По мнению К.В. Вертяева, "кемализм" является политической религией. Он приводит концепцию секуляризма Д.Е. Смита, который выделял три аспекта [этапа] секуляризма в соответствии с историческим опытом ряда стран:
(1) Отделение церкви от политики
(2) Рост влияния государства на религиозные, социальные, экономические аспекты жизни общества
(3) Формирование секуляристской политической культуры на основе легитимности и национальной идентичности.
По мнению К.В. Вертяева, в Турции эти этапы пройдены не были, так как во время активизации идеологии этатизма "происходило целенаправленное разрушение религиозного базиса всей культуры в целом, внедрение секуляризма в ткань политической культуры страны". Таким образом, в Турции не произошло отделения религии от государства – вместо этого был введён "тотальный контроль [над религией] с внедрением "научно обоснованных" ценностей вместо традиционных исламских".
Несмотря на мощь военного аппарата, стоит констатировать тот факт, что постепенно западники теряют свои позиции на политической арене Турции. Как уже упоминалось выше, общественные позиции они утратили уже давно, а в сельской местности этих позиций не было вообще. Как пишет В.И. Данилов, "перед западниками вырисовывается нелёгкая дилемма – сохранить правила демократической процедуры или плюнуть на демократию и продолжить репрессии против своего противника".
При этом внутри всего исламского мира в целом нет единства. По мнению А.А. Игнатенко, в настоящее время происходит борьба "трёх исламистских проектов":
(1) Либеральный [вестернизаторский, модернизаторский]
(2) Джихадистский [фундаменталистский]
(3) Традиционно-консервативный
Стоит отметить, что либеральный проект в большинстве стран не встречает поддержки масс, оставаясь частью мировоззрения наиболее образованной элиты.
В Турции исламизм можно разделить на течения в рамках трёх "проектов". Приведём наиболее удачную, на наш взгляд, классификацию, сформулированную Н.Г. Киреевым:
(1) Террористический [только террор]
(2) Жёсткий [террор + пропаганда, главный враг существующего режима]
(3) Мягкий [умеренный курс действующего ныне правительства]
Ренессанс ислама в Турции, на наш взгляд, вызван несколькими взаимосвязанными причинами. Пожалуй, наиважнейшая среди них – психология масс. Турецкое население в большинстве своём остаётся набожным и отказывается принимать сугубо европейский принцип "кесарю – кесарево, богу – богово". Таким образом, смена цивилизационной парадигмы, о которой упоминалось выше, произошла только "на бумаге" и в умах прозападнонастроенной части населения. На настроениях масс сказывается также тяжёлое экономическое положение страны, которое было вызвано форсированной модернизацией и интеграцией в капиталистический мир, которая привела к постоянным цикличным экономическим и финансовым кризисам. Поэтому призывы шериатчилер [исламистов] построить исламскую экономику встречались массами с восторгом.
Кроме того, немаловажным фактором остаётся то, что Европа раз за разом ставит шлагбаум Турции в её стремлении интегрироваться в ЕС. Разумеется, этот фактор действует на настроениях западников, а не на настроениях масс. Турецкие либералы всё чаще начинают задумываться о консолидации разрозненного исламского мира, а не об интеграции в Европу.
Весомым аргументом исламистов, который привлекает в их ряды и массы, и интеллигенцию, является идея о том, что "век реформ" и модернизации не только не сделал из Турции передовую державу, но ещё и стал причиной приобретения Турцией пороков западного общества, таких как "проституция, наркомания, алкоголизм, неизвестные ранее болезни…одновременно утратив любовь, доброту, правдивость, альтруизм, поэзию". Как пишет И.В. Кудряшова, "кризис норм и ценностей…вызван разрушением традиционного [и] неуспехом нового".
Главной же особенностью исламизма в Турции [помимо того, что ислам официально отделён от государства], является генезис исламизма "мягкого" толка. Своего рода мусульманские либералы, Белая Партия, предлагают свой вариант цивилизационного развития, который по своей сути имеет все шансы стать подлинно "евроазиатским" или "мусульмано-европейским". Риторика Эрдоана и его сторонников благожелательно встречается в Европе и США, которым близок дух компромисса, являющийся, пожалуй, центральной идей умеренных исламистов. Но в самой Турции к этой риторике подход двоякий, о чём речь пойдёт во втором параграфе нашей работы.
После того, как в июне 2001 г. была закрыта партия Фазилет, её сторонники разделились на два течения – традиционалистов из партии Саадет и "обновителей" из Белой Партии [основана в августе 2001 г., считается "правоконсервативной партией исламистского толка"].
Во главе второй встал бывший мэр Стамбула, популярный в Турции политик Реджип Тайип Эрдоан, окончивший в своё время духовную школу имамов-хатибов и участвовавший в ряде происламских партий и движений. В декабре 1997 г. на митинге Эрдоан прочитал стихи Зии Гёкальпа, где были такие слова: "Минареты – наши штыки, купола – наши каски, мечети – наши казармы, а правоверные – наши солдаты". Вследствие этого он был осуждён на 10 месяцев согласно статье 312/2 УК Турции [разжигание религиозной розни].
ПСР предложила вниманию общественности совершенно новую программу-компромисс, выступая за "демократическое, светское и социальное государство". Политическая гибкость Эрдоана привела к тому, что победив на выборах 2002 г., ПСР удерживает власть в стране до настоящего времени, даже несмотря на то, что военные и КС делают серьёзные попытки к закрытию партии; электорат партии абсолютно нормально составляют и либералы, и исламисты.
Н.Г. Киреев приводит высказывание обозревателя оппозиционной ПСР газеты Джумхуриет: "Эрдоан освободился от консерватизма Эрбакана, прибегнул к более мягкому тону и сократил исламскую риторику…но итоги выборов свидетельствуют, что процесс модернизации сопровождается, пусть и в мягком варианте, активным присутствием политического ислама".
Налицо желание руководства партии представить её существование таким же органичным, как существование партии христианских демократов в Германии. По всей видимости, мы наблюдаем общий кризис политических теорий, нуждающихся в нравственном фундаменте своих теорий, как живое нуждается в воздухе.
Также абсолютно понятно, что правящая элита "выучила" уроки истории XX в. и, "памятуя о неоднократных военных переворотах, приложила немало усилий…чтобы освоить стандарты западной демократии". Как пишет Н. Киреев, в турецких СМИ стала популярна тема так называемой "красной черты", которую "новой власти не следует пересекать, чтобы не вызвать подозрений в её намерении подорвать в стране светский режим".
Обращает на себя внимание и программа партии. Созданная "по мотивам" копенгагенских критериев, она провозглашает полное принятие западных свобод. Разумеется, провозглашается и свобода совести, а роль ислама сводится к религии большей части населения; фактически нет никакого задокументированного намёка на исламизм, кроме двух небольших фраз в конце преамбулы [Всё будет лучше с нами, с помощью Аллаха] и в конце всей программы [Будет ли Аллах…помощником нашей нации?].
Как компромисс в программе звучат задачи партии, совмещающие в себе создание "мусульманской демократии", интеграцию в Европу и сотрудничество с армией, как гарантом анти-экстремизма.
3 ноября 2002 г. Белая Партия победила на выборах в меджлис, получив 54% голосов [второе место заняла Народно-республиканская партия, набравшая 19% во главе с Денизом Байкалом, далее НРП. Остальные не прошли 10%-ный барьер].
Уже 23 ноября 2002 г. была провозглашена новая программа правительства, нацеленная на вступление в ЕС и основанная на программе ПСР. Для этого предполагалось решить ряд глобальных задач: создание новой либеральной [здесь и далее – Копенгагенской или КК] конституции, проведение операций по борьбе с международным и внутреннетурецким терроризмом, борьба с коррупцией. Эрдоан часто повторял тезис о необходимости ликвидации коррупции, как главного врага нищеты.
Реакция турецкого и западноевропейского общества [прежде всего, интеллигенции] не заставила себя долго ждать. И там, и там мнения разошлись. Одни приветствовали "новое лицо" исламистов, другие указывали на то, что умеренный ислам – дело рук США, желавших получить контроль над важнейшим регионом. Об этом писал в книге "В ожидании шариата" Эрбиль Тушальп: в начале 90-х в США "было решено экспортировать в Турцию теорию "мягкого ислама". Орган радикальных исламистов, Милли Газете, в своём редакционном материале согласился с выводами Тушальпа: "Запад воспринимает "мягкий ислам" как средство использования мусульманского мира в своих интересах".
Несмотря на это, турецкая элита демонстрирует не только желание, но и волю к самостоятельной политике, зачастую избегая шмиттовского деления "друг-враг". Скажем, Турция единственная из стран-членов НАТО открыто заявила о поддержке РФ в пятидневной войне в Южной Осетии, а затем протестовала по поводу мелкого экономического спора; Турция часто была барьером для США в их антитеррористической деятельности. Наконец, Турция - единственный член НАТО, протестовавший против кандидатуры нового генсека на выборах в марте-апреле 2009 г. Причём основной причиной протеста было то, что именно Фог Расмуссен [кандидат и нынешний генсек НАТО] отказался запретить к публикации в одной из датских газет карикатур на пророка Мухаммеда, сославшись на свободу слова.