Жители Зарайска торопили воеводу с возвращением. Отпустив коломничей, Пожарский вернулся на воеводство. Сунбулову пришлось покинуть Рязанщину. На пути его лежал Зарайск. Не желая возвращаться в Москву с неутешительными вестями, Сунбулов решил напасть на Зарайск и наказать его воеводу и жителей за непокорность. Но он плохо рассчитал свои силы. Зарайск был укреплён гораздо лучше, чем Пронск, и его оборонял князь Дмитрий Пожарский.
Подойдя к Зарайску ночью, Сунбулов занял посад, прилегающий к крепости. Пожарский находился в каменном детинце. Там он мог выдержать любую осаду. Но воевода всегда предпочитал наступление. Едва забрезжил рассвет, его воины атаковали врага и при поддержке горожан изгнали его из посада. Сунбулов отступил в Москву, запорожцы – на границу.
Пожарский не посылал обличительных посланий боярскому правительству, но именно его распорядительность и энергия спасли дело. Победы Пожарского под Пронском и Зарайском окрылили восставших.
Участие в восстании городов стало поворотным пунктом в жизни Пожарского. На собственном опыте князь Дмитрий Михайлович всё больше убеждался в том, что лишь сплочение всех национальных сил и решительная борьба с завоевателями могут спасти Россию. Живой патриотизм оказался сильнее социальных предрассудков. В то время как большинство дворян либо сохраняли верность семибоярщине, либо, примкнув к земскому лагерю, старались отмежеваться от восставших низов, князь Дмитрий четко определил свой путь. Он бесповоротно примкнул к движению, которое всё больше приобретало общенародный характер.
Восстание рязанцев явилось искрой, брошенной в пороховой погреб. Почва для взрыва была давно готова. На огромном пространстве от Северщины до Казани на востоке и Вологды на севере города один за другим заявляли о поддержке освободительного движения. Земский лагерь, казалось бы, сформировался в мгновение ока. Население проявляло невиданную до того активность. Посадские миры собирали сходки и выносили постановление не признавать более власть боярского правительства, сотрудничавшего с интервентами. При мирном исходе дела руководство движением сохраняли местные воеводы. В ряде городов, например в Казани, власть бояр пала под напором восставшего народа.
Народ двинулся освобождать Москву. Московское восстание вписало едва ли не самую трагическую страницу в историю московской смуты. Несмотря на то, что бояре давно ждали народных выступлений и готовились их подавить, события застали их врасплох.
Воевода Пожарский мог бы переждать трудные времена в безопасном месте – крепости Зарайске, но он рванулся туда, где назревали решающие военные события.
За оружие взялись тысячи москвичей. Их гнев и ярость грозили смести с пути все преграды. Теснимые со всех сторон наемники подожгли город. В первый день восстания пожар испепелил лишь небольшую часть города. На другой день погода выдалась ветреная, что облегчило поджигателям их дело. Отступая перед огненной стихией, отряды ополчения вместе с населением ушли из Замоскворечья. Но на Сретенке интервентам преподали жестокий урок.
С утра москвичи успели выстроить на Сретенке около Введенской церкви укрепленный острожек. Пожарский искусно руководил его осадой в течение дня. Под ударами вражеских сабель упал на землю князь Пожарский. Его тяжело ранили в голову. Кровь залила ему глаза. Патриоты не бросили своего командира. Едва живого, его вынесли с поля боя, уложили на дно возка и увезли в безопасное место. Оттуда князя Дмитрия переправили в Троице-Сергиев монастырь под защиту крепких монастырских стен. Обширный город за два-три дня превратился в груду развалин и пепла. Тысячи москвичей, лишившись крова и имущества, разошлись во все стороны.
Сожжение Москвы потрясло ум и душу народа. Тысячи беженцев разошлись в разные концы страны с нищенской сумой. Из их уст люди узнавали подробности неслыханной трагедии. Поруганная честь отчизны звала народ к борьбе и мщению.
1.2 Кузьма Минин
Предки Кузьмы Минина происходили из Балахны – небольшого поволжского городка в окрестностях Нижнего Новгорода. Жители Балахны издавна кормились соляным промыслом. Кузьма Минин не получил доли в соляных промыслах, и ему пришлось искать свой путь в жизни. В юности он не раз сопровождал отца в его поездках в Нижний Новгород, где близко познакомился с торговым делом. После раздела имущества с братьями Кузьма получил свою долю наследства и перебрался в уездный центр. Здесь он купил себе двор, завел лавку и занялся мясной торговлей.
Кузьме Минину пришлось приложить много усилий, прежде чем он обзавелся прочными связями в нижегородском округе. Приходилось объезжать деревни, закупать скот, перегонять его в город, там забивать. В летнюю пору мясо портилось мгновенно, и его надо было успеть продать. Мясоторговцы не могли просуществовать без определенного круга заказчиков, принадлежавших к зажиточным кругам посада. Лавок в мясном ряду Нижнего Новгорода было достаточно, и Минин старался поддерживать добрые отношения со своими заказчиками, чтобы удержать их. Состоятельным покупателям доставались лучшие куски, которые шли по самым высоким ценам. Кости и сухожилия шли бедноте за бесценок.
Как пришлому человеку Кузьме Минину пришлось всего добиваться самому. Когда посад избрал его своим старостой, для него это было огромным успехом. В голодные годы многие торговцы пустились в бешеные спекуляции. Они буквально грабили посадских людей. Кузьма же и в самые трудные времена вёл дела, как полагалось честному и добропорядочному торговцу.
Эхо войны прокатилось по всей стране. В Нижнем Новгороде Кузьма Минин продолжал торговать в своей лавке. Но теперь ему чаще приходилось иметь дело со сборщиками податей. Война требовала денег, и казна обложила посадское население новыми поборами.
Кровавая гражданская война истощила силы русского народа, подорвала мощь вооруженных сил. Враги захватили два её крупнейших города – Новгород и Смоленск – главные пункты обороны западных и северных границ. Они утвердились в Москве. Подорванное изнутри Русское государство оказалось в смертельной опасности.
Тревогой и гневом исполнились сердца патриотов. Кузьма Минин разделял чувства народа. Совсем недавно он вместе с другими нижегородцами участвовал в подготовке земского ополчения. Без материальной помощи посада местные воеводы не смогли бы быстро снарядить и послать на выручку Москвы воинских людей. Подобно прочим патриотам, Кузьма горячо верил, что усилия всей земли приведут к немедленному успеху. Тем горше он переживал надвигавшуюся катастрофу. Минин не догадывался о своей будущей миссии. Пока он играл более чем скромную роль.
Нижний Новгород обладал превосходной системой обороны. Лишь несколько русских городов имели каменные крепости, по мощности равные Нижегородскому кремлю. В кремле против главного собора помещалась съезжая изба. Там местные власти творили суд и расправу. В разгар Смуты выборные посадские люди пользовались исключительным влиянием на дела. Обычно посадский мир собирал сходку по осени в первые дни нового года (Новый год в то время праздновали 1 сентября). Мир выбирал из своей среды старост и присяжных, или целовальников. Чаще других выборные городские посты занимали те, кто располагал большими деньгами. В Нижнем таких было много. Но в лихую годину посадские люди выбирали себе старост не по деньгам. Осенью 1611 года патриоты выдвинули и провели в городскую управу Кузьму Минина.
Минина трижды посетил один и тот же сон. Виделось Кузьме, будто идет он со многими ратными людьми на очищение Московского государства. Мысль о подвиге во имя спасения отечества давно волновала Минина. Но он не решался никому открыться. Как человек трезвый, Кузьма привык соотносить замыслы с наличными средствами. Поэтому, пробуждаясь ото сна, он каждый раз оказывался во власти безотчетного страха. «За свое ли дело берешься?» - спрашивал себя Минин. Сомнения осаждали его со всех сторон, он отдавал себе отчет в том, что у него нет никакого воинского опыта. А кроме того, Кузьма принадлежал не к власть имущим (старейшим), а к черным тяглым людям. При пробуждении его било, как в лихорадке. Всем существом своим он ощущал непомерную тяжесть. «Болезнуя чревом», Кузьма едва поднимался с постели. Среди тяжких терзаний рождалась вера в то, что сама судьба призвала его совершить подвиг во имя родины. В голове его вновь и вновь звучали слова, как бы услышанные им сквозь сон: «Если старейшие (дворяне и воеводы) не возьмутся за дело, то его возьмут на себя юные (молодые тяглые люди), и тогда начинание их во благо обратится и в доброе совершение придет!»
Избрание в земские старосты Кузьма воспринял как зов судьбы. С его приходом съезжая изба стала подлинным оплотом патриотических сил. Нижегородские посадские люди с тревогой следили за осенними боями в предместьях Москвы. Монахи Троице-Сергиева монастыря своевременно известили их о том, что ополчение стоит н6а грани распада из-за тяжелых потерь, голода и нужды. Горожане и сами знали о критическом положении дел в Москве. После каждого нового боя в город привозили раненых ратников.
Нижегородские воеводы и приказные не знали, на что решиться. Не они, а посадский староста Минин выступил с инициативой организации нового ополчения.
1.3 Второе ополчение
Главным центром освободительного движения в стране с осени 1611 года стал Нижний Новгород – крупный торгово-ремесленный центр на Волге. Именно тогда местная посадская община избрала земским старостой торгового человека Кузьму Минина. Выбор был на редкость удачным, авторитет Минина не вызывал сомнений у сограждан. В недавние голодные годы Кузьма Минин проявил себя человеком справедливым и честным. Не в пример некоторым своим собратьям по торговле он не наживался на страданиях народа, не гнался за высокими ценами на продаваемые им съестные припасы.
Новый земский староста сразу же занял четкую гражданскую позицию. Его пламенное обращение к нижегородцам с призывом помочь всеми силами и средствами в создании нового народного ополчения для освобождения России от иноземных захватчиков нашло отклик. Минин первым пожертвовал на общее дело немалые деньги. Почувствовав народную поддержку, Минин решился и на некоторые чрезвычайные меры. Тех купцов-толстосумов, которые не желали делать взносы, принуждал к этому с одобрения земской избы и схода жителей. Весьма показательно, что земская изба во главе с Кузьмой Мининым стала в те дни фактической властью в городе и его обширном уезде. Царский воевода оказался как бы не у дел, его тогда было не слышно и не видно… Это лишний раз подтверждает, что в критические моменты истории самой глубокой, прочной и действительной основой патриотического движения являются народные массы.