Старший — Святополк, был нелюбимым, поскольку был он сыном Ярополка, жену которого насильно забрал Владимир. Незадолго до кончины у Владимира разгорелся с ним конфликт и Святополк оказался в тюрьме (1113 г.). Старший сын Рогнеды Изяслав умер в Полоцке, где ему наследовал Брячислав, и с которым у Владимира, похоже, вообще не было особых контактов, в результате чего Полоцк по существу выйдет из состава Русской земли еще при Владимире. С Ярославом возник конфликт из-за дани, которую Новгород должен был платить Киеву, и этот конфликт мог привести к самым тяжелым последствиям — Владимир готовил поход на Новгород. Кажется, лишь Мстислав в Тмутаракани чувствовал себя достаточно уверенно, о чем напомнила и летопись, и “Слово о полку Игореве”.
Владимир не сумел остановить начавшиеся еще при его жизни усобицы. Согласно польскому историку Стрыйковскому, своим преемником он оставлял Бориса, явно отодвигая старших — неродного Святополка и сына умершего в Полоцке Изяслава — Брячислава. Именно Борису Владимир передавал свою дружину. Но смерть Владимира не позволила ему осуществить своих планов.
Борьба между сыновьями Владимира была и жестокой и беспринципной, с привлечением иноземных наемников. У Святополка это были поляки, а также печенеги, у Ярослава варяги-норманны (в основном шведы), с варяжской помощью занимал Киев и внук Владимира Брячислав в начале 20-х годов XI века. И фактический пропуск в летописях описания событий первой трети XI века — следствие заинтересованности “сильных мира сего” в замалчивании неблаговидных дел.
Сами усобицы после смерти Владимира в летописях даются явно в позднейших редакциях и с большими пропусками. В литературе — научной и художественной — (Н.Н. Ильин, Г.М. Филист, С.М. Плеханов) высказывались аргументы, предполагавшие виновность в убийстве Бориса и Глеба именно Ярослава, а Святополк будет обвинен в убийстве братьев “Сказании о Борисе и Глебе” уже во второй половине XI века, когда Ярославичи прочно утвердятся в Киеве, и представят Ярослава старейшим среди потомков Владимира. Но старейшим был именно Святополк. Другое дело, что он на самом деле был сыном Ярополка.
В усобице братьев победил Ярослав, устранив практически всех потенциальных соперников, кроме Мстислава Тмутаракано-Черниговского и князя полоцкого Брячислава.
Возраст и даже происхождение Ярослава в летописях даны в разных вариантах, причем возраст фальсифицирован с целью представить Ярослава старшим среди потомков Владимира, и сделано это было лишь во второй половине XI века, когда у Ярославичей обострились отношения с полоцкими князьями. Возможно, что в связи с этим обострением появилась и справка (Лаврентьевская летопись, 1128 г.), о том, что Изяслав (старший сын Владимира) и Ярослав происходят от разных матерей и потому между их потомками идет постоянная борьба. Ярослав, как и Владимир, старался утвердить своих сыновей по разным центрам Руси. Однако полоцкие князья уже обособляются, а между сыновьями Ярослава также возникают распри.
Интересно, что в летописном рассказе о кончине Ярослава появляется утверждение, будто Всеволод хоронил отца (а не Изяслав, как было на самом деле), и он был любимым его сыном. Видимо, летопись заметно редактировалась в кругах, близких Владимиру Мономаху. Недаром тот же лейтмотив появляется в рассказе о кончине Всеволода и его похоронах в Киевской Софии, причем здесь уже и непосредственно отмечается и любовь сыновей к отцу, и порядочность Владимира Мономаха, уступившего киевский стол Святополку.
До нас дошло “завещание Ярослава”, оставленное им своим детям. “Завещание Ярослава” фактически предопределяет очередной распад Руси. Правда, в позднейшей редакции “завещания” звучит призыв к братьям жить в любви и согласии, слушаясь старшего (“в отца место”). Здесь уже просматривается принцип майората. Но с точки зрения этого принципа у полоцких князей прав было больше, почему и потребовалось сыновьям фальсифицировать возраст Ярослава.
Летописная редакция “завещания” Ярослава сложилась, видимо, в канун Любеческого съезда князей в 1097 году в качестве своеобразной программы. Но сохранилось оно в двух разных редакциях: Лаврентьевской и Ипатьевской летописях. Первая при этом возвышает Всеволода и несет, по всей вероятности, следы обработки второго десятилетия ХП века, когда требовались аргументы в пользу занятия Киева, вопреки принципу майората, Владимиром Мономахом. Ипатьевская летопись сохраняет в данном случае более раннюю редакцию, предполагавшую законность занятия Киевского стола Изяславом, как старшим.
Осталась, однако, нерешенной еще одна проблема. Старший Ярославич новгородский князь Владимир умер в 1052 году, ранее кончины отца. Его сыну Ростиславу в это время было 14 лет, и он оставался новгородским князем, явно не имея возможности существенно влиять на внутриновгородские дела. По существу у него было примерно столько же оснований претендовать на киевский стол, что и у полоцких князей. Но он в “завещании” Ярослава вообще не обозначен и попал в число князей-изгоев.
Ведущую роль, по завещанию, получают трое старших. Изяслав получает Киев, Святослав — Чернигов, Всеволод — Переяславль. В XI веке именно эти три города считались главными центрами собственно Руси, то есть бывшей земли полян. При этом к Чернигову (очевидно, несколько позднее) будут приписаны земли по Десне и Оке “до Мурома”, а к Переяславлю Ростово-Суздальская земля. Новгород будет пока в ведении Киева, и бегство из Новгорода Ростислава, возможно, связано с намерением Изяслава утвердить там своего сына Святополка, которого, однако, новгородцы не приняли.
Младшие Ярославичи, Вячеслав и Игорь получили, соответственно, первый Смоленск, а второй — Владимир Волынский. Вячеслав скончался уже в 1057 году, и Игорь был переведен в Смоленск, где он тоже скончался через три года. Дети этих умерших князей стали изгоями, ожидающими какой-нибудь подачки от старших. Но и старшие недолго сохраняли определенное единство (таковое держалось главным образом в противостоянии полоцкому князю Всеславу). С конца 60-х годов XI века и между ними разгорается вражда и усобицы, в которых Святослав претендует на киевский стол, уступая Чернигов Всеволоду. Но после смерти Святослава в 1076 году уже Святославичи оказываются изгоями, часто ищущими пристанища на окраинах — в Тмутаракани, Рязани, Муроме, но претендующие на Чернигов.
Принцип майората будет признан лишь в конце Х1 века. Святослав и Всеволод Ярославичи, изгоняя в 1073 году своего старшего брата Изяслава, с этим принципом еще не считались. И лишь после смерти Всеволода в 1093 году потомкам Ярослава пришлось определяться, кто какие столы будет занимать. Именно в этих условиях и был проведен Любеческий съезд (1097 г.), признавший принцип “каждый держит отчину свою”. Но вскоре проявилась еще одна трудность: что считать “отчиной”. Владимир Ярославич княжил в Новгороде и умер в 1052 году (он был старшим из сыновей Ярослава). Преемником его стал Ростислав. Но в 1064 году он почему-то бежит в Тмутаракань, где в это время княжил сын Святослава Ярославича Глеб. После борьбы с переменным успехом с Глебом и его отцом Святославом Ростислав закрепился в Тмутаракани, но вскоре был отравлен греками. Летописец дает ему самую лестную характеристику, но ничего не сообщает, как и почему сын Ростислава малолетний Рюрик оказался в Галицкой земле в Перемышле, где он и умер в 1092 году. Там же оказались еще два брата Ростиславичи: Володарь в Перемышле, а Василек в Теребовле. И вскоре после съезда Василек был ослеплен происками Давыда Игоревича, еще одного внука Ярослава, причем в преступлении был замешан и княживший в это время в Киеве Святополк. В итоге заметно обострились отношения с киевским князем и у Владимира Мономаха, и у Ольговичей.
Любеческий сейм 1097 года в целом отправлялся от распределения уделов в 1054 году, закрепив также в основном за князьями-изгоями города “Червонной” — Галицко-Волынской Руси. Но решения съезда сразу же были сорваны ослеплением Василька Требовльского, а между внуками Ярослава разворачивается борьба, которая, благодаря поддержке церкви и киевлян, выдвинет во главу княжеской иерархии Владимира Мономаха.
На Киевский стол Владимира Мономаха привели чрезвычайные события: восстание в Киеве в 1113 году. Необходимо иметь в виду, что большинство социальных выступлений того времени — это борьба за сохранение ранее сложившегося положения. Восстание 1113 года вызвало в литературе едва ли самый широкий отклик отчасти потому, что наиболее полное его описание дано у В.Н.Татищева, с источниковедческой точки зрения все еще мало изученного (его тексты обычно сравнивают с летописями, которых у него вообще не было). Оно началось сразу после смерти Святополка, что само по себе свидетельствует о негативном отношении киевлян к умершему князю. Громили восставшие и дворы ближайшего окружения князя, а также дворы хазарских иудеев-ростовщиков, которым покровительствовал Святополк и его окружение. Именно восставшие киевляне настояли на том, чтобы Владимир принял княжеский стол в Киеве. Князь согласился занять освободившийся стол, но отказался выполнять одно из главных требований — выселение хазарских иудеев-ростовщиков, ссылаясь на то, что такого рода мероприятия требуют проведения княжеского съезда.
После советов с митрополитом Никифором, который “резы” (т.е. проценты) считал вообще недопустимыми для христиан, князь огласил “Устав о резах”, которым ограничивался процент плат с должников. Но в 1124 году восставшие вернулись к главному вопросу и без княжеского благословения осуществляли выселение иудеев. Коснулось оно и некоторых других земель, в том числе западнославянских. Именно в этот период в Крыму и далеко в Западной Европе появятся иудеи-“выселенцы” из Руси.