Рассмотрим теперь саму версию С.Г. Кляшторного. По его мнению, крупная передвижка группы тюркских народов, о которой писал ал-Марвази, была отдаленным следствием неблагоприятной ситуации, в которую они попали в Х – первой половине ХI в. в связи с созданием в Северном Китае и Монголии киданьской империи Ляо, в Ганьсу – тангутского государства Си Ся, в Семиречье и Восточном Туркестане – Караханидского каганата. Последний, в частности, отрезал восточных тюрок от Семиречья и Мавераннахра, торговый обмен с которыми и их периодический грабеж был для кочевников не столько приятной традицией, сколько условием их нормальной жизнедеятельности.
Сыграл свою роль, считает С.Г. Кляшторный, и религиозный фактор: значительная часть карлуков приняла ислам, тогда как восточно-тюркские кочевники в большинстве своем оставались язычниками. Но, на мой взгляд, в версии С.Г.Кляшторного религиозный фактор явно преувеличен. Возможно для мусульманских неофитов, каковыми являлись карлуки, он и играл важную роль, но другим кочевникам было безразлично, с кем торговать, кого грабить и с кого получать дань. По его мнению, религиозные войны между Степью и Караханидами продолжались в Х – начале ХI в.в. десятилетиями, а неизвестно о них лишь потому, что они не зафиксированы в письменных памятниках, что довольно странно. "И только песни о героях – гази (т.е. борцов за веру. – И.У.), - пишет С.Г.Кляшторный, - ... отразили напряжение и нетерпимость, предопределившие силу и глубину будущего прорыва мусульманского барьера, массовость и стремительность миграций к новым землям и новым границам" [9].
Написано красиво, не правда ли? Но только не понятно, по крайней мере мне. О каком прорыве мусульманского барьера идет здесь речь? Чингис-ханом? Но последний, его соратники и преемники меньше всего были озабочены религиозными проблемами, а их деяния были не прорывом чего-то или через что-то, а подчинением себе всех народов и держав, до которых смогла добраться монгольская конница, безотносительно того, какой религии они придерживались. И, кстати, монголы проявляли незаурядную для завоевателей веротерпимость. Она, видимо, вообще была свойственна всем (или почти всем) кочевым этносам до принятия ими ислама. Не случайно же Великая Степь практически два тысячелетия не знала религиозных войн.
Но может быть, С.Г. Кляшторный имел в виду вовсе не полчища монголов, а что-то другое? Попробуем найти. В 20-40-х г.г. ХII в. сначала Семиречье, а затем Мавераннахр были завоеваны кара-кытаями (киданями). Ненависти к мусульманам они не испытывали, хотя бы потому, что до этого времени плотно с ними не контактировали. Никаких массовых миграций при них через мусульманские страны не происходило.
В начале ХII в. Мавераннахр был завоеван хорезмшахом Мухаммедом, крупнейшим государем мусульманского мира. В то же время Семиречье перешло в руки найманов. Но и им, и хорезмийцам крупно не повезло. Буквально через несколько лет они были сметены неистовыми всадниками Чингис-хана.
Ни одно из этих крупных военно-политических событий, случившихся в Средней Азии и Семиречье в конце ХI-ХII в.в., никакого отношения к тому, на что намекал С.Г. Кляшторный в цитированном выше отрывке из его работы, не имеет. А других, такого масштаба, который им подразумевался, просто не было.
Не было и мусульманского барьера, который тем не менее, по утверждению С.Г. Кляшторного, кто-то исхитрился порвать. Нельзя же в самом деле низвести до роли барьера огромную территорию от Восточного Туркестана до восточного побережья Средиземного моря и Красного моря, а от последнего – до Атлантического океана, сплошь заселенную мусульманскими народами.
Красиво писать не возбраняется. Но в научных трудах, в отличие от дипломатических документов, смысл написанного должен быть абсолютно прозрачным.
Ранее было констатировано, что религиозных войн в Степи до II тысячелетия н.э. практически не было, зато нерелигиозных – с избытком. Одна из них, по мнению С.Г. Кляшторного, основанному на дошедших до нас отрывках из сказаний о героях-гази, произошла где-то в 40-х г.г. ХI в.
Против карлуков выступил союз кочевых народов в составе кунов (они же ябагу), басмылов и чомулов (чуми китайских источников). К ним присоединились и каи. Возглавил объединенную группировку бек басмылов и вождь ябагу (?) Будрач, носивший прозвище Беке, т.е. "Большая змея". Закончилось все поражением союзников.
"Итак, - констатирует С.Г.Кляшторный, - в первой половине ХI в. крупная группировка тюркских племен (куны и каи), некогда входивших в племенную конфедерацию теле, вытесненная из монгольских степей киданями, продвинулась в Западную Сибирь, Северную Джунгарию и Северо-Восточное Семиречье. Там она слилась с другой группой тюркских племен – шары и басмылами. Потерпев поражение в войнах с караханидскими карлуками, обе группировки продвинулись далее на запад по традиционному пути центрально-азиатских миграций. Контакт с кипчаками, земли которых лежали на пути миграции, был неизбежен, но характер этого контакта не ясен. Очевидно, что в новом объединении племен сохранились две основные группы: куны-команы и шары-половцы. В середине ХI в. именно команы составили авангард западной (т.е. в южнорусские степи. – И.У.) миграции степных племен, вероятнее всего политически стимулируемой кипчаками, но возглавляемой команами-кунами-шары... Уже в 1055 г., вытесняя огузов-торков, шары-половцы закрепились на южных рубежах Киевской Руси... Судьба кунов-команов решалась к западу от кочевий половцев" [10].
Гипотеза высказана, но никак не обоснована. Мы имеем дело не с бесспорными фактами, взятыми из надежных источников, а с попыткой реконструкции событий по неясным и непроверяемым сведениям. Под вопосом остается даже сам факт крупного столкновения в 40-х г.г. XI в. между державой Караханидов и рядом тюркских степных этносов. Нет никаких достоверных данных и о том, что последние, если оно состоялось, после поражения ушли на запад через земли, занятые кыпчаками, а не вернулись на места своего обитания. Уже по этим причинам гипотеза С.Г. Кляшторного представляется не бесспорной. Кроме этого – а это уже делает ее неприемлемой – в ней не соблюден принцип логической непротиворечивости, обязательный для такого рода умозрительных построений.
"Самым страшным врагом Караханидов был союз трех племен: басмылов, чомулов и ябагу, а также соседи ябагу – каи," - считает С.Г.Кляшторный [11]. Однако в реальном конфликте с Караханидами он без каких-либо объяснений заменяет союз трех племен и "примкнувших" к ним каям двумя "слившимися группировками". Первую составляли куны, которых С.Г. Кляшторный неизвестно на каком основании отождествляет с ябагу, и каи, вторую – шары и басмылы. Но второй группировки не могло быть в принципе, так как, по Кляшторному, шары и басмылы – один и тот же этнос. Но он, видимо, забыл, как забыл и про чомулов.
После поражения от войск Караханидов эти две "слившиеся"(?) группировки ушли на Запад через территорию кыпчаков. Как это им, разбитым, а потому и слабым, удалось пробиться сквозь находившихся в зените могущества кыпчаков, неясно. Неясно, и зачем им это было нужно. Целесообразнее было бы не покидать свою территорию. Но пробились и образовали новое объединение (откуда это известно?), в котором якобы сохранились две основные группы: куны-команы и шары-половцы.
Говоря об этих двух группах, С.Г. Кляшторный, видимо, еще не знал, что несколькими строками ниже он напишет, что куны и команы - один и тот же этнос, так же, как басмылы, шары и половцы, и что, следовательно, речь должна идти не о двух группах этносов, а о двух этносах.
Вот эти-то два этноса – команы (они же и куны) и басмылы (они же и шары, они же и половцы) – и вторглись, по мнению С.Г. Кляшторного, в южнорусские степи в середине XI в. В этом смысл предложенной им гипотезы. А что же кыпчаки, удивятся читатели, со школьной скамьи усвоившие, что южнорусские степи были заняты именно ими и что именно их "окрестили" на Руси странным именем половцы?
На этот кардинальный вопрос С.Г.Кляшторный отвечает более чем туманной констатацией. Подытоживая свое видение событий первой половины ХI в., т.е. от миграции кунов и каев на земли Восточного Казахстана до закрепления команов и басмылов в южнорусских степях, он пишет: "Такова возможная реконструкция азиатского контекста половецкой истории и, как мне представляется, этот контекст мало связан с историей сиров-кыпчаков" [12].
Если все было так, а я придерживаюсь иной точки зрения, то, выражаясь в манере С.Г. Кляшторного, и восточно-европейский контекст половецкой истории тоже не связан с историей кыпчаков. Он этого, правда, не утверждает, но это с неизбежностью вытекает из самой сути его реконструкции: кыпчаков в южнорусских степях он даже не упоминает.
Что же касается экзоэтнонима "половцы", то его на Руси дали, по мнению С.Г. Кляшторного, не кыпчакам, а басмылам, второе название которых шары означает желтый, рыжий, пестрый. Его просто перевели на древнерусский, на котором эти прилагательные обозначались словом половый, отсюда и половцы.
***
Как мы видим, ключевую роль в гипотезе С.Г. Кляшторного играет отождествление басмылов с шары и, в меньшей мере, кунов с команами (куманами). Поэтому, чтобы убедительно ее обосновать, он должен был бы неопровержимо доказать правомерность сделанных им отождествлений. С этой задачей С.Г. Кляшторный очевидным образом не справился. Вот его единственное "доказательство". "У Марвази народ, подчинивший на одном из этапов западной миграции шары, назван кунами, - пишет он. - И это название... странным образом опущено Махмудом ал-Кашгари, отлично знавшим этническую ситуацию на караханидской границе и не забывшим каи. Если в ситуации с шары Махмуд называет по имени главенствующего племени басмылами, то пропуск имени кунов может означать лишь их обозначение иным названием... другим названием кунов было ябагу" [13].