Позаботился Павел и об улучшении солдатского быта. Приказ о построении казарм избавлял их от вредного действия постоя, запрещение вольных работ благотворно сказалось на общей военной подготовке, а для того, чтобы солдаты и офицеры не чувствовали себя ущемленными, Павел увеличил оклады и жалования, упорядочил пенсионные выплаты. Награды теперь стали доступны и простым солдатам, что также немало подняло боевой дух армии.
Дворяне, которым не нравились столь жесткие правила, стали массово уходить из армии и поступать в гражданские учреждения. Тогда Павел издал ряд указов, которые постепенно свели на нет разменять службу военную на службу штатскую.
Ярким примером провокации служат отношения Павла с величайшим русским полководцем Суворовым. Разногласия, тихие и незаметные, начались у них еще тогда, когда Павел за основу реформирования взял не простые русские принципы Суворова, а вычурные прусские. Они были непонятны графу, он был против них, но высказаться не мог, так как к решению военных вопросов не допускался, а использовался лишь тогда, когда все прочие войска и части не могли справиться.
Суворов всегда был остер на язык, а Павел всегда был слишком раздражителен и легковозбудим. Однажды Александр Васильевич отколол остроту в сторону Павла за его спиной, которая была раздута приближенными до нереальных размеров, поползли даже слухи, что Суворов готовит бунт и восстание. Таким образом граф впал в немилость и был отправлен в свое имение. Увольнение Суворова состоялось 7 декабря 1796 года. 20 сентября 1797 года Суворов написал Императору просьбу о прощении. 12 февраля 1798 Павел простил Александра Васильевича и разрешил тому вернуться в Петербург. Однако граф не переставал «блажить», каждый раз стараясь побольней уколоть шуткой то обмундирование, то снаряжение русского солдата, причем зачастую прямо в лицо императору. Павел сдерживался, но недоумевал, что же так не нравилось старому военноначальнику. В один из дней терпение императора лопнуло, и он не стал удерживать князя, когда тот решил уехать обратно в свое имение, хотя раньше делал ему недвусмысленные намеки, что прикуси он язык – и Павел готов вернуть его в ряды армии.
Автор монографии считает, что именно масоны погубили Павла, когда тот порывает с масонским орденом, не оправдав его доверия как «своего» царя. «Виноваты» в том были, по большей части, Аракчеев и граф Ростопчин, ярые противники масонства. «Я воспользовался случаем, — рассказывает гр. Ростопчин, — который мне представила поездка наедине с ним, в карете, в Таврический дворец. Возразивши на одно его замечание, что Лопухин был только глупцом, а не обманщиком, как товарищи его по верованиям, я затем распространился о многих обстоятельствах, сообщил о письме из Мюнхена, об ужине, на котором бросали жребий (убить Императрицу), об их таинствах проч., и с удовольствием заметил, что этот разговор нанес смертельный удар мартинистам и произвел сильное брожение в уме Павла, крайне дорожившего своей самодержавной властью и склонностью видеть во всяких мелочах зародыши революции. Лопухин, успевший написать всего один указ о пенсии какой то камер-юнгфере отправлен в Москву сенатором; Новиков, которого, по освобождении его из тюрьмы, Император полюбопытствовал видеть, был затем выслан из Петербурга и отдан под надзор; священник Матвей Десницкий, впоследствии митрополит Петербургский, остался при своем церковном служении; но многие лишились прежнего влияния, потеряли всякое значение и стали жертвами весьма язвительных насмешек Государя».
Поняв, что Павел не собирается делить свою власть с орденом, русские масоны встали во главе враждебно настроенного Павлу дворянства, а это была уже поистине сокрушительная сила, ведь 95% дворян были масонами.
После этого события судьба Павла была предрешена. Масоны шаг за шагом делали из него сумасшедшего деспота в глазах народа. Когда Павел повелел полицейским снять со всех якобинские круглые шляпы, непонятно откуда взявшаяся молва тут же разнесла, что озверевшая полиция чуть ли не избивала владельцев якобинских шляп (ношение подобных вещей в те времена расценивалось бы так же, как ношение футболки с крупным изображением свастики в наши дни). Вот как описывал те события масон А.И. Тургенев: «Первым геройским подвигом нового царствования, — пишет он, — была непримиримая, беспощадная борьба с самыми страшными врагами русского государства: круглыми шляпами, фраками и жилетами. На другой же день двести полицейских бегали по улицам и по особому распоряжению срывали со всех прохожих круглые шляпы, которые тут же уничтожались: у всех фраков обрезывались торчащие воротники, а жилеты разрывались на куски. В 12 часов по улицам уже ни видно было круглых шляп, фраки и жилеты были уничтожены и тысячи жителей Петербурга спешили в свои жилища полунагими». Наверняка никто их не срывал, так называемых «пострадавших» было, скорее всего, несколько сотен, ну и так далее. Павел лишь усмирял распоясавшихся русских якобинцев, а не раздевал своих подданных, как попытался описать Александр Иванович.
Другим доказательством сумасшествия Павла был слух, что на одном из парадов Павел повелел полку, отличившемуся плохой выправкой, маршировать… в Сибирь. При этом все усилия историков найти сведения об этом провинившемся полке не дали никаких результатов. С большой долей вероятности можно предположить, что это было очередным слухом.
Павел по-прежнему страдал припадками тяжелого гнева, и будучи в неадекватном состоянии, мог отдавать действительно сумасшедшие приказы. Масон Пален, особо приближенный к Его Величеству, знал, что как только припадок пройдет, император отменит все сумасбродства, которые только что приказал. Потому он очень спешил выполнить приказы, чтобы еще больше убедить и россиян, и европейцев в том, что Павел – невменяемый, и следовательно не может управлять державой. Не могли же они мотивировать будущее убийство Павла тем, что он перестал быть «дворянским» царем? Некоторые провокации чинили от его имени и его приближенные, а сам он только диву давался, когда узнавал, например, что приказал покрасить все дома в Петербурге в полоску, или о замене русской упряжи на немецкую, или о том, что никто не имеет права проходить под окнами его дворца в шапке. Его окружение всячески его компрометировало, а Н.П. Панин, племянник воспитателя Павла, в последующим даже хотел взять регентство над «сумасшедшим» императором. К счастью, ему это не удалось.
Так или иначе масоны добились того, что высшие классы думали, будто Павел потихоньку сходит с ума. Самое время было начать смещение Павла.
Множество различных вариантов рождалось в головах у заговорщиков, и в конечном счете они не придумали ничего другого, кроме как убить Павла – авторитет его был слишком велик, чтобы удалось тихо сместить его.
Тут Англия в лице посла Вильяма Питта не поскупилась, и передала заговорщикам колоссальную сумму на организацию этого дела, реальные размеры этой суммы до сих пор остаются загадкой для историков, однако известно, что уже после кончины Павла 2 миллиона золотых рублей должны были перейти в руки заговорщиков. Сколько они получили до преступления – неизвестно. Англии была выгодна смерть Павла, который держал курс на объединение против нее с Францией. Если бы так случилось, то англичанам не удалось бы ничего получить от тройственного союза Россия-Англия-Астрия. Автор утверждает, что на следующий день после гибели императора ему пришел пакет с документами от Наполеона, в котором находился договор об объединении.
Роковую роль в убийстве сыграл Пален. Причем сыграл настолько ловко, что взошедшему на престол Александру I ничего не осталось, кроме как отправить его подальше из Петербурга, сохранив и его титул, и его голову. Он выбил разрешение на свержение Павла из Великого Князя Александра, обещав тому, что с его отцом не случится ничего дурного, и Александр, скрепя сердце, дал свое согласие. О заговоре знали многие, и в последний свой ужин за одним столом с Павлом сидели те, кто через несколько часов убьет его, безжалостно и хладнокровно. Там был полководец Кутузов, который не принимал участия в заговоре, но будучи масоном, ни знаком, ни словом не предупредил императора, что тот сегодня погибнет.
Величайшего Императора, одного из основоположников восстановления былого величия Российской Империи, не стало 24 марта 1801 года. Его сын, Александр I, продолжит дело становления России на былой уровень, и чаяния Павла наконец-то будут исполнены.