Правда, никто не сомневается в полезности проведенных экономических реформ для решения внешнеполитических задач, поставленных Петром перед Россией. В ходе Северной войны удалось не только приобрести новые территории, но и осуществить давнюю мечту русских царей - получить выход к Балтийскому морю. Но было бы неправильно свести дело лишь к обычному укреплению торговых связей с зарубежными государствами, значение этого факта намного больше - Россия вышла из изоляции по отношению к Западу и начала активную переориентацию на него в своей внешней и внутренней политике, в укладе жизни, в культуре. Не ставя здесь вопроса об оценке этой новой ориентации, следует подчеркнуть что она определила дальнейшее развитие России почти на два века.
Громадная заслуга во всем этом российского императора. Не удивительно поэтому, что личность Петра I и его роль в реформаторской деятельности и сегодня вызывает живейший интерес не только ученых, но и прочей "читающей публики". Споры о Петре I идут в исторической науке довольно давно. Еще западники и славянофилы в середине XIX в. пытались дать оценку его личности и реформам. Диапазон мнений был при этом весьма широк: от западнического доказательства громадной позитивности созданного Петром до славянофильских утверждений о столь же громадном ущербе, нанесенном им России. Впрочем, скептики были и среди западников. Так, П.Н. Милюков обратил внимание на несопоставимость результатов преобразований и затраченных на их осуществление ресурсов. Хотя советская историческая наука вернулась к идее позитивности петровских реформ, сегодня все более распространенным становится критическое отношение к результатам деятельности Петра I.
2. Эпоха "просвещенного абсолютизма" (2-я половина XVIII - первая четверть XIX вв.)
Петровская эпоха была завершением процесса складывания абсолютизма, но она же оказалась и наиболее полным его выражением. Именно при Петре I неограниченность власти монарха достигла максимального предела. Последующий же период стал этапом выработки пусть и не явных, но все-таки ограничителей полномочий императоров. Именно в этом, а не в простом переходе власти "от одной кучки дворян или феодалов... другой" (В.И. Ленин), состоял смысл тех событий, которые вошли в историю под именем "эпохи дворцовых переворотов". Перевороты XVIII в. были, в сущности, отражением претензий российского общества на участие во власти. "Логика процесса поставила гвардию на то место, которое оставалось вакантным после упразднения земских соборов и любого рода представительных учреждений, так или иначе ограничивавших самодержавный произвол, когда он слишком явно вредил интересам страны. Этот "гвардейский парламент", сам принимавший решения и сам же реализовывавший, был, пожалуй, единственным в своем роде явлением в европейской политической истории" (Я. Гордин).
Благодаря настойчивости "гвардейского парламента" во второй половине XVIII произошла стабилизация политической системы, были выработаны новые формы взаимоотношений между монархией и обществом. Это не были какие-либо письменные взаимные обязательства в виде конституционного закона, скорее императорской властью были осознаны пределы ее возможностей, которые она старалась не переступать. Быть может такую монархию можно было бы определить как "самоограниченную". Именно эта необходимость самоограничения обусловила и успешность царствования Екатерины II (1762 - 1796 гг.) и, напротив, неудачу Павла I (1796 - 1801 гг.), и, наконец, непоследовательность и противоречивость политики Александра I.
Необходимость считаться с общественным мнением стала неотъемлемой чертой государственной системы и легла в основу политики, получившей название "просвещенного абсолютизма". Главным отличием ее от традиционного абсолютизма являлась двойственность проводимых мероприятий. С одной стороны, правительства активно противодействовали всяким попыткам изменениям существующей системы, но с другой - были вынуждены время от времени делать частичные уступки требованиям общества.
Так, почти все монархи начинали свое правление с поощрения либерализма. Если Екатерина II в первые годы после прихода к власти организовала созыв и работу Уложенной комиссии (1767 - 1769 гг.), ограничившейся, правда, лишь чтением наказов, то на долю Александра I приходится создание Негласного комитета М.М. Сперанского, создавшего ряд вполне либеральных законов. Более того, Александр даже продумывал план конституционных реформ, хотя и не осуществившихся, но отчетливо показывающих то направление, в котором нехотя двигалась российская монархия. Та же тенденция видна и в усилиях государства по распространению просвещения в стране, поскольку образование заметно увеличивало число тех, кто стремился провести идеи либерализма в российскую действительность. Не удивительно поэтому, что именно в эти годы в России получило широкое распространение свободомыслие (Вольное экономическое общество, Н.И. Новиков, А.И. Радищев, декабристы и т.д.).
В то же время, не было ни одного монарха, который бы был последователен в своих либеральных устремлениях. Все они, как правило, во второй половине царствования вступали в активную борьбу с либерализмом. Прежде всего она выражалась в укреплении централизма в системе государственного управления, имеющего цель поставить под жесткий контроль общество. Примерами такого рода являются, например, губернская реформа Екатерины II или создание Совета Министров Александром I. Не отказывалось правительство и от использования репрессивных методов в борьбе против либералов. Среди них можно назвать и достаточно жесткие, подобно аресту Н.И. Новикова или ссылке А.И. Радищева, и весьма умеренные, в виде традиционной опалы, как например, М.М. Сперанского. В противоположность политике привлечения реформаторов начала царствования в фавор входят весьма консервативные деятели, типа А.А. Аракчеева.
Не менее двойственный характер носила и социальная политика этой эпохи. Если расширение привилегий дворянства, наиболее полно выраженное в "Жалованной грамоте дворянству" (1785 г.), и организация местного дворянского самоуправления выглядели, в общем-то, естественно, то покровительственная политика по отношению к предпринимательским слоям и создание городского самоуправления ("Жалованная грамота городам" 1785 г.) и уж, тем более, попытки разрешения крестьянского вопроса (указы о трехдневной барщине и вольных хлебопашцах, ликвидация крепостного права в Прибалтике и др.) явно свидетельствуют о понимании государством необходимости хотя бы частичных изменений в социальной системе.
Однако главным направлением в социальной политике оставалось стремление сохранить сложившиеся отношения в неизменном виде. Поэтому именно во второй половине XVIII - первой четверти XIX вв. крепостническая зависимость приобретает законченные формы рабства, превратив крестьян в абсолютно бесправное сословие. Закрепостительные тенденции отчетливо видны в практике создания военных поселений, в окончательной ликвидации казачьей автономии.
Следствием этой политики стало нарастание со второй половины XVIII в. социальных конфликтов. Особенно заметную роль сыграла в этом отношении казачье-крестьянская война под предводительством Е. Пугачева. Если такие действительно крупные социальные выступления предшествующих столетий (восстание под руководством С.Разина, или булавинское выступление), нередко определявшиеся в советской исторической науке как крестьянские войны, на деле таковыми не являлись, то выступление пугачевцев, пожалуй, мы вправе характеризовать именно как крестьянскую войну. И по причинам (рост крепостничества и наступление правительства на права казаков) ), и по социальному составу участников (крестьяне, "работные люди", казачество, национальные меньшинства и т.д.), и по целям (борьба за ликвидацию крепостного права) это выступление было действительно крестьянским. Поэтому, несмотря на поражение восставших, значение восстания чрезвычайно велико: именно оно обнаружило силу накопленного в крестьянстве недовольства, чем стимулировало будущие поиски решения крестьянского вопроса и, в конечном итоге, стало тем фактором, память о котором вынудила российское государство в следующем веке отменить крепостное право. Менее широкими, но не менее значимыми были и многие другие социальные выступления (Чугуевское восстание военных поселян, восстание Семеновского полка и др.), обнаруживавшие все большее нарастание угрозы социальной нестабильности.
Фактически, та же картина наблюдается и в сфере экономики. Экономическое развитие России во 2-й половине XVIII в. характеризуется весьма заметными новациями. Прежде всего это касается роста применения свободного труда на мануфактурах. Ограниченность рынка свободных рабочих рук в городе приводила к появлению особой формы использования трудовых ресурсов деревни в виде отходничества. Выход из положения, таким образом, был найден, однако отходничество приводило к относительной дороговизне рабочей силы (поскольку в заработную плату приходилось закладывать сумму денежного оброка крестьянина) и нестабильности в обеспечении ею производства, что явно тормозило развитие мануфактурного производства. Другим характерным явлением второй половины XVIII в. стало сформирование всероссийского рынка, реально связавшего страну воедино.
Рынок, однако, весьма своеобразно воздействовал на развитие сельского хозяйства. Не создавая каких-либо качественно новых явлений в аграрном секторе, он вызвал изменение количественных характеристик существующих отношений. Стремление повысить производство хлеба на продажу заметно увеличило барскую запашку, что, в свою очередь, потребовало увеличения рабочего времени, необходимого для ее обработки. Рынок, тем самым, обернулся для крестьян ростом барщины, а порой (скажем, в случае перевода на "месячину"), их полным отделением от земли. К тем же последствиям приводил и перевод крестьян на денежный оброк, который, как раз, и вынуждал их отправляться на заработки в город. Потеря же связи крестьянина со своей землей подрывала основы существующей системы, создавала предпосылки для возникновения новых отношений (хотя и вне самого аграрного сектора).