Там провинциальный раскол подлежал подавлению хотя бы с помощью огня и меча в интересах единства веры, а тут самый немудрящий диакон собственным разумом сумел бы постигнуть, что подчинение греческого Востока папству - дело немыслимое.
После того как дожу Дандоло удалось провести венецианца Франческо Морозини на патриарший престол, который тот и занял в Св. Софии, в завоеванных провинциях, где только оказывалось возможным, принялись замещать должности в греческих епископиях и церквях латинским духовенством, а православные епископы либо изгонялись, либо понуждаемы были к признанию власти папы. Целые толпы неимущих священников и искателей приключений сопровождали завоевателей на походе и жаждали завладеть добычей в виде церкви и прихода.
В Фивах и Афинах, архиепископы которых удалились в ссылку, соборы были предоставлены латинскому клиру. Новый государь оставил за греческими общинами столько церквей и доходов, сколько ему заблагорассудилось. Немалое число попов частью из страха, частью из дальновидности послушно подчинились франкской церковной системе, ибо под этим лишь условием православное духовенство могло сохранить свободу и пользование предоставленной им церковной недвижимостью. В пределах епархии католического архиепископа на будущее время никакой грек не мог быть рукоположен в священники помимо соизволения католического архиепископа и владельца той местности, к которой приписан был греческий храм.
Француз Берард был возведен Оттоном де ла Рош, при котором, вероятно, состоял раньше капелланом, в сан архиепископа Афин и занял престол в парфенонском храме. Иннокентий III, который в 1200 г. утвердил Берарда в новом звании, распорядился через кардинала-легата Бенедикта точно установить число каноников в Афинах. Он подтвердил за архиепископом все права греческих его предшественников в церковной афинской провинции, предоставил метрополии те же статуты, что и парижской церкви, и поставил ее под нарочитое покровительство св. Петра.
Афинский соборный капитул получил, по-видимому, от папы правильную организацию на манер монастыря, причем во главе его был поставлен приор. На содержание капитула Иннокентий III приписал земли и доходы с церквей, между прочим ц. Святой Троици в Афинах и ц. Св. Николая в Константинополе.
Архиепископ Берард вскоре затеял с мегаскиром пререкания из-за того, что де ла Рош вздумал отобрать в казну церковные имущества и обложил духовенство податью; архиепископ поспешил съездить в Рим к папе, который и даровал ему 13 февраля 1209 г. льготную грамоту, в которой перечислялись все земли, принадлежавшие к составу афинской архиепископии. Эта опись земель, разумеется, могла выйти лишь из архиепископской афинской канцелярии, и при переписывании в папскую грамоту в нее могли вкрасться описки. В этой описи поименовываются остатки древних дем, и наряду с новогреческими местечками перечисляются издревле прославленные имена вроде Марафона или Филэ. Показываются здесь также и греческие церкви и монастыри в Аттике: Св. Георгия, Св. Николая (при Мениди), Св. Николая deColumnis (пожалуй, это при Сумниуме), Св. Марии deBlachernis, Св. Сириана (Kaisariani?), Св. Дионисия Ареопагита и др.
Папа присоединил к фиванской архиепископии епископов касторийского и цараторийского; в состав же афинской епархии отнесены были суффраганства: Негропонт (Халкида), Фермопилы (Бодоница), Давлия, Авалона, Зоркой, Каристос, Коронея, Андрос, Скирос, Кеос и Мегара.
Изображение Афин, как оно представляется Иннокентию III, весьма любопытно, и в высшей степени назидательно, непосредственно вслед за поэтическим красноречием грека Акомината, прислушаться к величественной римской прозе, в которой властолюбивейший из всех пап говорит об Афинах. Мы намекаем на вступление буллы к Берарду. "Милость Божия не дает сгибнуть древней славе города Афин. При самом своем основании этот город словно в виде пролога провозгласил прообраз истинной религии. Афины поклонялись вначале троице ложных божеств, в трех личностях составлявших единство; впоследствии же времени этот культ превратился в исповедание истинной и нераздельной Святой Троицы.
Равным образом изучение светских знаний Афины презрели со всем пылом ради божественной мудрости, твердыню знаменитой Паллады сделали скромной обителью достославной Богоматери и пришли к познанию истинного Бога, долгое время спустя после того, как воздвигнут был жертвенник неведомому божеству. Этот город, носящий славное имя и преисполненный совершеннейшей красоты, прежде всего выработал философское искусство, а затем постиг истинные апостолические верования; напояя поэтов знанием и через это последнее уразумевая пророчества, Афины соделались матерью художества и прослыли за город мудрости. Чтобы пояснить это, мы можем уподобить Афины Кириаф-Сеферу, ибо когда Гофониил эту местность подчинил власти Халева, то ему дарована была дочь последнего, Ахса, в супруги.
Но так как, возлюбленный во Христе брате и достопочтенный архипастырь, прославленный сей град предался Господу, то, дабы удержать его на стезе истинного благочестия, ты воссоединился с Афинами, как с духовной невестой. По доходящим до меня вестям, сей град жаждет твоих поучений с такой же страстностью, словно Ахса, а потому почитаю я за благовременное напоить жаждущих росой апостолического благословения. В уважение к сему признаем мы за соответственное нашему долгу, через настоящую нашу грамоту, принять под апостолический наш покров град сей, из сочинений коего некогда, как нам хорошо известно, изливалась чуть ли не на весь мир совокупность всех знаний, и соизволяем на законное твое ходатайство".
То место в грамоте папы, где говорится об античной языческой триаде богов, в высшей степени примечательно, ибо указывает на философское разумение сущности древнеэллинских верований и на их прообразующую связь с христианством, как ее установили апологеты и древнейшие Отцы Церкви. Иннокентий, очевидно, здесь намекает на Зевса, Аполлона и Афину, которые составляли языческую триаду. Зевс был отцом, бог света Аполлон являлся как бы его воплощением в виде сына, а Афина, происшедшая из головы Зевса, представлялась как бы духом или мудростью божества (Sophia). Трудно, впрочем, понять, в какое соотношение Иннокентий ставил триаду к подразделению Афин на три части. Если он под тремя частями Афин разумеет Акрополь, как обитель Паллады, нижний город - как пребывание Олимпийского Зевса, и порт, то этот последний, пожалуй, более кстати было бы рассматривать за обитель Посейдона. Еще в 1578 г. Симеон Кабазилас писал к Мартину Крузиусу: "Некогда город распадался на три части и был заселен сплошь; теперь же только турки обитают внутреннюю часть, Акрополь с храмом, посвященным неведомому божеству, внешняя, т.е. средняя, часть заселена сплошь христианами; третья же часть (тоже) заселена"
Можно допустить, что через разных лиц, которые (как, например, Берард, приезжавший в Рим в 1209 г) знакомы были с городом Афинами, Иннокентий собрал сведения о положении и обстановке этого города. Афины - город мифической мудрости, теперь внезапно проникли в сознание Запада в виде исторического факта и сделались объектом практического сочувствия. Можно даже предположить, что папе доставлено было топографическое описание или, пожалуй, даже план города Афин. Планы в ту пору были далеко не диковинкой, ибо в папство Иннокентия заведомо существовали планы Антиохии, Птолемаиды и Рима.
Восхваление Афин в устах великого папы основывалось не на собственном его знакомстве с греческой литературой, но исходило из общераспространенных представлений западного ученого мира о городе мудрецов и мыслителей. В Европе тогда и не помышляли о том, чтобы извлечь научную пользу из франкского владычества над Афинами и прочей Грецией, уж, конечно, не могло быть применено к франкским завоевателям.
Иннокентий III хотел скорее латинизировать схизматиков-греков, чем направить латинцев-католиков на чреватое опасностями ознакомление с эллинскими философами и Учителями церкви. Он внушал французскому клиру, а именно парижскому университету, высылать в Грецию латинские книги и даже ученых, дабы восстановить в отчизне учености изучение наук заново. Единственно доминиканцы и францисканцы в своем стремлении к миссионерской деятельности пришли к почтенному решению отправить в Элладу нескольких молодых людей для изучения греческого языка и словесности.
Францисканцы вообще вскоре по основании своего ордена распространились по Греции и основали монастыри в Эвбее, Фивах, Афинах, Патрасе, Кларенце и на острове Крите
Уже первый де ла Рош призвал в Афины французских монахов-цистерцианцев из аббатства Велльво в Бургундии, где находилась родовая его усыпальница. Этим монахам мегаскир передал чудный, стоявший у священного пути в Элевсис базильянский монастырь, который по-гречески именовался, да и теперь еще прозывается Daphni; франки же это название переделали в Дальфино или Дальфинет. Этот монастырь, как католический, приобретает значение в 1217 г. - по крайней мере, папа Гонорий по важным церковным делам обращается к его аббату Подобно монашеским орденам и рыцарские братства тамплиеров, иоаннитов и немецкого ордена получили владения в Греции. Вожди крестоносцев с самого начала предоставляли им особые преимущества, потому что их поселения являлись в то же время военными колониями. Немецкий орден меченосцев особенно утвердился в Морее. Готфрид Вилльгардуен основал там в Андравиде госпиталь во имя св. Иакова; к его же владениям принадлежал в афинской епархии макрийский з госпиталь в честь того же святого.
4. В то время как в Афинах епископский кафедральный собор поступил в распоряжение латино-католиков, православный митрополит афинский находился в ссылке. Так как древнее Византийское царство лежало в развалинах, а Никейское царство Ласкаридов еще не окрепло, то Михаил Акоминат, куда ни приезжал, натыкался на франкских завоевателей. Не сообразив еще основательно, куда направиться, Акоминат прежде всего, по-видимому, пустился в Фивы, а затем в Авлиду. Он сам повествует, что в Фессалониках побывал у "кардинала", а это заставляет предполагать, что он вел какие-то переговоры с папским легатом Соффредом. Если эти переговоры имели предметом православные церковные дела в Афинах и восстановление Акомината в звании архиепископа, с возвращенных ему прежних церковных его имуществ, то они ни к чему не привели. Легат, впрочем, и наместники короля Бонифация в Фессалониках разрешили почтенному беглецу избрать себе беспрепятственно местопребывание где угодно, только вне Афин.