могущую содействовать власти» [22, с.205].
Пригласив к себе редакторов либеральных изданий, Лорис-Меликов заверил их, что они получили возможность обсуждать мероприятия правительства, однако просил не волновать умы мечтаниями о каких-либо представительных собраниях. Речь может идти лишь о том, что земства будут пользоваться правами, предоставленными им законом, и выяснять нужды и желания населения разных губерний. Результаты встречи не замедлили сказаться. Авторитет правительства Лорис-Меликова в глазах общества вырос [51, с.159].
Он имел основание утверждать в новом докладе Александру II, что политика в значительной мере «удовлетворяет внутреннее стремление благомысленной части общества и укрепляет временно поколебленное доверие населения к силе и прочности власти» [51, с.160].
«Великие реформы» остались «отчасти незаконченными», писал докладчик и предлагал для их завершения организовать две комиссии – административно-хозяйственную и финансовую – для обсуждения законопроектов, которые затем будут рассматриваться общей комиссией из выборных представителей земств и городов и лицами, назначенными правительством. Комиссия должна была собираться на срок не более двух месяцев, и затем одобренный ею законопроект передавался в Государственный совет, где уже лишних выборных представителей не было, а лишь приглашались 10–15 лиц, «обладавших особыми познаниями, опытностью и выдающимися способностями» [52, с.247]. Видное место в программе занимал закон о печати, для разработки которого создавалась специальная комиссия. Закон должен был устранить вызывавший особое недовольство цензурный произвол и ввести практику судебного разбирательства. Программа была рассчитана на 5-7 лет и должна была осуществляться при поддержке общества.
Проект Лорис-Меликова был обсужден на совещаниях у царя 3 и 13 февраля и утвержден Александром II 17 февраля. Наконец, 28 февраля императору был представлен проект учреждения из «представителей ведомств и сведущих лиц двух представительных и обшей комиссии» [52, с.248]. К 1 марта 1881 г. было подготовлено правительственное сообщение об их созыве и, обращаясь к великим князьям и наследникам, император заявил, что «сделан первый шаг к конституции». Но сделан он не был. Бомба, брошенная в императорскую карету 1 марта 1881 г., гибель Александра II и приход к власти Александра III круто повернули курс государственной власти вправо.
Взрыв 1 марта 1881 г. на Екатерининском канале в Санкт-Петербурге положил начало новой исторической эпохе. Причем перемена политического курса правительства была настолько резкой, что определение «период контрреформ» появилось, с одной стороны, как созвучное понятию «контрреволюция», а с другой - отражало отношение к ней современников, на которых поворот произвел тяжелое впечатление и иногда рассматривался как катастрофа [4, с.46].
1 марта 1881 года на престол вступил его сын Александр III. Новый император короновался 15 марта 1881 года в Успенском соборе Московского Кремля [3, с.46]. Царствование сына совершенно не походило на правление отца, которого Александр III ничем не напоминал даже внешне. Покойный государь был красив, обладал изысканными манерами, природной добротой и мягкостью в личных отношениях. Новый император, по воспоминаниям крупного политического деятеля С.Ю. Витте, «походил на большого русского мужика из центральных губерний, ему больше всего подошёл был костюм: полушубок, поддёвка и лапти… он не был красив, по манерам был скорее более или менее медвежатый…» [32, с.52].
Александр Александрович ни в детстве, ни в ранней юности не рассчитывал на российскую корону. Законный наследник престола – его старший брат Николай Александрович – скончался на 22-м году жизни от туберкулёза (в некоторых источниках – от чахотки). Александр Александрович стал цесаревичем в 20-летнем возрасте, т.е. будучи уже вполне сформировавшимся человеком. В отличие от отца Александр III не был храбрым человеком. Боясь покушений, он удалился в Гатчину, во дворец своего прадеда Павла I, спланированный как старинный замок, окруженный рвами и защищенный сторожевыми башнями (за что получил прозвище «Гатчинский пленник») [4, с.54].
Выросший в офицерской среде, Александр не получил образования которое подобает иметь будущему императору. Оставляло желать лучшего воспитание юноши. Александр III был надменным и грубым, к людям он относился как к подчиненным ему солдатам [3, с.212]. В своё время у его отца были великолепные наставники, в том числе и известный русский поэт В.А. Жуковский, стремившийся к тому, чтобы из его питомца вырос всесторонне образованный, гуманный государь, заботящийся о благоденствии народа. Духовным наставником Александра III был теоретик самодержавия, обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев, который первое время после восшествия на престол своего воспитанника был самым влиятельным лицом в правительстве.
«Император Александр III, - писал Витте, - был совершенно обыкновенного ума, пожалуй, можно сказать, ниже среднего, ниже средних способностей, ниже среднего образования…» [32, с.57]. Недостатки, впрочем, своеобразно возмещались упрямством, а также силой и твёрдостью его характера. Эти качества дали о себе знать в первые же месяцы правления.
В мощной фигуре Александра III присутствовала самодержавная царственность. Физически он был чрезвычайно силен: ломал подковы, гнул серебряные рубли. Характер был у него спокойный, уравновешенный, очень твердый, в редких случаях он колебался [3, с.214]. И все же для государственного деятеля важнее ум и образованность, недостаток которых отмечает С.Ю. Витте – апологет самодержавия, заподозрить которого в сокрытии правды о царе очень трудно.
Однако Александр III имел одно необычное для русских императоров свойство: он не завидовал чужому уму, приближал к себе и ставил на важнейшие государственные посты талантливых, неординарных людей (например, министры финансов Н.Х. Бунге (с 1881 по 1886 гг.), И.А. Вышнеградский (с 1888 по 1892 гг.), С.Ю. Витте (с 1892 по 1903 гг.), позднее – председатель Комитета министров) [4, с.62].
По сравнению с другими императорами Александр III не отличался гипертрофированным интересом к армии, он стремился уберечь страну от войн. В течение его тринадцатилетнего царствования Россия не участвовала ни в одной войне. Исключением был первый и последний в правлении этого царя военный эпизод – победа генерала А.В. Комарова над афганцами в сражении при р. Кушке (1885 г.).
Никто из императоров ХIХ века не отличался такой приверженностью ко всему русскому, как Александр III. Это проявлялось и во внешнем облике: русская одежда, борода, заправленные в сапоги брюки. Подчеркнутая любовь к русскому сочеталась в нем с неприязнью к «инородцам» – полякам, финнам, евреям, армянам и представителям других национальностей [4, с.77]. Стремление подчеркнуть все русское распространялось на экономическую политику, которая носила протекционистский характер, способствуя росту национальной промышленности и торговли.