Наварра, Арагон и Каталония
В настоящее время весьма мало изучена социальная организация этих христианских территорий до XI в. Если представляется возможным восстановить на основании документальных данных некоторые черты общественного уклада Леона, Кастилии и Астурии, то такого рода материалы для территорий Наварры и Арагона относятся лишь к более поздней эпохе, характерные особенности которой не следует распространять на первые века реконкисты. Не без основания можно предполагать, что социальная организация этих территорий в существенных моментах не отличалась от организации Астурии и Леона, поскольку на эти территории, по крайней мере частично, оказали влияние вестготская монархия и ее законы, особенно кодекс «Фуэро Хузго», который действовал как в Арагоне, так и в Каталонии. Население, очевидно, делилось на свободных и сервов, а среди свободных первое место занимали нобили — владельцы территорий, имевших над ними сеньориальную власть. Неизвестно, каковы были подразделения каждого из этих классов и соответствующие их права. Следует иметь в виду, что, поскольку Наварра и Арагон были в значительной степени доступны чужеземным влияниям, особенно влиянию франков, их общественный уклад и обычаи значительно изменились и стали отличаться от уклада и обычаев христианских областей центральной и северо-западной частей полуострова.
То же самое происходило еще в большей степени в Каталонии, поскольку в течение известного времени она зависела от франкской короны: о социальной организации этой области мы можем говорить более определенно.
В начале IX в. (801 г.) была отвоевана Барселона, а в конце VIII в. (797 г.) — Жерона. С этого момента зарождается социальная и политическая организация территории, которая затем стала Каталонией, и начинается ее заселение.
Первым официальным мероприятием, способствовавшим подобного рода организации вновь завоеванной территории, было распределение земель, проведенное Людовиком Благочестивым между франкскими воинами, местными жителями и лицами, искавшими покровительства во владениях франкской короны или бежавшими из других местностей в надежде, что в Испанской Марке им удастся найти лучшую долю. Эти поселенцы принялись активно распахивать целину, в чем им оказывали большую помощь бенедиктинские монахи. Людовик Благочестивый применил систему законодательства вестготского типа, которая устанавливала дифференцированные правовые нормы для различных этнических и социальных групп населения. Коренные жители страны пользовались «Фуэро Хузго», франки, осевшие на вновь обретенных землях, — законами своего королевства. Согласно новым законам, первыми законными собственниками в Испанской Марке были воины, первоначально покорившие страну. Они получали земли в полную собственность, без вассальных обязательств, но должны были отбывать военную службу. Их экономическое положение не подвергалось изменениям вплоть до XI в. Наиболее могущественными из этих собственников были, вполне естественно, политические представители монарха — графы, которым передавались во владение все земли, входившие в территорию их округа, если земли эти не принадлежали другим свободным собственникам.
Графы могли дарить эти земли и отдавать их в пользование либо на условиях выплаты оброка (census), либо взамен определенных военных и гражданских повинностей (бенефиций). Результатом этого было появление двух социальных групп —. земледельцев-вассалов, оброчных крестьян, из которых впоследствии образовался класс так называемых ременс и виконтов, баронов и прочих графских подчиненных, которые являлись его представителями в пределах различных территориальных единиц графства и должны были за пользование землей нести определенные обязанности по управлению этими единицами, приобретая вместе с тем права юрисдикции в сфере разбора гражданских и уголовных дел в границах своих округов. К этой группе относились так называемые бенефициарии, (beneficiani), которые не пользовались вышеуказанными правами, но облечены были обязательствами по обороне территории (им, в частности, поручалась охрана замков и крепостей).
Со временем франкские короли стали давать в неотчуждаемое (аллодиальное) владение новые земли, причем эти пожалования были подобны данным ранее и распространялись на земли, расположенные вне границ сеньорий графов. Помимо аллодов, жаловались бенефиции франкским воинам, испанцам, которые прибывали из других областей, и различным колонистам. При запашке целинных земель и долговременном пользовании ими на условиях пресуры (presura — заимочное владение) держатели их превращались в свободных земельных собственников, без специального королевского пожалования, но с признанием их прав на землю королями. В документах X в. землевладельцы такого рода именуются первопоселенцами (primihomini) и новичками (bozadores).
Хотя запашка целинных земель шла весьма интенсивно, но еще в исходе IX в. в Каталонии было немало пустошей.
Как правило, владельцы аллодов не пользовались правами неотъемлемой юрисдикции на своих землях, но зато не платили королю оброк и подати. Они приносили королю присягу на верность и обязаны были отбывать службу в рядах его войска.
Естественно, что графы, для которых существование не подчиненных им аллодиальных владений было обстоятельством весьма неприятным, непрерывно притесняли владельцев аллодов, налагая на них подати и требуя, выплаты оброка. В ответ на многочисленные жалобы аллодиальных сеньоров франкские короли (Карл Великий, Людовик и Карл Лысый) не раз скрепляли своими подписями указы, которыми гарантировалась свобода этих сеньоров и признавалось право владельцев аллодов отдавать в аренду принадлежащие им земли, отчуждать аллод при жизни или добровольно становиться вассалами графов (что необходимо было для снискания покровительства). При этом аллодиальные сеньоры ценой предоставления определенных услуг могли получать от графов земельные пожалования. Все эти привилегии, и в частности право предоставления в пользование земель на условиях выплаты оброка, со временем явились существенной основой для дальнейшего укрепления позиций знати, которая, в отличие от леонской и кастильской, носила феодальный характер.
Класс крепостных (в данном случае не имеются в виду личные рабы (esclavos personales) ведет свое начало от оброчных крестьян, держателей графских, аллодиальных и коронных земель (короли также передавали в пользование свои земли на условиях выплаты оброка).
По мере того как все более и более отчетливо проявлялся феодальный характер в сеньориальных владениях, ухудшалось положение оброчных крестьян (censatanos) и возрастали повинности и подати, которые они обязаны были отбывать и платить; в конце концов, как это имело место и в Кастилии, они стали сервами, прикрепленными к земле (siervos de la tierra). Впрочем, порой необходимость колонизации вновь завоеванных территорий и ведения войн реконкисты вынуждала предоставлять им известные привилегии (как это имело место с крестьянами Леона и Кастилии, получившими фуэрос). Наглядным примером подобных уступок является привилегия, данная в 974 г. обитателям замка Монтмель, каковые были освобождены от уплаты оброка и объявлены навечно свободными от бремени крепостной зависимости (de todo yugo de servidumbre).
Наконец, духовенство представляло важную социальную группу, поскольку монастыри и церкви приобрели огромные богатства благодаря пожалованиям королей и графов и эксплуатации вновь заселяемых территорий. В IX в. приобрели известность монастыри в Баньолас и в Амере, а в X в. — монастыри Рода, Кампродон и св. Фелиу де Гишольс. Монастыри пользовались правами иммунитета и в своих доменах располагали неограниченной властью. Так же как и аллодиальные сеньоры, церкви и монастыри имели своих колонов или оброчных крестьян. Некоторые монастыри имели даже замки и сеньориальные права, пожалованные графами.
В первые годы после вторжения мусульман на территориях Наварры и Арагона нельзя было найти ни малейших признаков подлинной административной власти. Каждый нобиль, граф или магнат-собственник воевал на собственный страх и риск, защищая свою землю. Подобное положение вещей в Наварре и Арагоне продолжалось до тех пор, пока в этих областях не появились выборные вожди, которые сосредоточили в своих руках власть и были признаны прочими магнатами верховными правителями или королями.
Событие это не поддается, однако, точной датировке. Монархические прерогативы этих вождей возрастали мало-помалу по мере того, как расширялась территория новой державы, и в конечном счете королевская власть приобрела весьма большое значение в эпоху правления Санчо Великого (начало XI в.). В этот период Наварра выдвинулась на первое место, тогда как Арагон пока еще не приобрел определенного политического статуса.
Каталония, будучи подчинена Франции, в течение известного времени не имела собственного государя. Франкские короли подразделили территорию Каталонии на ряд административных округов (графств, во главе которых стояли в первое время сменяемые чиновники, а не суверенные владыки, люди во всем зависимые от короля. Впоследствии, однако, графские титулы стали наследственными, и в конечном счете графы добились полной независимости.
Граф Барселонский, главный правитель Испанской Марки и обладатель титула маркиза (с именем Вифреда Мохнатого этот титул связывается в одном документе 875 г.), занял первенствующее положение в стране и приобрел известные права верховенства над всеми графами Каталонии.
Со времен Вифреда I графы не избирались знатью или народом. Титул этот передавался по наследству от отца к сыну по воле его носителей.
Неоднократно графский престол одновременно занимали два лица, которые совместно управляли страной. Эти скудные данные, однако, не позволяют составить сколько-нибудь определенного представления о политической организации страны. Необходимо отметить, что в силу французского влияния как в Кастилии, так и в Наварре и Арагоне в системе политической организации видное место принадлежало знати, которая достигла огромного могущества.