Вскоре после смерти А.Н. Демидова в 1747 г. императрицей Елизаветой Петровной был издан указ, по которому его алтайские заводы переходили в собственность царской фамилии. В 1761 г. Елизавета Петровна приказала генерал-майору А.И. Порошину, назначенному ею в 1752 г. начальником Колывано-Воскресенских заводов, приступить к строительству сереброплавильного и медеплавильного заводов. Порошин, руководивший до того времени заводами из Петербурга через доверенных лиц, вынужден был сменить столичный быт на необустроенность Сибирской глубинки и ехать на Алтай для личного руководства горным производством. В 1761 г. управляющий Кабинетом действительный статский советник А.В. Олсуфьев составил доклад, в котором говорилось: «… для плавки руд, выплавки серебра и прочих металлов построить завод около реки Оби, или где поблизости и изобилию лесов способное и людям здоровое место усмотреть…». На этом докладе рукой Елизаветы была начертана резолюция: «Быть по сему». Тогда же был выпущен её именной указ Сенату «О размножении состоящих в ведомстве Кабинета Нашего Колывано-Воскресенских заводов». Исполняя распоряжения Елизаветы и Порошина, специалисты Колывано-Воскресенских заводов принялись изучать все местные возможности.
Специалисты решили, что новый монетный двор не стоит возводить рядом с уже имевшимся Барнаульским медеплавильным заводом или строившимся Павловским. Удобное место предложил крестьянин Малышевской слободы Михаил Зайцев: «…вниз по реке Оби по течению, оной с правой стороны, на речке Нижний Сузун, водой и лесами изобильное…». Поэтому указом из канцелярии Колывано – Воскресенских заводов от 27 марта 1764 г. маркшейдеру Н. Бахореву (Бахареву) предписывалось «для выплавки и перечистки меди и производства оной в денежное дело завод строить на речке Нижнем Сузуне от деревни Нижнее – Устьсузунской в 15 верстах, где прежде была деревня Быкова, от Малышевской слободы за 20 верст. Главным смотрителем и устроителем завода быть Вам. В помощь Вам и для точной Вашей команды дать гиттенфервалтера Балле да гиттенфервалтера со Змеиногорского рудника Елагина, берггешворена Чулкова и унтершихтмейстера II класса Ивана Теснова. Употреблять их там, где самому времени не достанет. Строить с упреждением планов, хорошо, к прочному состоянию надежно. Материалы беречь, людей использовать полностью». На вновь строящийся завод были отправлены плотинные мастера Мартин, Рябинов и Латников, прежде участвовавшие в строительстве многих плотин и имевших нужные знания. С Павловского завода для кладки горнов и прочих печей были присланы 36 человек. Гидросиловую установку на Сузунском заводе строил гидротехник Д.Ф. Головин, участвовавший в строительстве Павловского завода и оставшийся там в качестве заготовителя леса и угля. Для охраны стройки были направлены 20 солдат и драгун под командой каптенармуса Фёдора Ярославцева.
Само строительство началось лишь в мае 1764 г., ибо только 9 мая 1764 г. И. Бахарев получил из канцелярии Колывано – Воскресенских заводов «Наставление», в котором излагался план строительных работ. Медеплавильный завод строился по образцу Колыванского, предназначенного ещё в 1759 г. к закрытию из-за истощения лесов, а «фабрики» (цеха) для монетного дела были спланированы так же, как на Екатеринбургском монетном дворе. Размеры этих «фабрик» - расковочной, плющильной, прорезной, якорной – были определены «мастером Семеном Розцевым с товарищами». Постройкой монетного двора руководил титулярный советник Улих. Одновременно с заводскими возводились и жилые строения. Дома строились приказным служителям, канцеляристам и подканцеляристам – каждому отдельно, копиистам и писарям – по избе с горницею и с сенями в одном перерубе с одной печью, мастеровым и работным людям – на две семьи, солдатам – на четыре семьи. Для служителей и холостых солдат должны строиться казармы. Строительство жилых помещений предполагалось закончить к октябрю 1764 г. Так вместе с заводом возникал и заводской поселок Сузун.
Несмотря на задержки работ, связанных с весенним паводком 1765 г. , все же удалось на недостроенном еще монетном дворе произвести во время посещения завода с 1 по 12 июня 1765 г. А.И.Порошиным пробную очистку меди из штейнов[5], привезенных с Барнаульского завода и получить 5577 пудов очищенной меди. А после пожара 14 июня 1765 г., поглотившего недостроенный монетный двор вместе с заводом, собраться с силами, восстановить утраченное, достроить недостроенное и 2 сентября 1766 г. прорапортовать Кабинету о возможности конце сентября открыть денежный передел из сузунской меди. Чеканка монеты завершала медеплавильное производство. Поэтому сентябрь 1766 г. следует считать началом работы Сузунского медеплавильного завода с монетным двором. Это подтверждается и словами самого управляющего Кабинетом Л.В. Олсуфьева: «...Сузунский завод и при нем денежный двор, которые в 1766 году пущены в действие».
А.П. Бородавкин и С.И. Маслениковский, восхищаясь ее внушительными размерами, свидетельствуют, что «плотина... достигала 147 сажень в длину, 12 саженей ширины и 3 сажени высоты»[6], относят эти размеры, видимо, к 1798 г. Плотина, перегородив р. Нижний Сузун, создала пруд. По данным П.С Палласа и СИ. Гуляева, водоем этот был длиною «менее» или «около версты», а по свидетельству Фалька «длиною в 350 и шириною в 100 сажен». Гуляев считал, что ширина пруда «около 80 сажен» (1883 г.).
Сузунский монетный двор предназначался для чеканки сибирской медной монеты, для изготовления которой требовалось ежегодно около 10 тыс. пудов меди, а ее накопилось на алтайских заводах к началу строительства Сузунского комплекса свыше 30 тыс. пудов в виде слитков, как побочного продукта при выплавке серебра. В дальнейшем предполагалось, что на Сузунский завод для выплавки меди будут доставляться штейны (полупродукты серебряной плавки) с Барнаульского, Павловского и Алейского сереброплавильных заводов. Для выплавки требовался известняк, который добывался у деревни Бобровской в 20 верстах от Сузуна, а глина для изготовления кирпича копалась у деревни Лушниковой в 35 верстах от поселка. Древесный уголь и дрова поставлялись из Сузунско-Инского бора, площадь которого насчитывала свыше 100 тысяч десятин.
После переплавки штейнов на Сузунском заводе медь в штыках поступала на монетный двор, где она разогревалась в горнах и расковывалась молотами в полосы, а последние снова разогревались и прокатывались на плющильном стане. После чего из нее на прорезных станках вырезались кружки. Их обжигали на чугунных сковородках, подавали на гуртильные станки для нанесения рубчиков на ребре (гурт) и, наконец, на них выдавливался соответствующий рисунок на лицевой и оборотной стороне медных кружков – монет.
Алтайские медные руды были намного богаче уральских, но качество алтайской меди намного уступало уральской из-за вредных примесей, а Кабинет и горная администрация вместо улучшения технологии медного производства предпочитала в целях экономии использовать низкосортную медь на выделку монеты, что давало огромные прибыли при минимальных расходах. Производство меди на Алтае можно было намного увеличить, но низкое качество ее и отсутствие спроса ограничивали выплавку меди потребностями монетного двора.
Сибирская медная монета имела хождение от г. Тары на западе до Камчатки на востоке и не признавалась в Европейской части России. Вырабатывая ежегодно монеты на 250-300 тыс.р., Сузунский комплекс не только быстро насытил рынок Сибири и Дальнего Востока, но и вызвал ряд трудностей. Дело в том, что государственные казначейства принимали от крестьян уплату налогов и повинностей серебром, и поэтому крестьяне, в свою очередью, свои товары продавали также только за серебро. Приезжавшие в Сибирь купцы также отказывались от приема сибирской монеты. В результате этого курс сибирской монеты падает, а доходы царского кабинета сокращаются. И Кабинет находит для себя выход из положения в том, что с 1781 г. Сузунский монетный двор получает право чеканки общероссийской монеты, что отрицательно сказывалось на государственных доходах.
По предписанию Алтайского горного правления от 30 декабря 1835 года при Сузунском заводе были учреждены исправительные казармы для мастеровых, «замеченных в дурном поведении, как на службе, так и в не оной». Казарма поручалась унтер – шихтмейстеру, в помощь которому назначался один из «несемейных» мастеровых, который был старостой. Он жил постоянно в казарме и должен был быть «постоянным блюстителем поступков и даже разговоров» провинившихся мастеровых. В казармы мастеровые отправлялись по приказанию управляющего завода или пристава. Их содержали до тех пор, пока не проходил месяц без замечаний. Кто попадал туда второй раз, испытывался три месяца, третий - шесть месяцев, четвертый - год. Те мастеровые, которые не исправлялись через год, отдавались горному начальству и с ними поступали «по закону». Мастеровые подвергались наказанию розгами. До 25 ударов назначалось без ведома управляющего заводом, более 25 ударов - только по его разрешению.
Министерство финансов стремится к закрытию Сузунского монетного двора по причине отрицательного влияния на государственный бюджет, и в 1845 г. главный начальник Алтайских заводов получает предписание министерства финансов: «По общим видам правительства желательно было бы, чтобы выделка медной монеты если не вполне с настоящего, то, по крайней мере с будущего 1846 г., была совершенно прекращена, дабы постепенным прекращением прилива в народное обращение медной монеты уничтожить стеснение, терпимое от скопления оной в уездных казначействах». Но, натолкнувшись на упорное сопротивление Кабинета и Горной канцелярии, министр вынужден был отступить и 1 декабря 1845г. предписывал: «Выделку медной монеты на Сузунском монетном дворе, а с тем вместе и действие медных рудников и Сузунского завода оставить в настоящем их виде».