В нарушение норм международного права "не товарищами", а врагами, которых, по словам Гитлера, "незачем консервировать", были названы в приказах Ярославский педагогический вестник. 2004. No 1-2 (38-39) вермахта советские военнопленные. Согласно распоряжению ОКВ от 8 сентября, перед германским солдатом впервые стоял "противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма. Борьба с национал-социализмом привита ему в кровь и плоть. Он ведет ее всеми имеющимися в его распоряжении средствами: диверсиями, разлагающей пропагандой, поджогами, убийствами". В прилагающейся памятке военнослужащим объяснялось, что "даже в плену советский солдат, каким бы он с виду ни казался добродушным, использует всякую возможность для того, чтобы дать выход своей ненависти ко всему немецкому" [9].
Таким образом, к концу 1941 г. в глазах немецкого солдата не только вооруженный противник, но и любой житель, встреченный им на оккупированной территории, представлял собой смертельного врага. Его "непримиримость, коварство, жестокость, хитрость" диктовали и способы обращения с ним. В директиве, подписанной по указанию Гитлера шефом ОКВ генералфельдмаршалом Кейтелем 23 июля, говорилось, что ввиду обширности завоеванных на Востоке пространств имеющиеся там войска будут достаточны только в том случае, "если всякого рода сопротивление будет сломлено не путем юридического наказания виновных", а если оккупационные власти будут внушать населению страх, который только и способен отбить волю к сопротивлению.
Для внушения этого страха военным командующим было приказано применять против населения "драконовские меры" [10].
Приказ Кейтеля от 16 декабря, посвященный борьбе с партизанами ("бандитами"), содержал требования использовать "жесточайшие средства", давал войскам право и обязывал их "применять все средства без ограничений, в том числе против женщин и детей, если они ведут к успеху... Ни один немец, участвующий в борьбе с бандами, не может быть привлечен к дисциплинарной или судебной ответственности из-за своего поведения в борьбе против банд и их пособников"[11].
В "приказе о комиссарах" были объявлены неуместными пощада и соблюдение в отношении их международных правил, содержалось требование действовать "немедленно и без всяких задержек со всей беспощадностью", а в случае вооруженного сопротивления устранять комиссаров силой оружия.
Критерием при решении вопроса о виновности или невиновности должен был стать не состав преступления, как предполагали в ОКВ, "по всей вероятности, недоказуемый", а личное впечатление немецкого офицера [12]. В других приказах ОКВ и ОКХ "с целью полного устранения всякого активного и пассивного сопротивления" к врагам предполагалось применять "безжалостное энергичное обращение" (директивы ОКХ "О поведении войск в России" от 28 апреля) или "безжалостные энергичные действия" (директивы отдела ОКВ "Оборона страны" от 19 мая).
Браухич в своих директивах, изданных 25 июля, убеждал сухопутные войска, что "русский с давних пор привык к жесткому и безжалостному вмешательству авторитета". Поэтому любую угрозу со стороны вражеского гражданского населения следует "безжалостно подавлять", используя оружие до полного уничтожения противника, а любая снисходительность и мягкость суть проявления слабости. Он приказывал без колебаний применять коллективные насильственные мероприятия по отношению к любым местным жителям, не захватывая заложников заранее. Советских солдат, находящихся в немецком тылу и не сдавшихся в плен, следовало рассматривать как партизан и обращаться с ними соответствующим образом. Партизанами считались и местные жители, которые оказывали им помощь. Подозрительных лиц, поведение или образ мыслей которых кажутся опасными, следовало передавать карательным органам [14].
Гёпнер предупреждал своих подчиненных, что следует "руководствоваться железной волей к безжалостному, полному уничтожению врага", "в особенности" не давая никакой пощады руководящим работникам. Райхенау требовал от солдат полного понимания "необходимости сурового, но справедливого возмездия" евреям, представляя немецкого военнослужащего в Восточном пространстве "не только воином по всем правилам военного искусства, но и носителем неумолимой германской идеи и мстителем за все те злодеяния, которые причинялись германскому народу и родственным с ним по крови народам". 9 ноября он призвал части 6-й армии "оставить свою беспечность" и использовать такие средства уничтожения партизан-убийц, "которые нам не свойственны и никогда не применялись немецкими солдатами против вражеского населения", а именно осуществлять публичное повешение всех захваченных партизан обоего пола, расстреливать заложников, вешать соучастников, проводить конфискации продовольствия и сжигать дома в тех населенных пунктах, которые снабжали партизан. 10 декабря Райхенау приказал в ходе с партизанами применять "решительные и жестокие меры" ко всему мужскому населению "с целью предотвращения возможных с их стороны покушений", назвал "ненужной гуманностью" снабжение питанием местных жителей и военнопленных [15]. Манштейн тоже предостерегал своих солдат и офицеров от ложного сострадания к голодающему местному населению и советским военнопленным, "если они не состоят на службе германскому вермахту". Гот требовал, чтобы "каждый солдат армии, гордый нашими успехами, был проникнут чувством безусловного превосходства. Мы господа страны, которая завоевана нами... Сочувствию и мягкости по отношению к населению совершенно не должно быть места. Красные солдаты зверски убивали наших раненых; они жестоко расправлялись с пленным и убивали их.
Об этом мы должны помнить, если население, которое терпело некогда большевистское иго, теперь захочет принять нас с радостью и поклонением". Генерал приказывал "немедленно без всякой жалости подавлять любые признаки активного или пассивного сопротивления или каких-либо махинаций" со стороны "большевистско-еврейских подстрекателей" [16].
Согласно директиве Браухича, немецкие солдаты должны были "прилично" обращаться с теми военнопленными, которые хотят работать и повинуются приказам. В то же время военнослужащим было приказано соблюдать по отношению к попавшим в плен красноармейцам дистанцию и учитывать "ожесточение и нечеловеческую грубость русских во время боев", постоянно демонстрировать чувство гордости и собственного превосходства. При первых признаках неповиновения или попытки к бегству караульные должны были без колебаний и предупреждения применять оружие. На этом фоне совершенно терялось высказанное в одной короткой фразе пожелание "избегать любого произвола" [17].
В распоряжении ОКВ говорилось, что "большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение как с честным солдатом, в соответствии с Женевским Соглашением". Германский солдат должен проводить между собой и советским военнопленным "резкую грань", "самым строгим образом... избегать всякого сочувствия, а тем более поддержки", а также "проявлять чрезвычайную бдительность, величайшую осторожность и самое острое недоверие", в том числе никогда не поворачиваться к военнопленному спиной. Указания Браухича о применении оружия в распоряжении ОКВ были детализированы: разрешалось открывать огонь и по гражданским лицам, если они попытаются заговорить с военнопленными [18].
Только отдельные генералы требовали от войск иного образа действий.
Так, командир 3-го моторизованного армейского корпуса генерал кавалерии Э.фон Макензен 24 ноября издал приказ о "Поведении в отношении населения", в котором убеждал подчиненных, что неЯрославский педагогический вестник. 2004. No 1-2 (38-39) нависть к большевизму нельзя переносить на всех жителей. Как с ним, так и с военнопленными надо обращаться справедливо и разумно. Если дальнейшее снабжение вермахта, рейха и Европы будет в следующие годы в основном осуществляться за счет этой страны, то население не может рассматриваться как "объект эксплуатации". Скорее, оно является "необходимым звеном европейской экономики". Подчеркнуто хорошее отношение лучше всего убедит "население, привыкшее к плохому поведению Красной Армии, в силе сухопутных войск и нашего народа" [19].
Но не приказ Макензена, а распоряжения Кейтеля, Браухича, Райхенау, Манштейна, Гота и их единомышленников создали юридическую основу оккупационной политики вермахта. Враг в глазах солдат и офицеров был жесток, коварен, хитер, изворотлив и вездесущ.
Он мог подстерегать повсюду: в поле и лесу, в населенных пунктах и на дорогах.
Враг на Востоке был многолик каждый мужчина, женщина и даже ребенок мог оказаться коммунистом, подстрекателем, саботажником, партизаном, евреем и представлять собой смертельную опасность. Этим определялось поведение немецких военнослужащих, нормой которого были постоянная настороженность, недоверие и жестокость конфискация продовольственных запасов, сожжение целых населенных пунктов, расстрелы без суда и следствия всех подозрительных, публичные повешения, короче говоря, уничтожение всего и вся. Вермахт, выполняя преступные приказы германских генералов, систематически участвовал в чистках завоеванного "Восточного пространства" от нежелательных в политическом и расовом отношении слоев населения. Немецкие войска стали соучастниками истребления сотен тысяч советских граждан, заподозренных в "партизанских действиях", сотен тысяч коммунистов, расстрелов заложников, уничтожения цыган, душевнобольных, более 2 млн. евреев. Жертвами германской армии стали тысячи попавших в плен политических комиссаров Красной Армии. В основном в результате действий военных инстанций погибли 3,3 из 5,7 млн. советских военнопленных.