Правительство Гуан У-ди предпринимало решительные меры по ремонту разрушенных плотин на Хуанхэ, эта область Великой Китайской равнины теперь стала непосредственно примыкающей к столичной (в связи с переносом в Лоян столицы империи из разрушенного во время восстаний г. Чанъань), на ее благоустройство Гуан У-ди обращал особое внимание. Было упорядочено денежное обращение. Облегчено податное бремя. Поощрялись земледелие и шелководство. Бедноте были выделены на льготных условиях государственные поля, в том числе земли опальных "сильных домов".
В этот период стал изменяться характер землевладельческих хозяйств, в первую очередь самых крупных. Видимо, в то время многие хозяйства использовали в производстве так называемых гостей (кэ). Ханьские авторы так определяли категорию непосредственных производителей, называемую кэ: "Это те, кто своей земли не имеет, но берет у богатых и возделывает ее". Именно ко времени Гуан У-ди относится первое упоминание о большом количестве "гостей" - кэ или бинькэ - у земельных собственников. Так, за участие в мятежах "сильных домов" было казнено несколько тысяч лично-зависимых от них бинькэ.
Рабовладельческие хозяйства продолжали существовать, хотя рабы применялись теперь больше в специфических видах производства (на плантациях камфорных и лаковых деревьев, в скотоводстве, на рыбных и соляных промыслах). В земледелии, если не считать ирригационных работ, рабский труд становится менее значимым. Жалобы на непроизводительность рабского труда впервые появились еще в I в. до х.э. (в правительственной дискуссии "О соли и железе" 81 г. до х.э. и докладе сановника Гуан Юя, 44 г. до х.э.). Это было связано, в частности, с усовершенствованием навыков труда и хозяйственных методов - показателем подъема производительных сил не менее важным, чем технические достижения.
Развивается новый тип полеводства, требовавший тщательного ухода буквально за каждым растением в поле. В сложных хозяйствах крупнейших собственников земли получает применение труд фактически зависимых (но лично еще свободных) земледельцев. Исследователи отмечают двойственность их положения: с одной стороны, они сохраняли право приобретать землю, но с другой - не могли самовольно покинуть арендуемый ими участок господской земли. Процесс концентрации земли принял огромные, немыслимые до того масштабы. "Сильные дома", никак не связанные с чиновной знатью, обладали имениями, простиравшимися "от области до области". Их влияние распространялось на всю округу, включая и мелкие города. В их распоряжении были тысячи рабов, табуны коней, стада крупного и мелкого скота. Они владели крупными мастерскими, значительную часть рабочего персонала которых составляли закованные рабы, наживались на торговле и ростовщичестве. На полях этих огромных имений было практически невозможно организовать необходимый надзор за работниками. Здесь все шире использовался труд буцюй (посаженная на землю личная стража) и всякого рода кэ, известных под названиями "гостевых полевых работников" (дянькэ), "гостей-приживальщиков" (бинькэ), "нахлебников" (ишикэ: букв. "кэ за еду и одежду") - нечто вроде клиентов или колонов; многие из них постепенно превращались в лично-зависимых работников, среди них были и тунли - "отроки-рабы". Часто задолжавшую бедноту нужда заставляла обрабатывать землю "сильных домов" на тяжелых условиях издольщины. В огромных поместьях, имевших по несколько тысяч "гостевых дворов", наметился переход к новому типу эксплуатации непосредственного производителя, оставлявшей ему некоторую возможность самостоятельного хозяйствования. Экономически эти работники не были собственностью магната и, как таковые, не могли быть лишь объектом права. Однако, оставаясь формально лично-свободными, в административном плане они выпадали из состава собственно гражданского населения, не учитывались переписью населения, и государство скорее уж могло обложить налогом рабов (как чью-то собственность), чем эту категорию тружеников, фактически не входившую в число подданных империи - налогоплательщиков государства.
В государственном секторе получили известное распространение так называемые поля военных поселений (туныпянь). Впервые эта форма государственного полеводческого хозяйства возникла на северо-западных границах империи на рубеже II-I вв. до х.э., но затем нашла применение во внутренних областях империи, что, возможно, свидетельствует об усилении значения государственной собственности на землю. Для изучения этих хозяйств имеются крайне редкие для древнего Китая источники - подлинные документы хозяйственной отчетности на бамбуковых планках. Сельскохозяйственные работы в этих поселениях выполняли поселенцы и их семьи, которым начальники раздавали посевной материал, земледельческие орудия и скот; урожай (целиком или в размере 60%) сдавался в казенные амбары, откуда потом земледельцы получали натуральные выдачи и одежду. Выдачи и выполненные работы строго учитывались. Несмотря на тяжелые условия эксплуатации, эти "военные поселенцы" все же не были рабами в юридическом смысле, ибо известны случаи их последующего порабощения властями. Видимо, они находились на положении государственно-зависимых людей, прикрепленных к земле землепользователей. Это аграрное устройство, возможно связанное и с воссозданием общин, стало в известной мере прообразом государственной надельной системы (цзюньтянь), нашедшей широкое применение со второй четверти III в. х.э. - уже после падения Ханьской династии - в китайских государствах периода так называемого Троецарствия и в раннесредневековой империи Цзинь.
На рубеже I в. х.э. все человечество насчитывало 250 млн. человек и одну пятую часть населения Земного шара представляла в это время восточноханьская держава, где проживало более 50 млн. человек. Постепенно империя восстановила военную мощь и вернула себе положение "мировой державы". Были замирены пограничные племена, участвовавшие в повстанческом движении. В Южном Китае ханьские императоры проводили жесткую политику насильственной ассимиляции местного населения, имперские чиновники жестоко притесняли аборигенов, искореняли местные культы и обычаи. В 40 г. вспыхнуло народное восстание против ханьских властей в Северном Вьетнаме под руководством сестер Чынг, которое Гуан У-ди удалось с огромным трудом подавить только к 44 г. Во второй половине I в., умело использовав (а в известной мере и спровоцировав) раскол сюнну на "северных" и "южных" и разрешив подчинившимся Ханям южным сюнну поселиться в ее пределах, империя активно приступила к восстановлению ханьского владычества в Западном Крае, который к концу правления Старшей Хань отпал от Китая и подпал под власть сюнну. Младшей империи Хань удалось к концу I в. на короткое время восстановить свое влияние в Западном Крае и утвердить гегемонию на Великом Шелковом пути. Действовавший в Западном Крае полководец Бань Чао развернул в это время активную дипломатическую деятельность, ставя задачей добиться прямых контактов с Дацинь ("Великой страной Цинь", как ханьцы называли Римскую империю). Но отправленное им посольство дошло лишь до римской Сирии, будучи умышленно задержано парфянскими купцами. Однако ханьско-римская торговля через посредников со второй половины I в. х.э. приобрела достаточно регулярный характер. Древние китайцы впервые воочию увидели римлян в 120 г., когда в Лоян прибыла и выступила при дворе Сына Неба труппа бродячих фокусников из Рима. Одновременно Ханьская империя установила связи с Индостаном через Верхнюю Бирму и Ассам и наладила морское сообщение из порта Бакбо в Северном Вьетнаме (известного римлянам под названием Каттигара) до восточного побережья Индии, а через Корею - в Японию. По южному морскому пути в 166 г. в Лоян прибыло первое "посольство" из Рима - как именовала себя частная римская торговая фирма. Со второй половины II в., с утратой гегемонии империи Хань на Шелковом пути, получает развитие внешнеторговая ханьская экспансия в страны Южных морей, на Ланку и в Канчипуру (Канчипурам в Южной Индии). Эти связи в дальнейшем сохраняют свое значение. В страны Южных морей организовываются экспедиции с целью захвата рабов. Младшая империя Хань по все новым направлениям рвется к внешним рынкам, где главными международными товарами были предметы роскоши. Расширению международных связей Ханьской державы сопутствует расцвет науки, литературы, философии, искусства. По отзывам современников, столица империи г. Лоян поражал своим великолепием. Роскошь императорского дворца и пышность дворцов знати не знали предела. Придворные поэты и известные философы воспевали величие и незыблемость правящей династии, прославляя империю как предел совершенства, наступление "золотого века" на земле.