Конечно, не следует считать, что каждый толчок, вытесняющий половцев с русской территории (в свете наших данных мы ограничиваемся лишь внешнеполитической стороной истории степи, не рассматривая пока процесс оседания кочевников на Руси и в Подунавье), имел последствием то или иное конкретное движение (набег и т. п.) на запад, за Дунай. Речь идет лишь об общих улавливаемых закономерностях. Таким образом, периоды политических взаимоотношений Болгарии, Руси, кочевников и Византии, установленные как на русском материале [273] , так и на основе рассмотренных данных [274] , отмечены известным стадиальным сходством.
3. Народы Северного Кавказа
Северный Кавказ в трактате Константина Багрянородного "Об управлении империей". Правителя Алании Константин называет в гл. 10 "эксусиократором". Это – одно из византийских наименований правителя иноземного народа. Титул упомянут и в "Книге церемоний" [275] . Сходный термин — "эксусиаст" употреблялся применительно как к могущественным Фатимидам, так и к аланам и авасгам — вассалам Византии.
Социально-политическая терминология византийских источников, касающаяся аланского господствующего класса, неоднозначна. Поэтому высказывалось предположение о существовании реального различия в политическом статусе упоминаемых Константином "эксусиократора Алании", с одной стороны, и "архонта Асии" [276] — с другой. Различие в терминологии истолковывалось в том смысле, что "наряду с чисто официально-государственным титулом "эксусиократора Алании", существовало и понятие, "целиком связанное с родовым строем", — "старейшина асов"" [277] . Однако оснований для принятия этой гипотезы нет [278] .
Аланией византийцы называли как территорию расселения на Северном Кавказе ираноязычных племен — аланов, так и политическое образование, игравшее в начале Х в. на северо-восточной периферии Византии роль ее аванпоста против хазар и кочевников южнорусских степей. До проникновения в Предкавказье, к началу гуннских нашествий IV в. аланы обитали к востоку от Дона [279] . Формирование аланской материальной культуры приходится на V в., когда в зону их расселения входила уже вся центральная часть Северного Кавказа от верховьев Кубани до пределов Дагестана [280] . С конца VI в. до конца VII в. византийские памятники молчат об аланах, что, возможно, было связано с их зависимостью от хазар [281] . В VIII в. единственным известием об аланах является сообщение Феофана (391. 5–395. 2) о посольстве Льва III на Кавказ, расцениваемое как свидетельство политической независимости аланов от хазарской власти [282] . Доказательством непрекращавшихся, видимо, византийско-аланских связей является обращение аланов в IX в. в христианство [283] . В VIII–IX вв. аланы, в силу давления черных болгар, потеряли часть территории в районе совр. Кисловодска [284] .
К Х в. относят формирование средневековой ираноязычной аланской народности на территории от притока Кубани Урупа на западе до притока Терека — Аргуна на востоке. Выделились три основных варианта аланской материальной культуры: западный (верховья Кубани), центральный (Кабардино-Балкария) и восточный — в Северной Осетии и Чечено-Ингушетии [285] .
Рост политической самостоятельности Алании на рубеже IX–Х вв. сопровождался постепенным ослаблением политического влияния Хазарского хаганата. Важные последствия для политического положения Алании в Х в. имели походы древнерусских дружин на Каспий и в Закавказье. Так, в составе коалиции русов во время похода на Бердаа в 943/944 г. были и аланы. Победы Святослава над хазарами завершили и борьбу Аланского государства за освобождение от политического влияния хазар [286] . В Х в. наиболее подробные сведения об аланах сообщает ал-Масуди [287] .
Вместо распространенных ранее представлений о невысоком уровне политического развития Алании [288] теперь высказывается мнение о том, что Х–XII вв. являлись периодом наивысшего расцвета военного могущества и культуры аланского населения Северного Кавказа, что именно тогда произошло у аланов оформление раннефеодальной государственности. Этот период истории Алании и отражает свидетельство Константина [289] .
В. А. Кузнецов локализует "Климаты" Хазарии, т. е. области, подвластные хаганату, лишь в районе Нижнего и Среднего Прикубанья [290] . А. В. Гадло, напротив, считает что здесь имеется в виду более обширный район Северного Кавказа, борьба за влияние в котором и определила характер алано-хазарских конфликтов [291] .
Целью Византии, как следует из рассматриваемого текста, было закрепление своего влияния в северокавказском регионе путем отторжения от Хазарии Крыма и Боспора (см. гл. 11) и укрепления алано-византийского союза против хазар; вместе с тем предполагалось, используя силы кочевников (печенегов и узов), противопоставить их не только хаганату, но и Алании.
Этногеографические данные о Северном Кавказе. Подобно тому как Русь и тюрки-кочевники Причерноморья связываются византийцами с другими "северными" народами "скифской" общностью, определенное положение в последней занимают народы Кавказа и Предкавказья. К ним имеют отношение два из трех традиционных [292] "скифских" племен — "кавказские" и "меотские" [293] .
Раздел о двенадцати ветрах в "Историях" Иоанна Цеца выделяется среди тринадцати тысяч стихов произведения не только метрически: исследование вскрывает неоднократное редактирование его автором, пересмотр текста [294] . И это не случайно: в соответствии с направлениями каждого из ветров в эту классификацию попадает и территория между Черным и Каспийским морями. Так, северный ветер Борей овевает "скифов" и Эвксинский понт, а "гиркан" и "колхов" — Мее [295] . Итак, Северокавказский регион ограничен с одной стороны Кавказским хребтом с Каспийскими воротами [296] , с другой — Гирканским, т. е. Каспийским морем [297] . Но это пространство очерчено для византийца и другими своеобразными пределами: оно располагается между двумя традиционно принимаемыми границами Европы и Азии, каковыми считались Танаис-Дон [298] либо Кавказские ворота [299] .
В соответствии с этим ориентиром и строились византийские землеописательные сочинения. Встречаемые в них этносы в историографии нередко привлекаются для анализа этногенеза северокавказских народов. Так, например, рассматриваются античные и византийские сведения о киммерийцах, скифах, меотах, синдах, керкетах, зихах, исседонах, меланхленах, агафиреах, гуннах, хазарах, половцах и др., принимаемых в качестве предков современных северокавказских народностей [300] .
Большинство из перечисленных народов упоминается в анализируемых источниках (как "скифские" или "северные" племена). Сначала представим себе их суммарную сводку, получаемую на основе наших источников. На рассматриваемой территории византийскими авторами XII — первой половины XIII в. поселяются "скифы", "сарматы", "киммерийцы", "меоты", "кавказцы", "синды", "кораксы", "аримаспы", "иссидоны", "масагеты", "гиркане", "меланхлены", "агафирсы", "гелоны", "аланы", "авасги", южнее — "колхи" и "лазы", а также "гунны", "узы", "саки", "геты", "даки", "вастарны", "илпимолги", "невры", "иппиоды", "левкосиры". Эти народы включаются и в византийские этногеографические классификации [301] .
Наконец, основная масса сведений о кавказцах связана с "ивирами" [302] , имя которых стало, по византийским представлениям, собирательным для ряда кавказских народностей [303] . Однако поскольку основное значение в наших памятниках "ивир" — грузин, то в силу наложенных в начале ограничений по региону (рассматривается только Северный Кавказ), большей изученности данных византийских источников о Грузии этот сюжет здесь окажется вне поля непосредственного анализа.
Таков общий взгляд византийцев на народы, связанные с этой областью. Таким образом, внешне этногеографическая структура населения территории между Черным и Каспийским морями представляется неоднородной и путаной. Что же действительно относится к Кавказу и Предкавказью и может быть использовано для анализа его этногеографии? Ведь в наших разнородных сведениях возможно косвенное отражение этногенетического процесса (в порядке ретроспекции).
Принципиальную основу византийских этно-географических предствлений составляет античная традиция. Выявление их античного субстрата, а затем двустороннее их сравнение поможет установить реальные, "живые" этнические наименования кавказских народов, актуализировать этнонимы, отмеченные по К. Дитериху [305] , "литературным атавизмом", выявить "нулевые" этниконы с определением их места и функции в анализируемой системе.
Скифы. Помимо собирательного значения термина [306] и антикизированного [307] , имеет и узкоэтническое: "собственно скифы" [308] . Языковые данные, приводимые нашими источниками ("скифское" приветствие, являющееся фактически куманским [309] , "скифское" название Меотиды — Азовского моря — "Карбалык") [310] , свидетельствуют о тюркском содержании этникона. Это соответствует основному его значению в византийской литературе XII—XIII вв.[311] В этом же плане объяснимы и деконкретизованные термины риторов, описывающих внешнеполитические успехи василевса Мануила I, в частности против "скифов" [312] : военно-географический контекст речей (войны в Венгрии, Подунавье, на Корфу) делает естественным понимание под упоминаемыми рядом "скифами" и "савроматами" придунайских тюркских кочевников, а не жителей Кавказа. К тому же к середине — концу 50-х гг. (а именно к событиям этого времени относятся рассматриваемые свидетельства) кавказских походов Мануила не было. Иначе — у Феодора Аланского: по пути от Боспора Киммерийского (Керчи) в центр аланской епископии он углубляется в середину "Скифии" [313] . Он же сообщает о заселении "Скифии" аланами [314] . Если оставить в стороне собирательный смысл термина (который распространяется и на аланов), то, судя по контексту, речь идет о приазовских степях, которые, по античным традиционным представлениям, могут относиться к "Скифии" [315] . Итак, данные о кавказской локализации византийскими авторами XII—XIII вв. (без специальных оговорок!) этнически конкретных (т. е. не "собирательных" или антикизированно-литературных) "скифов" нет; при наличии специальных атрибуций географически "Скифия" может относиться и к предкавказской степной зоне (Приазовье), что, однако, связано с античной литературной традицией; первый тезис не исключает вопрос о тюркском элементе в этнической структуре населения Кавказа XII—XIII вв.