Период с 111 г. до н.э. и до XV в. - пожалуй, самый сложный временной отрезок в истории Вьетнама. На всем его протяжении вьетнамскому народу приходилось вести неустанные бои с китайскими агрессорами. Какая бы династия не приходила к власти в Поднебесной, ее правление обязательно ознаменовывалось походом - карательным ли, завоевательным ли - на «страну Юга». Начиная с династии Хань и заканчивая Минами, китайцы предпринимали регулярные попытки завоевать южного соседа: порой китайское владычество затягивалось на несколько столетий, а иногда китайцы терпели сокрушительные поражения уже на начальном этапе завоевания. Но какой бы характер ни носила китайская экспансия, вьетнамский народ всегда находил в себе силы, чтобы хоть ненадолго изгнать интервентов со своих земель, XV век стал определяющим в истории китайско-вьетнамских отношений: вьетнамцы смогли окончательно разбить китайцев и впредь уже не допускали установления над собой китайского владычества.
Начиная с самых ранних этапов существования вьетнамским государствам - Аулаку, Вансуану, Дайковьету, Дайвьету ли - угрожала опасность с севера. По подсчетам вьетнамских ученых, за 22 века (до 1979 г) история государства, в тех или иных его формах, насчитывала 13 отечественных войн сопротивления, и из них 9 - именно против китайских захватчиков1. Китайские династии, одна за другой, снаряжали походы с целью покорения Юга. Они порабощали местное население, проводили его насильственную ассимиляцию, разрушали крепости и дамбы, и, что самое главное, брали под свой контроль руководство покоренным государством, всячески сдерживая его развитие. Так, например, в качестве наместников китайские династии отправляли людей алчных и жестоких, безжалостно эксплуатирующих порабощенных вьетов с единственной целью - набить карманы золотом. Поднебесной не раз удавалось завладеть вьетскими землями на долгие века. И каждый такой захват неизменно сопровождался форменным ограблением «страны Юга».
Были и положительные моменты. В частности, необходимо заметить, что постоянная внешняя угроза, несмотря на всю ее разрушительность, мобилизовала вьетов на консолидацию сил, усиливала их патриотические чувства. В условиях многовекового противостояния с Китаем фактически сложилась и развилась вьетнамская нация. Ученые обычно сходятся во мнении, что большинство наций, особенно, европейских, сформировалось в Новое время. Однако Азия - это особый мир, и становление азиатских государств традиционно проходило в специфических условиях, поэтому нельзя с точностью утверждать, что эта теория применима по отношению к Вьетнаму. Постоянная угроза с севера, частые завоевания страны, конечно, существенно тормозили ее самостоятельное развитие, но, в то же время, давали толчок к напряжению всех внутренних ресурсов (материальных и людских), что, после окончательного обретения независимости, вылилось в неминуемый расцвет вьетнамского государства. Важным моментом также являлось заимствование китайского опыта, насильственное или же добровольное. Таким образом, китайский фактор надолго вошел в жизнь как вьетнамского, так и китайского государства, и стал определяющим элементом значительного отрезка их совместной истории (древность-средневековье), вошедшего в историю как «период вьетнамского противления Китаю».
Что же так привлекало великого северного соседа в развивающемся вьетнамском государстве? И почему за почти 2000-летний период Китай не просто не отказывался от идеи завоевания страны Юга, он регулярно предпринимал попытку за попыткой, снаряжая все новые и новые походы на вьетские земли. Китай не останавливали ни систематические поражения, которые его войскам наносили вьетнамцы, ни внутренние проблемы и междоусобицы. Даже время не могло помешать китайцам: на Вьетнам нападали как династии Срединной империи, одна за другой, так и коммунистический Китай спустя почти 2 столетия, минувших со времени последней, цинской имперской агрессии. Несомненно, пробуждать столь нездоровый интерес к чужим владениям (хотя Поднебесная на протяжении всей истории считала их своей собственностью) и провоцировать систематические попытки аннексии должно было нечто особенное…
Собственно говоря, так оно и было. Первой и одной из главных причин посягательств китайцев на южные земли ученые называют их содержание. Говоря о Вьетнаме, многие исследователи отмечают богатство вьетских земель, их насыщенность различными металлическими рудами. Страна Юга известна месторождениями медной руды, олова, свинца, цинка, железа и других металлов2. Специалисты по Вьетнаму уверяют, что в этой стране, особенно в северной ее части, можно обнаружить едва ли не всю таблицу Менделеева. Китайские династии, конечно, не имели ни малейшего представления о том, что такое таблица Менделеева, однако они не могли не знать о богатствах вьетских земель, а также о вьетнамской технике выплавки металлов, и, прежде всего, меди - столь необходимого в боях элемента (медь использовалась для изготовления наконечников для стрел и копий). Южные же земли Вьетнама издавна славились традициями рисоводства, строительством систем оросительных и осушительных сооружений. А развитие на юге золотодобычи еще больше усилило интерес иностранных держав, в том числе, и Поднебесной империи, к Вьетнаму. Так, в своих «Наставлениях» поэт ханьской эпохи Ян Сюн писал о том, что вьетская земля «сказочно богата и прекрасна»3. По сравнению с южными районами Китая того времени Вьетнам был районом с «обширной и густонаселенной территорией» и «богатейшими землями». Неудивительно, что китайские феодалы смотрели на эти земли, как на лакомый кусок. Властные круги всех феодальных домов Китая жаждали присвоить себе диковинные богатства этого тропического района. Именно поэтому после каждого завоевания страны Юга китайские династии облагали ее население непосильной данью: в результате каждого покорения вьетнамцы расплачивались с агрессорами как рукотворными богатствами - ремесленными изделиями и предметами роскоши, так и дарами природы - тропическими фруктами, душистыми маслами алоэ, кораллами, дикими птицами, в общем, всем, что было в диковину Поднебесной.
Таким образом, плодородные, богатые южные земли на долгие годы стали объектом внимания китайских династий, что явилось одной из первопричин систематических агрессий со стороны китайского государства. Но богатство вьетских земель - не единственное, что определяло повышенный интерес Поднебесной. Был здесь и другой, не менее важный фактор. Этот фактор пристального внимания китайских династий к землям Вьетнама определялся традиционным аспектом знания, которое впоследствии стало известно как геополитика. Этот аспект вписывается в простую формулу: государство, стремящееся к расширению, в первую очередь поглощает слабые, менее значимые государства. Кроме того, как уже было сказано, при расширении более сильное государство стремится захватить важные для развития территории - те, что имеют выходы к морям, а также долины рек и земли, богатые полезными ископаемыми4.
Экспансионистская политика китайских династий всегда объяснялась той или иной доктриной. Например, один из императоров династии Западная Хань - Сюань-ди - в поисках выхода к странам Южных морей сформулировал следующий принцип: «Хань управляет с помощью силы и верности, возглавляя все государства (мира). Все, живущие под солнцем и луной, являются его слугами. В отношении многих народов с различными обычаями (Хань) справедлива и не различает близких и дальних. Покорных награждает, противящихся и бунтующих - наказывает»5. Действуя в соответствии с этой концепцией, Хани снаряжали на земли противящихся и бунтующих карательные экспедиции, как это случилось в 111 г. до н.э., когда после измены Чжао То император У Ди организовал поход на Намвьет, завершившийся завоеванием страны.
Династия Сун пошла дальше: привлеченная богатствами края, стремясь вновь обрести земли, принадлежавшие когда-то династиям Хань и Тан, сунская династия разработала целую теорию. Так, в одном из указов императора Тай Цзуна говорилось о том, что «Китай и окружающие его варвары - это единый организм, подобный человеку с руками и ногами. Все его движения - от сердца, поэтому забота о нем - главное. А если что-то неладно с кровеносными сосудами рук и ног и они не действуют, необходимо принять лекарство, если не поможет - обратиться к иглоукалыванию и прижиганию, и тогда вся система придет в порядок. Конечно, лекарство, вызывает горечь во рту, а укалывание разрывает кожу, однако причиняемый вред не идет ни в какие сравнения с получаемой пользой»6.
Согласно сунской доктрине, Вьетнам не входил в число жизненно важных органов, т.е. не считался ближайшим вассалом, тем не менее, в сознании Сунов он оставался частью китайского организма. В этом случае вьетское государство рассматривалось не более чем палец на руке императора. В повседневной жизни палец выполняет свою роль, как и все остальные собратья, поэтому его необходимость не принимается во внимание. Но если он начинает болеть, император не может не думать о его «лечении». Болезнь вьетнамских земель заключалась в том, что, отделившись от Китая, государство осмеливается следовать собственным обычаям и законам, отличным от китайских7. В качестве «терапии» Суны в 981 г. двинули войско в южном направлении. Когда же экспансионистский замысел Сунов провалился, они не оставили попыток завоевать Древний Вьет. Но причиной тому было уже не столько назначение лечения страдающему тяжелым «заболеванием» древнему Вьетнаму, сколько внутренние противоречия, разрывавшие Китай: на севере и северо-западе Поднебесной угрожали государства Ляо и Ся, что не преминуло отразиться на обстановке внутри страны. Суны приняли решение придерживаться линии «сначала юг, потом север». Известный китайский реформатор Ван Аньши так сформулировал новый внешнеполитический принцип Сун: «Когда наша страна разобьет Цзяоджи (Вьетнам), наш престиж возрастет. Тогда население и армия…воспрянут духом. Это поможет нам сразу же поглотить страну Ся. А если мы проглотим страну Ся, то кто же еще осмелится беспокоить Китай?»8 Изменения во внешнеполитических мотивах очевидны. Речь уже шла не о «благотворительном» излечении варваров: завоевание Древнего Вьета превратилось в насущную проблему Китая. Патерналистские нотки в намерениях Китая в отношении вьетского государства на время исчезли. Обжегшись на молоке, Поднебесная дула на воду.