В. В. Малай, М. В. Новиков
Новая книга Михаила Алперта, ведущего преподавателя испанского языка и истории Вестминстерского университета (Лондон), вышла под названием "Новая международная история испанской гражданской войны"1, которое определяет цель исследования: пересмотр имеющихся точек зрения и концепций. М.Алперт является автором трех монографий и ряда статей по проблемам гражданской войны в Испании, изданных преимущественно в Мадриде и Саламанке. Его новая работа, также как и предыдущие, основана на широком круге источников на шести европейских языках - английском, французском, немецком, испанском, итальянском, русском и португальском, причем, как отмечает автор в предисловии, он пользовался услугами переводчиков лишь в двух случаях - изучая русские и итальянские материалы.
Алперт использовал как уже знакомые советским историкам опубликованные документы дипломатических ведомств и их руководителей Британии, США, Франции, Германии, Португалии и Италии, так и не изученные материалы серии Г0371 Государственного архива Великобритании (министерство торговли и комитет по невмешательству); фонд посла Испанской республики во Франции Луиса Аракистайна, хранящийся в Национальном историческом архиве в Мадриде; правительственный архив Испанской республики, известный как Архив Барселоны, и франкистские документы, находящиеся в архивном управлении министерства иностранных дел Испании. Для Алперта, как и для большинства западных исследователей, характерно сравнительно слабое использование советских источников, и если понятно отсутствие архивных материалов, то вызывает удивление отсутствие опубликованных в 70-х годах 19-го, 20-го и 21-го томов "Документов внешней политики СССР". Представлены лишь известная и подвергнутая справедливой критике британскими историками книга В.Кривицкого3, лондонское издание "Испанских тетрадей" И.М.Майского4, воспоминания Н.Г.Кузнецова5, испанский перевод сборника воспоминаний участников гражданской войны "Под знаменем Испанской Республики"6 и статья М.Т.Мещерякова7.
В книге М.Алперта три части, разбитые на 15 глав, причем две трети работы посвящены первому году испанской войны, что представляется оправданным. В первой части рассматриваются события июля-августа 1936 г., связанные с определением позиции великих держав по отношению к военному мятежу в Испании. Анализируя события европейской политики, непосредственно предшествующие испанской войне, Алперт отмечает различия во взглядах на европейскую безопасность у руководства Франции и Британии. Он выделяет несколько основных моментов, повлиявших, по мнению автора, на отношение Франции и Британии к событиям в Испании. Для французского руководства определяющим в предвоенной политике полагается страх перед возможностью ремилитаризации Германии и попыткой ее реванша за поражение в первой мировой войне и вытекающим отсюда стремлением Франции не допустить усиления Германии, а также иметь надежных союзников на случай войны. Британские консерваторы якобы не видели опасности в некотором усилении Германии и стремились не к альянсу с Францией, а к созданию союза всех крупных европейских государств и поэтому были готовы на некоторые уступки Гитлеру и Муссолини (Рейнская область, Абиссиния, Испания и т.д.). В основе британской политики лежали стойкие антивоенные настроения большинства британцев. Политика коллективной безопасности, направленная против экспансии фашистских государств, неизбежно вела к конфронтации с ними и к войне, а политика умиротворения, основанная на уступках, позволяла сохранить мир в Европе. Именно по этой причине консерваторы сравнительно легко смогли проводить политику невмешательства в Испании, заявляя, что противники невмешательства хотят обострения отношений с Германией и Италией, а значит и европейской войны8. Объясняя позицию британских консерваторов, М.Алперт не скрывает своего отрицательного к ней отношения и считает ее ошибочной9.
Свое отношение к предвоенной политике СССР и Коминтерна Алперт выразил в названии раздела - "Пугало коммунизма"10. Он справедливо замечает, что предвоенная Европа и Америка видели в Советском Союзе и Коминтерне угрозу миру и стабильности, и этот страх явился причиной раскола общественного мнения и сделал невозможным создание антифашистского блока. "Многие, - подчеркивает Алперт, - надеялись, что нацистская Германия сокрушит коммунистический строй, они считали гражданскую войну в Испании битвой против советской революции в Западной Европе"11. Это мнение Алперт считает ошибочным в силу того, что СССР в тот период не имел возможности для осуществления подобной задачи, а Коминтерн был не орудием большевистской революции, а инструментом советской внешней политики, призванным сохранить коммунистический строй в СССР. "Страх перед мировой революцией, - пишет Алперт, - который был причиной остракизма России, был необоснованным, ибо российский лидер, Сталин, презирал западное революционное движение, Коминтерн, по его мнению, был "бакалейной лавкой", а мировая революция - "идиотским лозунгом". СССР нуждался в длительном мирном периоде для проведения реконструкции экономики и поэтому был заинтересован не в столкновении, а в сотрудничестве с капиталистическим миром. В советской повестке дня больше не значилась мировая революция12.
Новая советская внешняя политика имела ярко выраженную антифашистскую направленность, и для ее осуществления СССР был готов объединиться с Францией и Британией, а также поддержал политику объединения коммунистических, социалистических и буржуазных партий европейских стран в народные антифашистские фронты. Несмотря на победу народных фронтов во Франции и Испании, в других странах их расценивали как коммунистическую угрозу, не забыв уничтожения социалистических и буржуазных партий в ходе русской революции. Вопреки всем усилиям советской дипломатии, мирная политика СССР не вызвала доверия, а призывы М.М.Литвинова сделать Лигу наций реальной силой для поддержания коллективной безопасности расценивались руководством Франции и Британии как попытки втянуть их в кровавую войну. "Поэтому, - отмечает Алперт, - к началу гражданской войны в Испании Советский Союз уже имел сомнение по поводу политики коллективной безопасности. Если Италии простили Абиссинию, а Германии - ремилитаризацию Рейнской области несмотря на все международные соглашения и Лигу наций, то какую же цену должен был заплатить СССР за взаимопонимание с Западом?"13.
Далее М.Алперт излагает уже известную версию принятия политики невмешательства: в первые дни мятежа французское правительство, состоявшее из социалистов, было готово, несмотря на противодейстие правых, передать оружие Испанской республике, однако после переговоров в Лондоне 23 июля с британскими консерваторами изменило первоначальное решение и выступило с идеей невмешательства в испанский конфликт. Фактическим творцом невмешательства Алперт считает британское правительство, которое не могло принять другого решения в силу ряда идеологических и политических факторов.
Излагая свою версию принятия Гитлером и Муссолини решения о вмешательстве в Испанию, Алперт справедливо полагает, что диктаторы не были связаны какими-либо конкретными обещаниями об оказании помощи испанским заговорщикам и их решение о предоставлении мятежникам военно-транспортной авиации носило импровизированный характер, было принято вопреки рекомендациям профессиональных руководителей военных и дипломатических ведомств и представляло собой одно из типичных для них авантюрных предприятий. Разумеется, в июле 1936 г. ни Гитлер, ни Муссолини не предполагали, что они окажутся втянутыми в длительную войну со значительными материальными издержками и людскими потерями.
Столь же объективно Алперт излагает позицию советского руководства в первые недели мятежа, подчеркивая, что заявления общественных организаций о солидарности с Испанской республикой соседствовали со сдержанной позицией официальных властей14.
Алперт отверг как несостоятельную широко распространенную на западе версию принятия Советским Союзом политики невмешательства якобы с целью спровоцировать войну между Германией и Италией, с одной стороны, Францией и Британией - с другой. По мнению Алперта, политика невмешательства была выгодна СССР и в случае ее успеха, и в случае ее провала. Если Германия и Италия нарушат соглашение о невмешательстве, будут помогать мятежникам и тем самым создадут угрозу южным границам Франции, последняя быстрее решится на заключение с СССР полномасштабного военного соглашения, направленного против Германии; если политика невмешательства будет достаточно эффективной, то республиканцы, имея больше ресурсов, быстро одержат победу над мятежниками и СССР приобретет репутацию надежного партнера в отношениях с западными демократиями15.
В то же время Алперт повторяет известные версии о внутренней политической нестабильности в СССР, о наличии якобы серьезных разногласий в высшем советском руководстве и руководстве Коминтерна по испанскому вопросу, о их якобы чрезвычайной заинтересованности в испанских событиях. В действительности же, к 1936 г. Сталин сосредоточил в своих руках всю полноту власти в стране и в партии, в Коминтерне, и все вопросы внутренней и внешней политики теперь решались не законодательными и исполнительными органами власти, даже не политбюро и секретариатом ЦК ВКП(б), а лично Сталиным. Критика Троцкого не доходила до населения Советской России, а судебные процессы над "врагами народа" скорее укрепляли морально-политическую обстановку в стране. Как явствует из архивных материалов, военный мятеж в Испании был воспринят руководством СССР и Коминтерна достаточно спокойно.
Победная эйфория первых дней мятежа нашла свое отражение в сообщениях Компартии Испании Исполкому Коминтерна. Основываясь на оптимистических заверениях КПИ, руководство СССР и Коминтерна пассивно ожидало быстрого разгрома мятежников16.