И вот тут нужно отметить главную идею, которой посвящена книга С.И. Якубовской - разоблачению пресловутого плана "автономизации" независимых республик и восхвалению ленинского плана образования СССР как союзного государства. Следует отметить, что автор критикует Сталина без нажима, хотя не удерживается от безудержного восхваления "гениального ленинского плана". Это вполне соответствовало тому социальному заказу, который был дан Н.С. Хрущевым на знаменитом ночном собрании делегатов, состоявшемся сразу после закрытия ХХ съезда КПСС. В тогдашней пропагандистской литературе за эту самую "автономизацию" готовы были объявить Сталина чуть ли не врагом народа. Правда, у С.И. Якубовской тоже не везде концы сводятся с концами. Она утверждает, что автором названного плана был Сталин. Но из материалов самой же книги видно, что дело обстояло не совсем так. По существу, автором идеи "автономизации" был Д.З. Мануильский, склонный в известной мере к национальному нигилизму. Подобно профессору М.А. Рейснеру, который считал, что национальный вопрос есть пережиток даже не капитализма, а феодализма*(12), Д.З. Мануильский стремился к максимальной централизации Советского государства.
Да и комиссия Оргбюро, коллегиальная, приняла решение в том же духе, причем никто не возражал против этой самой "автономизации". Единственный, кто выступал против решения, был представитель Грузии Б. Мдивани, но он возражал не против вступления союзных республик в состав РСФСР, а добивался, чтобы Грузинская республика входила в объединение самостоятельно, а не в составе Закавказской Федерации, то есть он выступал против Закфедерации, а не образования федеративного объединения всех советских республик.
Проект постановления был действительно подготовлен Сталиным, но 23 сентября его единогласно по пункту о форме объединения республик приняла комиссия ЦК. Тем самым он перестал быть плодом личного творчества Сталина, а превратился в документ комиссии.
Любопытны и результаты обсуждения его в партийных органах республик. Здесь С.И. Якубовская делает определенную натяжку - по ее подсчетам, все республиканские ЦК, куда проект был направлен для обсуждения, или почти все высказались против него. На самом деле, как следует из самих же документов, приводимых автором, дело обстояло как раз наоборот.
Действительно, определенные колебания высказал ЦК КП(б) Украины. Однако и он заявил, что если решение об объединении будет принято в Москве, то УССР безусловно подчинится ему. Закавказский крайком партии одобрил решение партийных органов Азербайджана и Армении, поддержавших тезисы Сталина, и осудил позицию грузинского ЦК, возражавшего опять же не против СССР, а против ЗСФСР, запретив даже доводить до сведения членов партии его решение. Что касается Белоруссии, то там никак не прореагировали на вопрос об объединении республик. Белорусское руководство больше беспокоило укрупнение республики, в то время включавшей в себя всего шесть уездов Минской губернии. Таким образом, можно сказать, что против "автономизации" было подано всего полголоса. И это не случайно.
Дело в том, что объединение независимых республик под рукой Российской Федерации вытекало уже из опыта отношений между республиками еще с декабря 1917 года. Оно было проверено в ходе гражданской войны, когда Россия, приняв под свое крыло малые и слабосильные только что возникшие национальные государства, смогла уберечь их от белогвардейцев и интервентов. Там, где она не сумела это сделать, - в Прибалтике, например, - Советская власть погибла.
С.И. Якубовская утверждает, что В.И. Ленин долго убеждал Сталина в ошибочности идей автономизации, однако доказательств этому не приводит. Пожалуй, наоборот материалы свидетельствуют, что Сталин совсем не долго сопротивлялся. И неудивительно: авторитет вождя в партии был непререкаем, в том числе и для Сталина.
С.И. Якубовская, естественно, возвеличивает "гениальную идею образования СССР"*(13), предложенную Лениным. В наше время эти слова вызывают два вопроса. Во-первых, конечно, идея союзного государства была не новой уже в то время: давно существовали Соединенные Штаты, Швейцария. А во-вторых, вызывает сомнение, что эта идея была удачной применительно к тогдашней ситуации, вообще к условиям нашей страны. Все существовавшие к тому времени союзные государства в мире состояли примерно из равновеликих по территории и количеству населения членов. В нашей же стране громадная РСФСР отличалась по этим параметрам от других республик не только в несколько раз, но многократно, порой в десятки раз. Поэтому хотя предлагалось сделать всех членов Союза равноправными, подлинного равенства в таком союзном государстве ожидать было затруднительно. Даже Украина показала во время гражданской войны, что без России она не смогла бы справиться с многочисленными внешними и внутренними врагами.
Еще одно сомнение в "гениальности" ленинской идеи, навеянное уже событиями нашего времени: может быть, конструкция государства с автономными образованиями оказалась бы более прочной перед натиском сепаратистов в конце 80-х - начале 90-х гг. минувшего века?
Чем же можно объяснить эту ленинскую идею? Никакого убедительного обоснования ей в работах Ленина мы не найдем, разве что некоторые намеки, касающиеся международной обстановки. В документах иногда высказывается мысль о возможности присоединения к Союзу новых государств. Мысль эта не кажется фантастичной в условиях 20-х годов, когда еще была жива надежда на мировую или, по крайней мере, европейскую революцию. Ведь совсем недавно возникали Советы в Германии, Венгрии, кое-где еще и в начале 20-х годов вспыхивали разного рода восстания. В этих условиях надежда на возникновение новых советских республик казалась достаточно реальной. А если так, то вставал вопрос о форме их объединения с Советской Россией. И вот тут вряд ли было бы удобно, например, включать, допустим, Советскую Германию в состав Российской Федерации. Недаром Декларация об образовании СССР выражала надежду, что "новое союзное государство: послужит: решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику"*(14).
С.И.Якубовская отмечает, хотя и без акцентирования, тот факт, что в документах конца 1922 года уже появляются упоминания о Конституции. В частности, она впервые говорит о том, что 16 декабря 1922 г. комиссия ЦК РКП(б) "единогласно решила, что Декларация и Договор составляют единый Основной закон Союза ССР"*(15). Постановление это, не реализованное при официальном принятии названного документа I Всесоюзным съездом советов, было, как известно, на новом уровне использовано в июне 1923 года при подготовке Конституции.
Подобно другим авторам, С.И. Якубовская не обращает внимания и не анализирует то обстоятельство, что в 1922 году в документах, порой в одном и том же, а чаще в разных, упоминаются и Союзный договор, и Конституция Союза, а этот факт следовало бы проанализировать. Что это - юридическая неосведомленность составителей надлежащих документов, по преимуществу партийных работников, какие-то размышления их о возможных вариантах оформления Союза или вполне обоснованное предположение, что нельзя подготавливать закон еще не существующего государства?
В названной книге упоминается о Конференции полномочных делегаций объединяющихся республик, состоявшейся накануне I съезда Советов Союза. Однако юридической оценки ее документов не дается. Не все ясно и с фактической стороной. Дело в том, что в некоторых источниках упоминается о подписании Декларации и Договора не 29, а 30 декабря, непосредственно перед открытием съезда. Какова же была юридическая связь между решением Конференции и съезда? По С.И. Якубовской, получается, что акт Конференции на этот счет не был окончательным, хотя в литературе имеется и другое мнение, что очень существенно.
С.И. Якубовская отмечает известный факт о том, что съезд Советов принял Декларацию и Договор об образовании СССР, но только в основном, и поручил ЦИК Союза с учетом замечаний республик принять и ввести договор в действие на ближайшей сессии ЦИК. Но автор не подчеркивает, что на съезде ничего не было сказано о Конституции, в том числе и о поручении ВЦИК ее готовить, а тем более принимать.
Вместе с тем она выдвигает версию, что такое положение сложилось в результате неподготовленности Конституции к съезду, а это было вызвано, в свою очередь, поспешностью Сталина и руководимой им комиссии, не проведших предварительное обсуждение своих проектов в республиках*(16). Конечно, такое замечание автора наталкивается на тот факт, что ведь сама комиссия-то состояла из представителей республик.
В науке неоднократно поднимался вопрос о начале работы непосредственно над Конституцией. Кто, когда и как ее делал? С.И. Якубовская прибегает к маленькой хитрости: она говорит не о разработке Конституции, а о "создании конституционных основ СССР"*(17). Такую формулировку можно толковать двояко: то ли как подготовку текста Конституции, то ли как решение отдельных конституционных вопросов, взятых в некоторой совокупности. Если говорить во втором плане, то такая работа безусловна, о ней много материалов. Что же касается первого плана, то его наличие хорошо бы показать и доказать. В книге этого как раз и нет. Правда, упоминается о безымянной подкомиссии в составе Комиссии по разработке положений о СНК, СТО и наркоматах СССР. Указывается, что эта подкомиссия сразу занялась обсуждением проекта Конституции СССР, разработанного Всероссийским ЦИК. По литературе это известно. Однако никто еще не объяснил, кто поручал названной комиссии, ее подкомиссии, заниматься вопросами, явно выходящими за пределы компетенции. Не сделала этого и С.И. Якубовская. Не ясно также, откуда взялся проект Российского ЦИК.