В Сибири разделение общины, выделение на хутора и отруба протекало медленно. Но Столыпин считал, что на данном этапе главное не это, а: «Главное – поскорее заселить пустующие земли, использовать их возможно полнее. Порядок владения представляется уже на выбор самим переселенцам».[61]
Итоги переселенческой компании были следующими. Во-первых, за данный период был осуществлен громадный скачок в экономическом и социальном развитии Сибири. Также население данного региона за годы колонизации увеличилось на 153 %. Если до переселения в Сибирь происходило сокращение посевных площадей, то за 1906-1913 годы они были расширены на 80%, в то время как в европейской части России на 6,2%. По темпам развития животноводства Сибирь также обгоняла европейскую часть России.
Следовательно, по итогам реализации реформы можно резюмировать:
1) Юридическое оформление нового землепользования отставало от фактического состояния дела. Очень часто крестьяне уже давно жили расселенными по хуторам, а земля всё ещё считалась в общинном или подворном пользовании. К началу 1900-х годов положение стало упорядочиваться;
2) С переходом к постоянному владению землей стал внедряться севооборот, сеяться травы. Поля начинают удобряться, тогда как раньше удобрялись только огороды и приусадебные участки. Стала увеличиваться площадь пашни за счёт распашки ранее брошенных земель. Улучшилось качество обработки земли. Стала повышаться урожайность. Отмечается большая добротность построек у расселившихся крестьян;
3) Из 14,6 млн. крестьянских хозяйств России (на начало реформы) 5,8 млн. подали просьбу о выходе из общины. Из них к 1916 году стали самостоятельными 2,3 - 2,4 миллиона. В основной своей массе крестьяне выступали против столыпинских преобразований. Крестьяне не просто возражали, они восставали. Они противились реформе по существу и по форме её проведения.
2.3 Итоги и причины неудачи реформы
Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в следующих цифрах. К 1 января 1916 г. из общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1 миллионов десятин земли, 469 тысяч домохозяев, живших в беспередельных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8 миллионов десятин, 1,3 миллиона домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению (12,7 миллионов десятин). Кроме того, как уже говорилось, на банковских землях образовалось 280 тысяч хуторских и отрубных хозяйств - это особый счет. Но и другие приведенные выше цифры нельзя механически складывать, поскольку некоторые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и отруба, а другие шли на них сразу, без чересполосного укрепления. По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет несколько меньше третьей части саг общей их численности в тех губерниях, где проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из выделенцев фактически давно уже забросили земледелие. Из общинного оборота было изъято 22 % земель. Около половины их пошло на продажу. Какая-то часть вернулась в общинный котел. В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собственников. Так что можно творить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы.
Вместе с тем известно, что после окончания революции и до начала первой мировой войны положение в русской деревне заметно улучшилось. Некоторые историки легкомысленно связывают это с проведением аграрной реформы. На самом же деле действовали другие факторы. Во-первых, как уже говорилось, с 1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне выплачивали в течение 40 с лишним лет. Во-вторых, окончился мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на зерно. От этого, надо полагать, кое-что перепадало и простым крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось помещичье землевладение, а в связи с этим уменьшились и кабальные формы эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период был только один неурожайный год (1911), но зато подряд два года (1912-1913) были отличные урожаи. Что же касается аграрной реформы, то такое широкомасштабное мероприятие, потребовавшее столь значительной земельной перетряски, не могло положительным образом сказаться в первые же годы своею проведения.
Тем не менее, вряд ли можно считать справедливым то огульно отрицательное отношение к реформе, которым сильно грешили советские историки в прошлые годы. Некоторые мероприятия, сопутствовавшие ей, были хорошим, полезным делом. Это касается предоставления большей личной свободы крестьянам, устройства хуторов и отрубов на банковских землях, переселения в Сибирь[62], некоторых видов землеустройства.
За 7 лет действия Указа от 9 ноября 1906 г. были достигнуты существенные успехи в развитии аграрного сектора страны:
- в целом по стране количество посевных площадей возросло в 1,5 раза;
- урожайность сельскохозяйственных культур увеличилась на 10%;
- количество использованных минеральных удобрений увеличилось в 2 раза;
- валовой сбор зерна в 1913 г. по сравнению с началом века увеличился на 40%;
- в 1911-1913 гг. страна получила зерновых на 28% больше, чем США, Канада и Аргентина вместе взятые;
- Сибирь стала основным экспортером масла, и это приносило доходов вдвое больше, чем вся золотопромышленность Сибири;
- на 30% увеличился хлебный экспорт, достигнув 25% мирового экспорта зерна.
Ряд внешних обстоятельств (смерть Столыпина, начало войны) прервали столыпинскую реформу. Всего 8 лет проводилась аграрная реформа, а с началом войны она была осложнена - и, как оказалось, навсегда. Столыпин просил для полного реформирования 20 лет покоя, но и эти 8 лет были далеко не спокойными. Однако не кратность периода и не смерть автора реформы, убитого в 1911 году рукой агента охранки в киевском театре, были причиной краха всего предприятия. Реформа не достигла ни политических, ни экономических целей, которые перед ней ставились. У крестьян не было достаточно материальных средств, для того чтобы поднять свое хозяйство, чтобы купить новую технику, которая позволила бы повысить производительность, но столыпинский аграрный курс провалился и политически. Дело в том, что крестьяне не смогли забыть о помещичьей земле, даже «кулаки», грабя общинную землю, держали в уме и помещичью. Ко всему прочему, социальная напряженность в деревне не спала, а усилилась до предела. Опасность состояла в том, что брожение ушло в глубь, и был неизбежен новый взрыв.
Введение частной подворной собственности на землю вместо общинной удалось ввести только у четверти общинников. Не удалось и территориально оторвать от «мира» зажиточных хозяев, так как на хуторских и отрубных участках поселялись менее половины кулаков. Переселение на окраины так же не удалось организовать в таких размерах, которые смогли бы существенно повлиять на ликвидацию земельной тесноты в центре. Все это предвещало крах реформы еще до начала войны, хотя ее костер продолжал тлеть, поддерживаемый огромным чиновничьим аппаратом во главе с энергичным приемником Столыпина - главным управляющим землеустройством и земледелием А.В. Кривошеиным.
Причин краха реформ было несколько: противодействие крестьянства, недостаток выделяемых средств на землеустройство и переселение, плохая организация землеустроительных работ, подъем рабочего движения в 1910-1914 гг. Столыпинская аграрная реформа проводилась в условиях сохранения помещичьего землевладения. Но главной причиной было сопротивление крестьянства проведению новой аграрной политики.
Результаты столыпинской реформы характеризуются быстрым ростом аграрного производства, увеличением емкости внутреннего рынка, возрастанием экспорта сельскохозяйственной продукции, причем торговый баланс России приобретал все более активный характер. В результате удалось не только вывести сельское хозяйство из кризиса, но и превратить его в доминанту экономического развития России. Валовой доход всего сельского хозяйства составил в 1913 году 52,6% от общего валового дохода. Доход всего народного хозяйства благодаря увеличению стоимости, созданной в сельском хозяйстве, возрос в сопоставимых ценах с 1900 по 1913 годы на 33,8%.
Интересные данные приводит историк М.Н.Покровский. Говоря о расширении посевных площадей под влиянием столыпинской реформы по отдельным регионам до 75 % (особенно Сибирь, Северный Кавказ, Степной край) и даже на 8 процентов в Черноземном центре России, он делает следующий вывод: «Это было уже несомненное начало интенсификации, переход к обработке земель, которые при старых способах обработки считались “неудобными” и которые новый, более сильный хозяин смог пустить в оборот».[63]
Столыпинская реформа, прервав медленное течение, дала стремительный темп развития сельскохозяйственного производства, а вместе с ним и всему социально-экономическому прогрессу страны. Рост производительности труда в сельскохозяйственном производстве способствовал избытку рабочих рук в деревне. Люди шли в город. Рабочий класс пополнялся. В эти же годы наблюдаются высокие темпы развития промышленности, социальной сферы, железнодорожного строительства.
С переходом к единоличному владению землей резко изменилось отношение крестьян к земельной собственности. В них пробудилось сознание чувства собственности к земле. Хуторяне и отрубники стремятся использовать как можно лучше любой клочок земли.
А вот как оценивает последствия реформ немецкий учёный Прейер, который много ездил по России и изучал русскую деревню до и после начала проведения в жизнь реформы Столыпина. Это свидетельство важно и тем, что здесь со стороны Прейера нет предвзятости. Итак,: «Аграрная реформа всколыхнула всю деревню и изменила её быт. В 1906 году при посещении московских деревень автор нашёл их состояние ниже всякой критики. В 1908 году положение уже заметно улучшилось, что видно было при втором посещении. Вообще крестьянство, связанное с “миром”, было лишено своей собственной инициативы. Оно повиновалось приказам свыше и своего избавления ждало от такого приказа. Столыпинская реформа положила этому конец. Если раньше крестьянин работал как вол, по чужому приказу или в нужде, то теперь он стал работать с расчётом, стремясь к определенной цели, сам распоряжаясь своими средствами, доходами и имуществом. Прежде всего крестьянин заботился о своей хате. Он старается всячески украшать, переходить к другим, более удобным формам жилых помещений, заботиться прочности своей избы и о возможном комфорте, понятно, примитивном. Особенно боится русский хуторянин пожаров, и он начинает прибегать к строительству огнеупорных зданий»[64].