По высшей шкале ценились иностранцы, известные журналисты и политики: за них можно было получить крупные суммы – до нескольких миллионов долларов. Содержались такие пленные в относительно нормальных условиях. Это, правда, не касалось порядков банды Арби Бараева, где мучили всех пленников, даже «сверхприбыльных».
Похитители попроще предпочитали «работать» с гражданскими специалистами. А так как в Чечне их была нехватка, заложников вылавливали в соседних республиках - Ингушетии, Дагестане, Северной Осетии, Кабардино - Балкарии. За них не обязательно брали долларами, договаривались об обмене на стройматериалы, автотранспорт, продовольствие.… Так что многие чеченцы, проживавшие в других республиках, ездили за дешевым сахаром или лесом на свою историческую родину [9, С. 231].
Самой «мелкой монетой» на невольничьем рынке платили за российского солдата. В силу разных обстоятельств и причин товар этот после Хасавюрта не защищался ни федеральной властью, ни казначейством. Правда, отдельные регионы порой пытались вытащить своих земляков из плена. Так, например, администрация Краснодарского края заплатила за прапорщиков Солтукова и Москалева 50 тысяч долларов, а за освобождение рядовых Бережного и Ватутина краснодарцы отдали 40 тонн муки. Но эти факты скорее исключения из правил.
Сотни российских офицеров и солдат несколько лет гнули спины на чеченских хозяев. В Веденском и Итуш-Калинском районах они выращивали горный чай; у селения Анлерой обрабатывали маковые плантации, в Ножай-Юртовском районе пасли скотт, многие строили дорогу на Шатили. Их содержали в ужасных условиях: каторжная работа от зари до зари, холод, голод, побои… Не все выдерживали такие испытания. Как заметил один из работорговцев: «Попавшие в плен будут сидеть долго…если, конечно: за десять месяцев из чеченского плена был отпущен только один военнослужащий, принимавший участие в боевых действиях», а ведь в Хасавюртовских соглашениях предусматривалась выдача всех пленных.
К сожалению, российских военнопленных, годами томившихся «во глубине чеченских руд», так и не удалось вызволить. Их стоны не услышали ни в Грозном, ни в Москве. Аслан Масхадов пытался спасти имидж Ичкерии перед Западом, некоторые высокопоставленные члены МВД примеривали на себя тесноватые мундиры миротворцев, а некоторые ведущие политики поднимали рейтинги перед очередными парламентскими и губернаторскими выборами. А рядовые солдаты оставались в их глазах теми пешками, которыми можно пожертвовать, чтобы выиграть партию. И никто из участников политических игрищ не вспомнил об известном принципе: «Война продолжается до тех пор, пока из плена не вернулся последний солдат».
Держава, умеющая начинать войну, должна уметь и достойно ее заканчивать. Иначе за нее впредь никто не станет воевать. Между тем новая война назревала. Фактическая независимость Чечни обернулась разбоем, разрухой и всеобщим обнищанием рядовых жителей. Благоденствовали только бандитские стаи, прикрывавшие свои постыдные деяния ваххабитской риторикой.
Убийства, грабежи, наркомания и проституция стали в «правоверной мусульманской» республике обыденными явлениями. Молодых и голодных волчат Ичкерии уже не сдерживали ни добрые традиции отцов и дедов, ни суровые законы шариата [9, С. 235].
Местная интеллигенция против такой независимости «проголосовала руками и ногами». Многие талантливые ученые, врачи, инженеры, преподаватели вынуждены были покинуть родные места. Чеченский народ оказался в тяжелом положении: реальной стала угроза деградации, всеобщая разруха, нищета, массовая безработица. Старики годами не получали пенсии. А убийцы, преступники жили в роскошных домах и ни в чем не испытывали нужды.
Главной мишенью ошалевших от вседозволенности сепаратистов стали «инородцы»: 350 тысяч русских, побросав годами нажитое, покинули Чечню. Те же, кто остался, сполна испил горькую чашу.
А здесь своя чудовищная хроника. Зверски убит атаман Сунженской линии Подкоязин, отрублены головы всем казачьим старейшинам в Червленной, публично растерзан в Улус-Мартане настоятель православной церкви отец Анатолий. Тысячи русских подвергнуты избиениям, изощренному изнасилованию… Летом 1999 года зверски замучен последний русский житель станицы Шелковской. Девяностолетнего старика молодые «дипломированные» террористы из учебных лагерей после долгих пыток зарезали ножницами для стрижки овец.
За последние годы чеченские бандиты захватили более 100 тысяч квартир и домов, принадлежавших русским, дагестанцам, людям других национальностей. Почти 50 тысяч своих соседей чеченцы обратили в рабство. А сколько «рабов» гнули спины на строительстве высокогорной дороги через Главный Кавказский хребет в Грузию, работали на самодельных нефтеперегонных заводах, обрабатывали маковые и конопляные плантации. И тут невольно напрашивается вопрос: почему к вопросам геноцида так безучастны были наши правозащитники – профессионалы Боннэр, Шабад, Ковалев и другие? Наверное, защита русских не входит в их планы.
На гербе самопровозглашенной республики Ичкерия красовался одинокий волк. Он считается на Кавказе самым зловещим хищником, опасным как для своих, так и для чужих. Кровь – его стихия. Волков на кавказских кручах отличается беспощадная жесткость к человеку. Именно эти качества становятся родовыми для чеченских головорезов – сепаратистов, воюющих под «волчьими» знаменами.
Государство, умеющее начинать войну, должно уметь и достойно ее заканчивать. Иначе за такое государство впредь никто не станет воевать. А новая война уже назревала.
III. Вторая Чеченская война.
1. Пришествие ваххабизма.
В исламе очень распространен культ святых, о существовании которых не было и речи в годы составления Корана при жизни пророка Мухаммеда. С расцветом такого культа появилось множество братств и орденов с их шейхами, обладавшими абсолютным авторитетом и неограниченной властью, стало считаться, что именно эти религиозные лидеры являются носителями небесной благодати, способной передаваться от основателя к его приемнику (чаще всего к сыну или другому близкому родственнику) легендами, деяния приукрашивались и превращались в чудодеействия, а места захоронения становились святыми местами, объектом паломничества. Считалось, что гробницы таких святых обладают чудодейственной силой, излечивающей и помогающей правоверным, поэтому на них смотрели как на святилища, они превращались в объекты иступленного почитания. Их посещение считалось богоугодным делом.
В ХI веке культ святых стал распространяться по всему исламскому миру, а в некоторых районах, как у берберов в северной Африке, едва ли не оттеснил на задний план культ Аллаха – настолько распространилось и заняло первостепенное место почитания святых и их мазаров. Это нравилось не всем. Стремясь возвратить исламу его чистоту и избавить его от самозваных святых, в ХVIII веке аль-Ваххаб и его последователи – ваххабиты, суровый аскетизм некоторых исключал любой культ (включая культ пророка), стали выступать как против развлечений, так и против посредников – духовников во взаимоотношениях мусульманина с Аллахом. Ваххабиты выступили против всего, что противоречило их убеждениям, в частности против святых мест, которых было особенно много в древней Аравии, зоне действия ваххабитов. Выступив под лозунгом джихада и разгромив ряд аравийских городов, ваххабиты в начале XIX века основали здесь Эмират, потомки главы которого Сауды правят Саудовской Аравии и поныне [7, С. 104].
К началу ХХ века ваххабизм был распространен еще в Северной Африке. На современном этапе ваххабизм – «учение об очищенном, неискаженном» исламе. Ваххабиты выступают за теократическую мусульманскую монархию, консервативный уклад жизни, простоту быта.
В настоящее время арабская династия продолжает объединение стран под флагом ваххабизма. Султан Абдель Азиз, ставший в 1926 году королем объединенной Саудовской Аравии, сделал ваххабизм государственной религией этого государства. Ваххабиты выступают категорически против любых перемен в Саудовской Аравии и за распространение порядков, принятых в этой стране, центре мусульманского мира, на другие исламсике страны. При финансовой поддержке их Саудовской Аравии ваххабистские организации были созданы даже в России. Близкие к ваххабизму режимы победили в Судане и Афганистане («талибы»). Наиболее радикальные сторонники ваххабизма обратились к террористическим методам борьбы. Во время войны в Персидском заливе Саудовская Аравия вступила в качестве союзника США, что вызвало гнев радикальных ваххабитов, которые враждебно относятся к любым элементам западной культур, и считают все государства Европы и Америки следующими по «пути дьявола». Ваххабиты считают самой близкой себе организацию «Аль Канда», которая развернула компанию терактов, направленных против США. Ваххабиты активно участвуют в организации террора на Кавказе – в Дагестане и Чечне. Экстремистский ваххабизм стал частью международной террористической сети [1, С. 148].
Все 90-е годы в Чечне набирало силы новое религиозное течение – ваххабизм, и очень скоро оно обрело четкую политическую окраску. Чечня все больше превращалась в своеобразный инкубатор по выращиванию ваххабитов. Их представители укрепляли свои позиции у власти.
А. Масхадов, поначалу боровшийся с «радикалами», вынужден был смириться с религиозным экстремизмом, по крайней мере на деле. А те, все активнее расширяли свое влияние и к концу 1997 года уже не скрывали своих претензий на приход к власти в Дагестане и других северокавказских республик.
В многонациональном Дагестане ваххабиты появились после первых массовых паломничеств местных мусульман к святым местам в Ликке и Медине. И хотя их учение чуждо религиозному мировоззрению дагестанских мусульман суитов, община из «чистых мусульман» росла как на дрожжах, на «долларовых дрожжах» из Саудовской Аравии – государства, где ваххабизм является официальной идеологией.