Империи все же успевают выполнить свою "миссию" и подготавливают отдельные районы к "самостоятельной" жизни. Такова, например, судьба Российской империи, давшей "путевку в жизнь" Польше, Финляндии, а после некоторого перерыва (СССР) и Балтии, Украине, Кавказу и некоторым государствам Средней Азии.
Вмешивается внешний фактор, империя гибнет и отдельные районы должны еще побыть под "опекой" каких - либо других государств. Примером, здесь может быть опять же Западная Римская империя, отчасти СССР.
Но лучше я это проиллюстрирую на классическом примере Западной Римской империи.
Историографическая справка.
Проблема падения античного общества - одна из самых сложных и спорных в историографии. Ее поставили еще современники событий.
Библейские авторы как бы "предвидели" это событие: "Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то" (Мрк 3, 24). Еще первое падение Рима в 410г. вызвало шоковую реакцию. Язычники объясняли это забвением древних богов и винили христиан в том, что они забыли их. Многие христиане по этой же причине вернулись в язычество. Против этих обвинений выступил североафриканский епископ Аврелий Августин (354 - 430). В своем сочинении "De civitate Dei" (О граде Божьем) он, сокрушаясь о так называемом первом падении Рима 410г., все же не терял надежды на его восстановление.
Сам факт захвата Рима Аларихом поставил перед христианами в острой форме проблему поисков смысла истории. Античность устраивала мифология, где миф отвечал на вопросы и прошлого, и настоящего, и будущего. Все может или даже должно повториться, почему миф никак не мог быть привязан ко времени. Христианство еще на библейском уровне начинало отсчет от такого "события", где вневременное начало проявилось во времени, Поэтому уже в шестодневе отдельные акты привязаны к "дням".
Само по себе падение Рима говорило о чудовищных грехах людей (Рим становился подобен Содому). Именно с этой точки зрения Августин и пытается понять это падение. Вся римская история представляет из себя сплошные войны. Готы же милосердны, но только благодаря тому, что приняли имя и дело Христа.
Августин поручает Павлу Орозию показать на фактах неприглядность дохристианской (профанной) истории. В посвящении своего труда Августину Орозий писал: "Вы просили меня открыть на основе всех доступных данных, содержащихся в историях и анналах, любые примеры прошлых времен, когда обрушивались бремя войны, опустошающие эпидемии, ужасы голода, страшные землетрясения, необычные наводнения, извержения огня и т. п.".
Сам Августин занялся более фундаментальными вопросами:
когда и как возник мир?
что было до этого?
в чем природа времени?
человек и фатум.
где возникла цивилизация?
насколько древнее мудрость греков? И др.
Отталкивался он от Евсевия Кесарийского, который впервые, пожалуй, попытался создать универсальную хронологию истории, в центре коей находится воплощение Христа:
все что было до него - " preparatio evangelica" ("приуготовление евангелия"). Христос явился в мир в должный момент, в другое время мир был бы не готов принять его.
все, что было после - история последствий воплощения.
Практически Евсевий заложил основы векторной хронологии, где события датируются либо по нисходящей (до Рождества Христова), либо по восходящей (после Рождества Христова).
Эту хронологию будет разрабатывать и Исидор Севильский, а введет в широкий оборот Беда Достопочтенный.
Если Евсевий говорил о благосклонности провидения, то Августин настаивал на безразличии Бога. Благодать дается всем. Бог вознаграждает за доблести даже язычников. Бог помогал и Риму, пока они боролись за свою свободу. После захвата Карфагена они стали угнетателями, начинается в их государстве упадок дисциплины, нравов, общественных интересов. Поэтому римляне сами уготовали себе место в аду.
Но есть и большие заслуги у Рима. Августин был первым христианским теологом, который на основе интерпретации Иеронима и книги пр. Даниила развил положение, по которому история развертывается последовательно с востока на запад. Рим теперь, говорит он, занял место Вавилона. Он стал той мировой державой, посредством которой Бог захотел объединить в единое политическое целое "круг земель". Он бегло рисует историю Рима в 19 - 26 главах 18-й книги (от Энея до низложения царей).
Августин не верит в "вечность" Рима: если рушатся небо и земля, то почему должен уцелеть Рим?! Кроме того он стал "вавилонской блудницей". Однако продолжение Рима возможно:
Судьба города ( urbs) - это не судьба империи (orbis Romanus) . Константинополю ведь варвары не угрожают.
Земному, преходящему городу, который гибнет под тяжестью язычества и человеческих грехов, они противопоставил "истинный Рим" = Царство Божье, вечное и неискоренимое.
Мнение Августина о том, что Рим страдает за свои грехи поддержали и другие авторы. Испанский священник Павел Орозий, бывший одно время другом и сотрудником Августина, всю историю Рима излагает как свидетельство и доказательство того, что падение Рима есть возмездие за старые преступления.
Языческие авторы протестовали. Рутилий Намациан надеялся на восстановление былой славы Рима, ибо он всегда был и останется "непокоренный, вечный Рим" ( invicta Roma aeterna). Зосима считал падение Рима результатом отступления от старой религии. Сальвиан удивлялся сумасшествию римлян: "Народ Рима гибнет и смеется".
В средние века параболу Августина о противостоянии земного Вавилона и небесного Иерусалима восприняли Иоахим Флорский , авторы старофранцузских романов о Граале (противопоставили таинственное братство рыцарей, наследников Иосифа Аримафейского, светскому государству), составители гуситских гимнов (проклинали императора Сигизмунда и его "вавилонское царство"), Мартин Лютер и другие реформаторы.
Гуманисты эпохи Возрождения, преклонявшиеся перед античной культурой именно имперского периода (акад. Н. И. Конрад когда - то установил, что "возрождался" период 1 в. до н. э. - 1 в. н. э.), считали, что великая культура не могла умереть своей смертью (иначе она и не может быть названа великой), - ее сгубили варвары.
Их идеи развивали просветители, которых, собственно, и можно считать первыми медиевистами в полном смысле этого слова, ибо они немало сделали для изучения истории средних веков. К этой истории они относились еще более резко, чем гуманисты. Именно в эту эпоху сложился "приговор" средним векам. Наиболее яркое выражение враждебное отношение к средневековью получило у Вольтера (1694 - 1778). По его мнению, высказанному в своем "Опыте о нравах и духе народов и о главных событиях истории от Карла Великого до Людовика XIII " при рассмотрении истории варварских народов, погубивших Римскую империю "испытываешь чувство, похожее на чувство путешественника, который покинул великолепный город и оказался в пустыне, покрытой терниями". Мир в этот период выглядел как покинутый жителями великолепный город, от которого остались варварские дороги, обломки культуры и т. п. : "Вместо прекрасного латинского языка - 20 варварских наречий, вместо культуры и законов - только варварские обычаи. Цирки и амфитеатры, возвышавшиеся во всех провинциях, сменились хижинами, крытыми соломой. Большие дороги, такие красивые и прочные, проведенные от подножия Капитолия до гор Тавра, покрылись стоячими водами. Такой же переворот произошел в умах; Григорий Турский и монах Фредегар из Сен-Галлена - это наши Полибии и Титы Ливии. Человеческий разум огрубел среди самых подлых и бессмысленных суеверий... Вся Европа коснеет в этом унижении до 16 в. и освобождается от него лишь путем ужасных судорог". "Историю этого времени, - добавляет он, - необходимо знать лишь для того, чтобы ее презирать". Средневековье он считал чистым порождением религии или глупости (синоним религии). Религия же для него не более как изобретение "первого мошенника, встретившего первого дурака", а богословские споры он приравнивал к нелепым столкновениям "папистов, которые едят бога вместо хлеба, лютеран, съедающих бога вместе с хлебом, и кальвинистов, которые кушают хлеб, но совсем не кушают бога". История Византии для Вольтера тоже лишена смысла: "Существует другая история, более забавная, чем история Рима после времен Тацита; это - история Византии, бесценная "коллекция", не содержащая ничего, кроме декламаций и чудес. Это - насмешка над человеческим разумом".