Требования реформ государственного аппарата, в частности местного управления, судебной системы, полицейских органов, отмены цензуры, были высказаны либеральными слоями дворянства еще во время подготовки крестьянской реформы. После ее проведения правительство убедилось, что новых реформ не избежать, и начало их подготовку.
Учреждением об управлении государственными имуществами от 30 апреля 1838 г. была проведена реорганизация, в результате которой основными субъектами крестьянского самоуправления стали волостной сход, волостное правление и волостная расправа. Это позволило более строго дифференцировать функции отдельных институтов самоуправления. Одновременно с этим учреждался такой субъект, как сельское общество. Оно создавалось в каждом большом казенном селении и было правомочно решать широкий круг вопросов местного значения, в том числе: «народоисчисление», контроль за делами веры, охрану общественного порядка, безопасность лиц и имуществ, паспортный контроль, врачебное благоустройство, народное продовольствие, противопожарные мероприятия, управление хозяйством сельских обществ, сбор податей, выполнение повинностей. Сельское общество избирало должностных лиц сельского самоуправления - старшин, сотских, десятских, смотрителей магазинов, сборщиков податей, а также сельскую расправу.
Ко второй половине XIX в. Россия имела достаточно прочные традиции развития самоуправления. По своей сути это были преимущественно патриархальные и сословные формы самоуправления.
Земскую реформу как современники, так и потомки справедливо считают одним из важнейших событий в истории России 60-70-х гг. XIX в.
В основу земской реформы были положены два новых принципа - бессословность и выборность. Распорядительными органами земства, т.е. нового местного управления, стали земские собрания: в уезде - уездное, в губернии - губернское (в волости земство не создавалось). Выборы в уездные земские собрания проводились на основе имущественного ценза. Все избиратели были разделены на три курии: 1) уездных землевладельцев, 2) городских избирателей, 3) выборных от сельских обществ.
В первую курию входили владельцы не менее 200 десятин земли, недвижимой собственности на сумму более 15 тыс. руб. или годового доходи свыше 6 тыс. руб. Владельцы менее 200 (но не меньше 10) десятин земли объединялись, и от того их числа, которое совокупно владело земельным массивом в 200 (как минимум) десятин, избирался один уполномоченный на съезд первой курии.
Вторую курию составляли купцы всех трех гильдий, владельцы недвижимости не менее чем на 500 руб. в малых и на 2 тыс. руб. в больших городах или торгово-промышленных заведений с годовым оборотом более 6 тыс. руб.
Третья курия состояла главным образом из должностных лиц крестьянского управления, хотя здесь могли баллотироваться и местные дворяне, а также сельское духовенство. Так, в Саратовской и Самарской губерниях в гласные от крестьян прошли даже пять предводителей дворянства. По этой курии, в отличие от первых двух, выборы были не прямые, а многостепенные: сельский сход выбирал представителей на волостной сход, там избирались выборщики, а затем уездный съезд выборщиков избирал депутатов (гласных, как они назывались) в уездное земское собрание. Это было сделано для того, чтобы «отсеять» из крестьян неблагонадежные элементы и вообще ограничить крестьянское представительство. В результате, по данным на 1865-1867 гг., дворяне составили 42% уездных гласных, крестьяне - 38%, прочие - 20 %.
Выборы были бессословные, но от участия в них отстранялись женщины, учащиеся, народные учителя, «находящиеся в услужении у частных лиц» (в эту категорию наряду со слугами входили также рабочие и служащие частных промышленных предприятий) и т.д., а также армия и полиция, поскольку они считались вне политики.
Выборы в губернские земские собрания происходили на уездных земских собраниях из расчета - один губернский гласный на шесть уездных. Поэтому в губернских собраниях преобладание дворян было еще большим: 74,2 % против 10,6 % крестьян и 15,2 % прочих. Председатель земского собрания не избирался, им по должности был предводитель дворянства: в уезде - уездный, в губернии - губернский.
Так выглядели распорядительные органы земства. Исполнительными его органами стали земские управы - уездные и губернские. Они избирались на земских собраниях (на 3 года, как и собрания). Председателя уездной управы утверждал губернатор, а губернской - министр внутренних дел. В земских управах дворяне преобладали абсолютно: 89,5 % гласных всех губернских управ против 1,5 % крестьян и 9 % прочих.[2]
«Положением о земских учреждениях» (1864, 1 янв.) имелось ввиду заменить господствовавшую до тех пор в областных учреждениях систему бюрократического управления, в царствование императора Николая I получившую особенно широкое применение. Опыт показал полную непригодность руководства областной жизнью по директивам из центра (из столицы). Потребности местной жизни чрезвычайно разнообразны и, сравнительно, мелочны, у каждой местности эти потребности, а равно и средства для их удовлетворения зачастую столь отличны от потребностей и средств других областей, что разобраться в них могут только местные люди, близко знакомые с ними. Русская империя разбросалась на необъятном пространстве, включила в свои пределы десятки губерний и областей с разнообразным климатом, населением, и с большого расстояния эти местные особенности стушевывались; из министерского окошка, очень от них удаленного, зачастую их совсем даже не было видно, и потому распоряжения, посылавшиеся оттуда, при всем добром желании исполнительных органов, сплошь и рядом оказывались непрактичными или ошибочными, несоответствующими ни целям, ни средствам, а кроме того еще и запоздалыми. Условия местной жизни могут хорошо знать только постоянные жители края; между тем чиновник, посылаемый в провинцию (губернатор, исправник), в лучшем случае только временный гость, несвободный в своих действиях, заинтересованный, прежде всего, в точном исполнении отданных ему предписаний; ему, наконец, прямо не усмотреть за всем. Вот почему новое Положение было построено на том, чтобы выделить дела исключительно областного характера, земские, от государственных, и передать их в ведение местных людей: лучше с ними знакомые, непосредственно заинтересованные в благополучии своего края, они, предполагалось, легче найдут средства и изыщут способы для удовлетворения его нужд.
В самом деле, центральные государственные учреждения (сенат, государственный совет, министерства) дают общие директивы, указывают направление, по какому должна идти жизнь государства во всем его целом; они дают, так сказать, политический камертон народной жизни; поэтому меры, принимаемые центральным правительством, всегда будут мерами общими, одинаковыми для всех частей государства.
Положение о земских губернских и уездных учреждениях было недостаточно совершенным. Он отражал борьбу, которая шла тогда между старыми и новыми силами российского общества. Правительство всегда держало земства на почтительном расстоянии от политической власти в строго очерченных рамках «польз и нужд уездов и губерний»[3].
Земские учреждения не были включены в систему государственных органов, служба в них относилась к общественным обязанностям.
Авторы Положения 1864 г. исходили из негосударственной природы земств, поэтому в нем нет указания, на какие бы то ни было государственно-властные полномочия земских учреждений. Вместе с тем, поскольку в их задачу входило решение вопросов местного самоуправления, земства наделялись правом издавать обязательные для населения постановления, облагать его сборами. Но для эффективного осуществления таких полномочий нужно было обладать властью. Авторитет же власти по-прежнему принадлежал государственным органам, прежде всего полиции. Несмотря на то, что полиция финансировалась из земских средств, она не подчинялась земствам, которые могли осуществлять меры принуждения только через полицию, одновременно решавшую вопрос о целесообразности таких мер.[4]
Ситуацию не изменило Положение о губернских и уездных земских учреждениях 1890 г. Хотя земские учреждения стали рассматриваться как часть государственного управления и служба в земских должностях приравнивалась к государственной, но взаимоотношения с полицией остались прежними. Вероятно, правительство, опасаясь политической активности представительных учреждений на местах, не стремилось давать в их руки реальные властные механизмы.
Как показывает история, земства оказались весьма жизнеспособными. В 1865 г. они начали свою деятельность в 19 губерниях, в 186,6 - еще в девяти. К моменту Февральской революции земства действовали уже в 43 губерниях, в их орбиту было вовлечено 110 млн. россиян.
В систему Земских учреждений входили:
избирательные съезды (их задачей было раз в три года определять состав корпуса уездных гласных),
губернские и уездные земские собрания (распорядительные органы),
губернские и уездные земские управы (исполнительные органы).
Земские собрания созывались обычно один раз в год для определения ведущих направлений хозяйственной деятельности, рассмотрения и утверждения сметы, раскладки повинностей[5].
Губернские и уездные управы в период между сессиями собраний управляли имуществом земства и «вообще хозяйством губернии или уезда», руководствуясь в своей деятельности решениями земских собраний. Законодательство предусматривало перечень обязанностей управ, в том числе их ежегодный отчет перед собранием.