Такова оценка Веселовским предков царя Бориса, а вот что можно сказать о его потомках. В XVII–XIX веках бытовало мнение, что Борис Годунов был неграмотен (поэтому, видимо, он хотел открыть в Москве университет!..). Однако при изучении архивных материалов обнаруживается целый ряд подписей Годунова под грамотами. А то, что мы знаем о его детях — Федоре и Ксении, напрочь рушит и этот миф.
Известно, что Федор Годунов (1589–1605) с малых лет готовился отцом к управлению государством и занимал положение соправителя (сохранилась их совместная печать). Трагически закончившееся правление Федора II Борисовича продолжалось менее года, но этот сын якобы неграмотного государя остался в истории как составитель карты России (издана в Германии в 1614 году), а перед убиением поляками мужественно защищал себя и свою вдовую мать (событие достоверно воссоздано художником К. Маковским в картине «Агенты Дмитрия Самозванца убивают сына Бориса Годунова»). В этот момент ему было всего 15 лет.
Еще более знаменательный пример гармоничного развития представляет Ксения Годунова (1581–1622), которой посвятили свои полотна К.Е. Маковский, Н.В. Неврев, В.И. Суриков, а А.Н. Островский — так и ненаписанную драму. Современник Годуновых И.М. Катырев-Ростовский писал: «Царевна же Ксения… отроковица чюднаго домышления, зелною красотою лепа… Во всех женах благочинийша и писанию книжному навычна, многим цветяше благоречием, воистину во всех своих делах чредима; гласы воспеваемыя любляше и песни духовныя любезне желаше».
Обратим внимание на последнюю характеристику — музыкальность царевны Ксении: она не только любила петь и слушать пение, она сочиняла песни сама (и часть из них сохранилась). Кроме того, Ксения известна как талантливая златошвейка. Вот что пишет по этому поводу современная исследовательница Н.А. Маясова: «Мелкие стежки тонкого крученого шелка… так искусно лепят объем ликов, что пропадает впечатление шитья; кажется, что они написаны кистью». В Троице-Сергиевой лавре хранятся две работы Ксении Годуновой: покровец для изголовья гробницы Сергия Радонежского, на котором вышито изображение Пресвятой Троицы, и покров на жертвенник: выполненная за счет комбинирования пятнадцати различных узоров и швов, работа отличается выразительностью лиц, объемностью фигур, изяществом и вкусом в подборе цветов драгоценных камней, в сочетании жемчужного и золотого шитья.
Что касается истории воцарения потомков Захарии и отношения к ним Рюриковичей, то это отдельная, сколь интересная, столь и неисследованная тема: не успел внук Захарии Дмитрий Александров сын Зерно выехать к Ивану Калите на службу, как его дети уже подписывают духовные великих князей и выполняют особые поручения, и так происходит на протяжении XIV и XV веков (в отношении Сабуровых).
XVI век стал логичным завершением отношений двух родов: Василий III женился на Соломонии Сабуровой (нельзя не отметить, что эта сопротивлявшаяся пострижению «ворожея» иностранных источников позднее была канонизирована как преподобная София Суздальская!), а его внук, царевич Иван, женился на Евдокии Сабуровой. Необходимо сказать о том, что трагическая судьба царевича Ивана, отложившаяся в массовом сознании через призму картины И.Е. Репина «Иван Грозный и сын его Иван» (известной как «Иван Грозный убивает своего сына»), остается всего лишь частью художественного вымысла: кто стал виновником смерти царевича, неизвестно, а так как никто не мог ее предвидеть, то можно говорить о том, что Ивана прочили в цари, а Евдокию, соответственно, в царицы. Картина М.И. Авилова «Царевич Иван на прогулке», в сравнении с поспешным в своей смелости произведением Репина (обвиняя кого-то в сыноубийстве, мы берем грех на собственную душу, если таковое обвинение — неправда), — своего рода образец исторической достоверности: в ней не отражено никаких исторических событий, но вместе с тем она не противоречит источникам.
Одновременно с возвышением Сабуровых произошло возвышение и их близких родичей — Годуновых, и тем самым поднялся род, который, по словам Веселовского, «из всех боярских родов отличался совершенно исключительной сплоченностью и верностью старым боярским традициям, а после пресечения династии Рюриковичей — воцарился». Это воцарение средней ветви потомков Чета, сменившей у престола старшую, произошло, не в последнюю очередь, благодаря тому, что Годуновы сумели «сохранить на протяжении трех веков родовую дисциплину и верность родовым традициям». Мало того, царь Борис «не только не боялся соперничества своих сородичей, как это часто бывало, но, очевидно, был уверен в их родовой дисциплинированности и неизменной поддержке не за страх, а за совесть».
И Борис Годунов не «почивал» на троне — он трудился, служил Церкви и воспитывал народ. Как в 381 году Константинополь был назван на Вселенском Соборе Новым, Вторым Римом, так в 1589 году, еще до своего воцарения, Борис способствовал тому, чтобы в Уложенной грамоте Московского Освященного Собора, утвердившего в России патриаршество (давняя мечта Русской Церкви) была официально закреплена идея России как Последнего, Третьего Рима. При царе Борисе началось массовое церковное строительство: будучи благочестивым человеком, правитель тратил огромные средства, делая грандиозные пожертвования монастырям.
В этот период продолжилась характерная для времен Стоглавого Собора симфония духовной и государственной властей. Во время коронации нового царя, отмечает доктор искусствоведения А.Л. Баталов, 3 сентября 1598 года происходила сознательная ориентация на чин византийских василевсов, и Борис стал первым русским царем, венчанным на царство одним из пяти патриархов Вселенской Церкви. Неудивительно поэтому, что Посольская книга по связям России с Грецией зафиксировала обращение к русскому царю как к царю России –Третьего Рима («Богом поставленному и Богом избранному самодержцу святому царю всеа Руси и всех благоверных христиан»), а патриарх Иерусалимский Софроний V писал в письме Борису, что «кроме Бога инаго помошника не имеем и заступника и покровителя во днях сих, и на тебя возлагаем все наше упование и надежду».
Годунов не только достойно нес свое служение, но и совершил деяния, к которым его, казалось бы, никто не обязывал, и которые вместе с тем демонстрируют всю глубину личности царя Бориса Федоровича, равно как и глубокое проникновение им в суть русской национальной идеи. Он вознамерился создать в Москве новый, главный, собор — в честь Воскресения Христова: Святая Святых. При этом нельзя не обратить внимание на то, что русский царь явно апеллировал к двум более ранним событиям.
Утверждение праздника Обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме (Воскресение словущее) принадлежит святому византийскому императору Константину. А еще раньше царь Соломон, правление которого было расцветом древнееврейского государства, стал основателем иерусалимского храма — по образу и подобию Скинии, внутренней частью которой и была та Святая Святых, которую хотел воссоздать Борис. Характерно, что после смерти русского царя, как и после смерти царя Соломона, наступает смутное время (см.: 3 Цар. 12 и далее): именно в X веке до Р.Х. происходит разделение Иудеи и Израиля, начинается поклонение Ваалу, а в 722 году до Р.Х. Самария оказывается захваченной Ассирией, и Израиль прекращает свое существование.
Но аналогии с замыслом царя Бориса есть не только в истории предшествующих цивилизаций, но и в последующей истории России. Хорошо известен Новый Иерусалим под Москвой, созданный с той же целью: «перенеся» сакральные для христианства места и символы из Святой Земли и Византии на Русь, подчеркнуть и прославить духовную славу русской цивилизации. Между тем замысел Нового Иерусалима — самобытное повторение (спустя полвека) замысла Бориса Годунова, который первым синхронизировал храм Гроба Господня в Иерусалиме и храм в Москве.
Точно также и храм Христа Спасителя, отмечал В.Г. Сироткин, помимо позиционирования как памятник изгнанию «двунадесяти языков» в 1812 году, проектировался, создавался и обустраивался при Николае I именно под влиянием формулы «Православие. Самодержавие. Народность», а при Александре II и Александре III — как центр православного паломничества в Святую Землю и Византию.
Но вернемся к Святая Святых Бориса Годунова. При Лжедмитрии I реликвии святыни, призванной стать центром сакрального мира, были разграблены и уничтожены поляками. Все, что осталось, — это похожие на иерусалимские по исполнению (как бы миниатюрные макеты) раки русским чудотворцам, созданные при царе Федоре и царе Борисе. Со Святая Святых был связан и проект переустройства Кремля, который Годунов не успел осуществить; это удалось, но уже не в русском стиле, правителям XVIII и последующего веков.
Таким образом, именно царь Борис Годунов был первым русским самодержцем, который попытался внутреннее, духовное осознание сакрального преемства Древний Израиль–Рим–Византия–Россия закрепить внешне — посредством грандиозного архитектурного проекта.
В архитектуре, иконописи, стенописи, ювелирном искусстве и книжной миниатюре в правление Бориса Годунова происходило бурное цветение, традиционно именуемое «годуновским стилем». Царь покровительствовал книгопечатанию и образованности, боролся с питейными заведениями, продолжил освоение Сибири, развивал городскую инфраструктуру, вел продуманную хозяйственную политику (например, ввел запрет на бездумную рубку леса, регламентировал добычу «мягкой рухляди», запретил вывоз детей из родных мест). Он регулировал демографию и запретил отбирать землю у аборигенов Урала, Сибири и Дальнего Востока, взимать подати с больных и увечных и т.д. и т.п. Царь Борис не вел войн и отношения с соседями строил только при помощи дипломатии. Это время характеризуется поощрением торговли и отодвиганием русской границы (без войн!) все южнее и южнее. Царь умело использовал борьбу Речи Посполитой и Швеции за Ливонию и ослабление Крыма, не забывая при этом и о турецком направлении: он поддержал Молдавию против Турции.