Р. А. Смирнов
Всестороннее изучение высшего сословия предполагает исследование особенностей его менталитета. С этой целью были проанализированы записки ярославских дворян П. М. Азанчеевского и А. М. Черносвитова, а также дворянские письма периода конца XIX − начала XX в., выявленные в фонде Мусиных-Пушкиных Государственного архива Ярославской области. Всего было выявлено и введено в научный оборот 86 писем 18 авторов [1]. Большая часть авторов писем относилась к поместному благородному дворянству и занимала служебные должности среднего уровня. Адресатом большинства посланий был дворянин Ярославской губернии, крупнейший землевладелец, служивший при дворе, Алексей Алексеевич Мусин-Пушкин. Взаимоотношения участников переписки определялись родственными и дружескими связями, а также отношениями знакомства. В письмах затрагивались частно - деловые вопросы и вопросы служебной карьеры. Ценность этих писем состояла в том, что они являлись единым комплексом документов, возникших в одной среде, в один период времени. Записки П.М. Азанчеевского и А.М. Черносвитова были написаны по просьбе губернских предводителей дворянства С.В. Михалкова и И. А. Куракина и датированы, соответственно, 4 мая 1898 г. и 2 января 1906 г. Обе записки имеют подписи составителей, а также регистрационные входящие номера [2]. П. М. Азанчеевский и А. М. Черносвитов в своих записках давали общую картину положения дворянства в российском обществе конца XIX − начала XX века, при этом они отстаивали интересы поместного дворянства. Однако вряд ли целесообразно рассматривать мнения П. М. Азанчеевского и А. М. Черносвитова только лишь как взгляды представителей поместного дворянства. На позиции авторов могла влиять не только их принадлежность к поместному дворянству, но и уровень образования, служебная карьера, а также обстоятельства появления записок.
Записка мологского предводителя П. М. Азанчеевского была составлена во время подготовки ответа ярославского губернского предводителя дворянства на письмо председателя Особого Совещания по делам дворянского сословия председателя Комитета министров И. Н. Дурново. Записка А. М. Черносвитова была написана в связи с началом формирования организации Объединенного дворянства. Черносвитов представил ее губернскому предводителю дворянства незадолго до своего отъезда в подготовительную комиссию дворянского съезда, в работе которой он принимал участие. П. М. Азанчеевский и А. М. Черносвитов имели сходные биографические данные. Они оба были примерно одного возраста, закончили Александровский лицей и получили юридическое образование, относились к категории крупных землевладельцев, имели семьи и являлись губернскими земскими гласными. И Черносвитов, и Азанчеевский принадлежали к благородному дворянству, были записаны в VI часть губернской родословной книги. Продолжительное время они занимали должности уездных предводителей, причем в один и тот же период: Черносвитов - пошехонского с 1890 по 1896 и с 1912 по 1917 гг., а Азанчеевский - мологского с 1887 по 1902 г. На момент составления записок Азанчеевский находился в чине статского советника, а Черносвитов -коллежского. Хотя Черносвитов в 1906 г. не являлся предводителем дворянства, но он, безусловно, также как и Азанчеевский, хорошо знал проблемы местного дворянства.
С целью установить, насколько актуальной являлась для дворянства поднятая в записках П. М. Азанчеевского и А. М. Черносвитова проблематика, а также насколько типичными для поместного дворянства были их взгляды, на предмет сравнения были привлечены материалы съездов Объединенного дворянства. Был определен круг проблем, к которым обратились уполномоченные дворянских обществ, и прослежено восприятие этих проблем участниками съездов. Включенные в исследование материалы дворянских съездов охватили период с 1906 по 1912 гг. [3]. Сопоставление записок П. М. Азанчеевского и А. М. Черносвитова с материалами съездов организации Объединенного дворянства позволило установить значительное сходство поднятых проблем и методов их решения. Это дало возможность предположить, что позиции, высказанные в записках П. М. Азан-чеевским и А. М. Черносвитовым, были характерны для широкого круга поместного дворянства.
Исследование источников включало в себя два этапа. На первом выявили круг проблем, затронутых авторами. На втором этапе было определено отношение дворян к затронутым проблемам. Выяснилось, что в центре внимания П. М. Азанчеевского и А. М. Черносвитова оказались проблемы поместного дворянства благородного происхождения. В частности, авторы исследовали причины его упадка и место этого слоя дворянства в российском обществе на фоне других сословий и социальных групп. Среди этих сословий и групп оказались новые дворяне, польское и прибалтийское дворянство, интеллигенция, буржуазия, крестьяне и евреи. Отнесение евреев к одной из социальных групп российского общества объяснялось тем, что законодательством они воспринимались именно как социальная группа, а не как национальность [4].
Авторы записок оценивали положение поместного дворянства, а также других сословий и социальных групп через такие категории, как служба, землевладение и капитал, национальная принадлежность, роль социальной группы в истории страны, отношение к государственному строю, происхождение. При этом безусловный интерес представляла самооценка русского поместного благородного дворянства. Примечательно, что положение других сословий и социальных групп авторы записок рассматривали через призму мировоззренческих ценностей и представлений поместного дворянства. Дворянские лидеры признавали упадок высшего сословия, однако при этом они расходились в оценке причин этого явления.
П. М. Азанчеевский связывал упадок высшего сословия прежде всего с влиянием внешних причин экономического характера: «ускользание» земельной собственности из рук поместного класса, переход центра тяжести от земли к капиталу, развитие промышленного класса, приток в ряды высшего сословия нового дворянства, еврейское влияние. А. М. Черносвитов называл главной причиной кризиса не «оскудение», а «обломовщину» − уклонение от общественной и государственной жизни. А. М. Черносвитов считал, что дворяне утратили идею государственности; это проявилось в их отношении к службе. Они не смогли реализовать предоставленные правительством благоприятные возможности на должностях местного уровня. В целом же П. М. Азанчеевский и А. М. Черносвитов связывали упадок дворянства с изменением роли высшего сословия в государстве. При этом оба автора считали кризис высшего сословия временным и выказывали надежду на возрождение дворянства.
Исходя из разной трактовки проблем дворянства, Азанчеевский и Черносвитов предлагали разные методы возрождения сословия. Мологский предводитель дворянства считал, что для возрождения высшего сословия была необходима «материальная и моральная поддержка» со стороны государства. Государство должно было поддержать дворянство, а дворянство, в свою очередь, возродило бы былую мощь государства.
Пошехонский предводитель полагал, что необходимо опереться на силы самого сословия, отказаться от «обломовщины» и занять активную позицию в государственной и общественной жизни страны. Без этого экономическая помощь правительства высшему сословию бесполезна. По оценке Черносвитова, правительство уже и так оказало посильную помощь дворянству, и теперь задачей дворянства было сделать все возможное для возрождения сословия и государства. Следовательно, авторы связывали воедино благополучие государства и дворянства. Возрождение поместного дворянства и усиление государства они рассматривали как единый процесс. По их мнению, высшее сословие было опорой самодержавия, но одновременно и государство должно было являться опорой для дворянства.
Оценки дворянства, содержавшиеся в записках П. М. Азанчеевского и А. М. Черносвитова, отражали неоднородность высшего сословия. Авторы записок полагали, что в полной мере к высшему сословию относились только представители поместного, великорусского и малорусского дворянства, служившие на благо своего Отечества и принадлежавшие к благородным родам.
С точки зрения национальной принадлежности, наибольшее недоверие у авторов вызывало прибалтийское и польское дворянство. П. М. Азанчеевский считал, что они не испытывали убыли дворянского землевладения, были основой центробежных стремлений, а по оценке государственных заслуг предков не могли быть поставлены в один ряд с великорусским или малорусским дворянством. А. М. Черносвитов также выказывал недоверие по отношению к прибалтийскому и польскому дворянству, однако при этом ставил в пример их систему хозяйствования [5].
Вероятно, негативное отношение к польскому и прибалтийскому дворянству стимулировалось политикой самодержавия в отношении дворянства этих национальностей.
Неоднозначным было и отношение к служилому дворянству. П. М. Азанчеевский считал, что новые дворяне, при всех своих умственных и душевных качествах, в бытовом отношении все-таки не переставали быть особым классом, имевшим мало общего с поместным дворянством. Здесь проявилось негативное отношение поместного дворянства благородного происхождения к чиновничеству. Мологский предводитель пренебрежительно отзывался о способе приобретения дворянства чиновниками. Они, по его мнению, «высидели право на дворянство в разных присутственных местах». Азанчеевский воспринимал их как безликую массу («Сонмы новых дворян, ежегодно приобретающих это право благодаря табели о рангах») и считал, что пока выходцы из бюрократии не «садились на землю, они находились в полускрытом антагонизме к поместному классу» [6].
Следовательно, авторы записок осознавали неоднородность высшего сословия в конце XIX − начале XX в. и ревностно отделяли русское поместное дворянство благородного происхождения от прочих категорий высшего сословия. При этом они демонстрировали, что прочие категории дворянства не вписывались в воспринятый ими облик высшего сословия, то есть не принадлежали к категории русских землевладельцев благородного происхождения, служивших на протяжении столетий царю и Отечеству. П. М. Азанчеевский следующим образом определил место высшего сословия в российском обществе конца XIX - начала XX в.: дворянство, являясь оплотом государственного строя, должно вместе с прочими общественными классами в качестве «лучших» людей русской земли служить общему народному делу. А. М. Черносвитов же рассматривал дворянство как одну из частей государственного организма, с определенными правами, привилегиями и обязанностями [7]. Оценивая другие сословия и социальные группы, предводители дворянства сравнивали их положение с положением поместного благородного дворянства. Наибольшую неприязнь среди сословий и социальных групп у П. М. Азанчеев-ского вызывали евреи, при этом внимание обращалось не только на национальную принадлежность, но и на влияние их в экономике. Они воспринимались не только как угроза для высшего сословия, но и для государства в целом, при этом мологский предводитель смешивал воедино экономические и политические проблемы [8].