Днепропетровский историко-географический лицей №13
Днепропетровск, 2005 г.
«Настоящее мужество и отвага людей проявляется лишь в стенах осаждённого города!»
Джахал III
Это высказывание дошло до нас из средневековья, но и сейчас оно не утратило актуальности, ведь осада города – не является пережитком средневековой военной тактики. Хотя уже давно никто не возводит вокруг городов огромных стен, и, кажется, нет ничего сложного в том чтобы просто войти на улицы с оружием, но настоящим барьером для завоевателей становится героизм оборонцев и жителей этого города!
Одним из истинных проявлений героизма в период Великой Отечественной войны стала оборона Севастополя, продолжавшаяся с 30 октября 1941 до 4 июля 1942. За этот героический факт своей истории Севастополь был удостоен звания города-героя и был награждён орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда»
УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР о вручении городу-герою Севастополю ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»
За выдающиеся заслуги перед Родиной, мужество и героизм, проявленные трудящимися города Севастополя в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменование 20-летия победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. вручить городу-герою Севастополю орден Ленина и медаль «Золотая Звезда».
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
А. Микоян.
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
М. Георгадзе.
Москва, Кремль. 8 мая 1965 года.
Первой, и самой важной ланкой обороны всегда считались военные. Вот воспоминания маршала СССР Н.И. Крылова о первой атаке немецко-фашисткими захватчиками Севастополя.
КРЫЛОВ Николай Иванович (1903-72), Маршал Советского Союза (1962), дважды Герой Советского Союза (1945). В Великую Отечественную войну начальник штаба и командующий рядом армий. С 1947 командующий войсками ряда ВО. С 1963 главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения — заместитель министра обороны СССР.
Кажется, совсем невелик Крым! Треугольник Симферополь — Алушта — Севастополь, вмещающий всю южную часть полуострова, можно объехать на машине за несколько часов. Но обманчивы короткие крымские расстояния, если надо пересекать этот треугольник через горные хребты и их отроги. А тем более — если приходится прокладывать себе путь с боем.
Противник проявил больше мобильности, чем мы от него ожидали, когда в ночь на 2 ноября намечали в Шумхае маршрут движения главных сил армии на Севастополь по долине Качи, через Бия-Сала, Шуры (теперь Верхоречье, Кудрине). Как стало потом известно, Манштейн, бросив свой 54-й корпус прямо на Севастополь, поставил частям 30-го корпуса задачу не выпустить из гор Приморскую армию. Быстро реагируя на маневр наших войск, немцы сумели занять Шуры раньше, чем туда подошли приморцы.
Попытка чапаевцев и 95-й дивизии сбить вражеский заслон днем 3 ноября кончилась тем, что южнее захваченного противником селения прорвался лишь один стрелковый полк — 31-й Пугачевский.
Спешно подтянув из Бахчисарая подкрепления, немцы заткнули пробитую пугачевцами брешь, и остальным нашим частям пройти здесь уже не удалось. Занял противник и селение Мангуш (Партизанское). Приморцы оказались в полуокружении, под угрозой вражеских атак с трех направлений.
Таково было положение к вечеру 3-го, когда из Балаклавы, куда мы только что прибыли, командарм связался по радио с «Василием» и «Трофимом» (кодовые псевдонимы генералов В. Ф. Воробьева и Т. К. Коломийца). Положение это требовало от войск самых решительных действий, притом без всякого промедления.
Учитывая личные качества командиров, командарм приказал возглавить дальнейший марш комдиву Чапаевской генерал-майору Коломийцу, указав кратчайший маршрут на Керменчик, Ай-Тодор, Шули. Допускалось, конечно, что обстановка может заставить отклониться от этого маршрута. К утру поступили донесения о ночном бое у селения Улу-Сала (Зеленое). Там приморцы нанесли с ходу удар вставшим на их пути частям 72-й немецкой пехотной дивизии. Были захвачены 18 орудий и другие трофеи. А главное — обеспечена возможность продолжать движение к Севастополю. Замысел врага — блокировать и уничтожить наши войска в горах — срывался.
Но наши тревоги на этом не кончились. И пройти оставшуюся часть пути кратчайшим или хотя бы относительно коротким маршрутом основной колонне (95-я дивизия, два стрелковых и артиллерийские полки Чапаевской и некоторые подразделения 172-й) опять не удалось.
После того как эта колонна миновала Биюк-Узенбаш (Счастливое), откуда уже совсем близко до выхода в равнинную часть долины Бельбека, противник еще раз преградил ей путь в районе Гавро (Отрадное), успев завладеть господствующими над горным проходом высотами. Однако наши войска пробились и здесь, хорошо использовав гаубицы и минометы и нанеся врагу значительный урон.
5 ноября, у селений Гавро и Коккозы (Соколиное), колонна с боем вышла на шоссейную дорогу, ведущую через Аи-Петри на Южный берег Крыма.
Еще недавно казалось, что дорога эта войскам не понадобится, они ее только пересекут. До севастопольских рубежей оставалось по прямой меньше двадцати километров... Но район Ай-Тодора (Гористое) находился уже в руках противника, и успешный прорыв через него представлялся сомнительным. Тем более, что у артиллеристов подходили к концу боеприпасы.
А перехватить айпетринскую дорогу враг уже не мог. В сложившейся обстановке этот кружный путь сделался единственно надежным.
«Отходите быстрее на Алупку», — радировал командарм генералу Коломийцу. Навстречу колонне из Ялты высылались горючее для машин, продовольствие, фураж. Пограничники, которые еще несли дозорную службу на Аи-Петри, и партизаны, уже начавшие сосредоточиваться в горах, помогли организовать прикрытие марша.
Сроки выхода к Севастополю основных сил армии, все время отодвигавшиеся возникавшими перед войсками новыми и новыми препятствиями (многократные вынужденные обходы увеличили весь их путь в конечном счете почти до 250 километров), 6 ноября наконец стали довольно ясными.
- Максимум послезавтра все должны быть тут!— с облегчением говорил Иван Ефимович Петров, вглядываясь в последние мои отметки на карте.
Затянувшийся отрыв полевого управления от наших дивизий все мы переживали тяжело.
Как ни ждали войска под Севастополем, частям, спустившимся в ночь на 7-е с Аи-Петри, был разрешен короткий отдых в Ливадии. Этого требовало состояние людей, измотанных неделей труднейшего горного марша.
Чтобы дать хотя бы некоторое представление о том, чего стоило протащить через горы артиллерию и другую технику, я обращаюсь здесь — поскольку сам в этом марше не участвовал — к воспоминаниям, переданным мне начартом 95-й дивизии полковником Д. И. Пискуновым.
«Злоключения начались, — рассказывает Дмитрий Иванович, — на переходе между реками Альма и Бод-рак. Узкая горная дорога, пролегающая среди густых зарослей дубняка, имела крутые подъемы и спуски, была размыта дождями. Чтобы пропустить по ней артиллерию, автомашины, повозки, приходилось засыпать промоины, вырубать дубняк. Машины и орудия преодолевали подъемы только с помощью толкавших их людей. У тракторов много раз слетали гусеницы. Еще труднее давался спуск техники под уклон — на лямках, на канатах...»
Это было еще самое начало пути, войска только-только втянулись в горы. По мере углубления в них трудности возрастали. Однако накапливался и опыт передвижения по горам, которого наши части прежде совсем не имели. Вот как описывает далее Д. И. Пискунов спуск с высоты 655,0 уже после соприкосновения с противником в долине Качи:
«Пехотинцы шли под гору зигзагами на широком фронте, собираясь на нижней террасе в отделения и взводы и немедленно укрываясь в зарослях. А полковые и противотанковые орудия спускали таким способом: между спицами колес просовывался кол так, чтобы серединой он упирался в лобовую часть станины, к проушине станины привязывался конец каната, обмотанного вокруг толстого дерева, и орудие спокойно скользило вниз на заторможенных колесах. Потом, спуская пушки и гаубицы дивизионной артиллерии, попробовали для экономии времени отказаться от торможения колес и придерживать пушки канатом только до середины склона, а дальше они катились свободно, тормозясь лишь сошниками. Одно или два орудия опрокинулись, но все были спущены без повреждений».
Единственное, что пришлось оставить в горах, — это несколько легковых автомашин, которые, конечно, не следовало с собой брать. Всю остальную технику люди самоотверженно провели, пронесли через горные кручи, хотя в ряде случаев путь, обозначенный на карте как дорога, на поверку оказывался едва проторенной тропой.
А ведь за эти дороги и тропы, за то, чтобы иметь возможность ими воспользоваться, нужно было еще вести бои!
Тщетные попытки запереть армию в горах обошлись врагу недешево. Я не привожу фигурировавшие в тогдашних сводках данные о потерях, которые приморцы наносили противнику, сбивая его заслоны: те цифры могли быть и недостаточно точными. Упомяну лишь, что в бою за выход к Коккозам наши передовые подразделения уничтожили, в частности, штаб 301-го пехотного полка 72-й немецкой дивизии, причем среди убитых был обнаружен и его командир. Само присутствие наших войск в горном районе к югу от Бахчисарая отвлекало и сковывало значительную часть армии Манштейна — почти половину ее боевого состава. Тем самым ослаблялся ее первый натиск на Севастополь.
Севастопольский гарнизон и Приморская армия, шедшая защищать город, соединились позже, чем мы рассчитывали. Но действия приморцев в горах, завершившиеся выходом наших дивизий на Южный берег Крыма, не позволили немцам собрать в кулак и одновременно сосредоточить против Севастополя их ударные силы. Ни та неприятельская группировка, которая должна была овладеть городом с ходу, ни та, которой ставилась задача не подпустить к нему наши дивизии, успеха не достигли. Таким образом, приморцы, пробиваясь к Севастополю, уже существенно влияли на начавшуюся борьбу за город.