Несколько страниц монографии посвящено женским обжорству и пьянству. И - как следствие - неутешительный вывод исследовательницы Пушкаревой: "Причиной обыденности женского пьянства XVI-XVII вв. была сохраняющаяся скудость духовной жизни женщин, безрадостность досуга, безысходность жизни с нелюбимыми, тяжесть повседневного труда". Но утешением для женщин в их безрадостной жизни была баня. Банились женщины каждый день, обычно вечером, после трудов, и зимой, и летом. Прошло не одно столетие, прежде чем в общественных банях были выделены "мужские" и "женские" половины и дни. Иностранцы, которых банные обычаи русских поражали с незапамятных времен -"не мучими никим же, сами ся мучат", - вынуждены были в конце концов признать, что эти обычаи способствуют закалке организма, позволяя женщинам ходить в "нестерпимые морозы босоногими, точно гуси".
Порывы всякой веселости у высших сословий были подчинены правилам церковного порядка. И во время праздников, самыми почитаемыми из которых считались Рождество и Пасха, девушкам и женщинам позволялись некоторые «вольности». В крестьянском быту, помимо церковных, существовали и празднества, связанные с определенными сельскохозяйственными периодами. Летом в праздники девицы и женщины водили хороводы и собирались, как правило для этого близ селений. Русские пляски были однообразны: они состояли в том, что девицы, стоя а одном месте, притопывали, вертелись, расходились и сходились, хлопали в ладоши, выворачивали спину, подпирались руками в бока, махали вокруг головы расшитым платком, двигали в разные стороны головою, подмигивали бровями. Все эти движения делались под звуки какого-нибудь одного инструмента. В высшем обществе пляска вообще считалась неприличной. По церковным воззрениям, пляска, особенно женская, почиталась душегубительным грехом. «О, злое проклятое плясание (говорит один моралист) о, лукавые жены многовертимое плясание! Пляшущи то жена прелюбодейца диавола, супруга адова, невеста сатанинина; ви бо любящи плясани бесчестие Иоану Предтече творят – со Иродьею неугасимый огнь и неусыпаяй червь осудить!»Даже смотреть на пляски считалось предосудительным: «Не зрите плясания и иные бесовских всяких игр злых прелестных да не прельщены будете, зряще и слушающе игор всяких бесовских; таковыя сут нарекутся сатанины любовницы».1
Любимым препровождением праздничного времени женского пола во всех классах был качели и доски. Качели сооружали следующим образом: к веревке прикреплялась доска, на нее садились, другие веревками качали. Женщины простого звания, посадские и крестьянки, качались на улицах, знатные – во дворах и садах. Качанье на досках происходило так: на бревно или доску две женщины становились по краям, подпрыгивая, подкачивали одна другую. Встречалось, что девушки и женщины качались на колесе. Зимним увеселеньем было катанье на коньках по льду: делали деревянные подковы с узкими железными полосками.По русским понятиям тех лет красота женщины состояла из толщины и дородности. Женщина стройного стана не считалась красивой. Для того, чтобы поправиться, представительницы слабого пола натощак выпивали водки. Церковь на протяжении веков упорно формировала идеал женщины - многодетной матери. Свидетельства о семейной жизни "простецов" рисуют не слишком привлекательный с современной точки зрения образ матери того времени. Сыновьям отдавалось предпочтение перед дочерьми. "Сын домашний гость - а дочь в люди пойдет". «Домострой" запрещал матерям поднимать руку на чад, эта была обязанность отцов. Сравнительно долго держалась на Руси традиция давать некоторым детям не "отчества", а "матерства" - Настасьич, Маринич, Еленич... По словам Костомарова, русские любили женщин с длинными ушами, поэтому некоторые из них вытягивали себе уши специально. Русские женщины любили румяниться и белиться: «Женщины, сами по себе красивые, белились и румянились до того, что совершенно изменяли выражение своего лица и походили на размалеванных кукол. Кроме того они размалевывали себе шею и руки белою, красною, голубою, и коричневою красками; окрашивали ресницы и брови и при том самым уродливым образом – чернили светлое, белили черное. Даже те из женщин, которые были хороши собою и сознавали, что они хороши и без разных посторонних прикрас, должны были белиться и румяниться, чтобы не подвергнуться насмешкам. При Михаиле Федоровиче одна русская боярыня, княгиня Черкасская, красивая собою, не хотела румяниться, так тогдашнее общество издевалось над нею; так силен был обычай; а между тем церковь его не оправдывала и в 1661 году новгородский митрополит запрещал пускать в церковь набеленных женщин».2
Основу женского костюма по-прежнему составляла длинная рубаха, поверх которой надевали летник с длинными широкими рукавами (эти рукава назывались накапки). В зависимости от социального статуса запястья рукавов рубахи и накапки, а также подол летника могли расшиваться как простыми нитями или тесемками, так и золотом, жемчугом. Цвета летников были различны. Упоминаются летники лазоревые, зеленые, желтые, но чаще всего красные.
Вдоль одежды, на передней стороне делался разрез, который застегивался по самое горло, потому что приличие требовало, чтобы грудь женщины была застегнута как можно плотнее.
Женский опашень шили, как правило из сукна красных цветов; рукава были длины до пят, но пониже плеча были проймы, сквозь которые легко проходили руки, а остальная часть рукава висела.
В торжественных случаях женщины надевали на себя сверх обыкновенного наряда богатую мантию, называемую подволокою. Она делалась из шелковой материи и использовалась лишь боярынями.
Из верхней одежды распространены были шубы, которые. В зависимости от покроя носили названия однорядок, охабней, ферязей.
Как правило одежду кроили и шили дома, так как за стыд считалось для хорошего семейства отдавать одежду на сторону. Обычно при малейшей возможности муж не скупился приодеть свою жену.
Женщины любили украшать голову и вместе с тем прикрывать волосы (замужние). По понятиям XVI-XVII вв., для замужней женщины считалось и стыдом, и грехом оставлять на показ свои волосы. Женщина боялась, чтобы кто-либо из членов семейства, исключая мужа, не увидел ее волос. Необходимо отметить, что для этого существовало достаточное количество головных уборов: волосники, подъубрусники, убрусы, кики, кокошники.
Как женщины, так и девицы носили серьги. Как только девочка начинала ходить, мать прокалывала ей уши и втыкала в них серьги или кольца. Самая обычная форма серег была продолговатой. Бедные женщины носили серьги медные, более зажиточные – серебряные и позолоченные. Что же касается богатых, то они предпочитали серьги золотые, украшенные алмазами и другими камнями.
На руках женщины носили зарукавья или браслеты, а на пальцах – перстни и кольца. Шея женщины или девицы была украшена множеством крестиков и образков.
5. Выводы
Н.Л. Пушкарева в своей монографии достаточно много внимания уделила вопросам быта, работы и досуга, брачному и семейному аспектам личной жизни женщин, их роли в обществе. В небольшом объеме реферата не представляется возможным более или менее подробно остановиться на всех этих пунктах. Эта книга - результат устойчивого интереса автора к проблемам «женской истории», проявившегося два десятилетия назад, когда к подобным темам относились весьма скептически. В этом смысле она является продолжением опубликованных книг «Женщины Древней Руси» и «Женщины России и Европы на пороге Нового времени». Однако в не меньшей степени данная книжка рождена работой в семинаре, руководимом Ю. Л. Бессмертным в Институте всеобщей истории РАН. Сумев увлечь «новой демографической историей» группу молодых исследователей, специалистов по истории Франции, Германии, Италии, Востока и России, Ю. Л. Бессмертный привлек внимание к новым для российской науки проблемам - «истории повседневности», «истории частной жизни». В ходе работы семинара в жарких спорах апробировались многие гипотезы, в том числе - изложенные в данной книге. Н.Л. Пушкарева выражает глубокую признательность своим коллегам - участникам группы, а также сотрудникам Центра этнологии русских Института этнологии и антропологии РАН, которые помогали в работе. Освоение большого библиографического материала, знакомство с новейшими способами обработки источников, с теориями и подходами европейской и американской исторической науки были бы невозможны без поддержки ряда зарубежных организаций и научных фондов. Среди них - американские: International Research and Exchanges Board (IREX), the Center for Slavic and East European Studies, the Center for Medieval and Renaissance Studies, the Resource Center for Slavic Studies (Hilandar Research Library) в университете штата Огайо. Специальная программа, выработанная французским правительством и ориентированная на развитие российско-французского сотрудничества («Programme Diderot») в «Доме наук о человеке» (La Maison des Sciences de I'Homme, Paris) позволила узнать особенности исследовательских методик тех ученых, которые работают ныне в духе школы Анналов, обрести соответствующий опыт и попытаться применить его при анализе процессов и явлений отечественной истории. Гранты и стипендии, предоставленные немецким правительством для работы ученых-гуманитариев из России (Volkswagenstiftung, Alexander-von-Humboldtstiftung), а также советы коллег-этнографов из немецкого Института исторического краеведения (Insti-tut fur Historische Landesforschung, Gottingen) дали возможность дополнить библиографический банк данных, выявить наиболее перспективные и значительные достижения и в конечном счете закончить написание этой книги.
Заканчивая свой реферат хочу обобщить основные положения монографии и подвести своеобразный итог. На протяжении многих веков положение женщины практически не изменялось, хотя во время правления Алексея Михайловича наблюдались некоторые послабления в отношении женщин. Тем не менее, по большей части женщины продолжали находиться в своих теремах, не занимаясь общественными делами, не имея возможности проявлять инициативу в чем бы то ни было. Необходимо отметить также, что «освобождение» женщин находило преграду со стороны боярства. Но, несмотря на это, царские жены, находясь в отдалении от государственного управления, при наличии желания могли повлиять на мнение мужа-государя. Учитывая то, что в рассматриваемый период все сферы частной и общественной жизни были так или иначе были связаны с церковными учениями, женщины не тяготились своим положением и воспринимали все, как должное. Одной из причин того, что на Руси уже с XVIII века женщины вышли из теремов можно считать появление иностранцев, которое начиналось с конца XV - начала XVI веков. Благодаря работе Н.Л. Пушкаревой стало возможным соотнести хронологические этапы «истории женщин» с основными вехами российской истории. Огромная эпоха, нижняя грань которой совпадает с образованием государства Русь, а верхняя - с началом рождения новой, индустриальной России и поиском исторических альтернатив, содержит собственные внутренние временные рубежи. Ими являются: XIII в., когда русская земля «раздрася» на многочисленные самостоятельные земли и княжества. Это было время монголо-татарского нашествия, перешедшего в двухвековое иноземное иго; конец XV - начало XVI в. - время возникновения единого национального государства, а также вторая половина XVII - начало XVIII в., когда Россия сделала первый важный шаг к европеизации. Традиционная периодизация российской истории имплицитно присутствует при хронометрировании изменений в эволюции социального, правового, семейного статуса русских женщин Х - начала XIX в. Так, XIII в. является рубежным и в «истории русских женщин». Это век признания за женщинами права на наследование и распоряжение недвижимостью, век возникновения многочисленных государств на карте Древней Руси, буквально каждое из которых выдвинуло на политическую арену деятельную и энергичную «женскую личность», а зачастую даже не одну. Вторым поворотным пунктом в динамике социокультурных изменений, связанных со статусом женщин, была середина XVI в.. Вплоть до этого времени эволюция социально-правового, имущественного, семейного статуса сохраняла положительную динамику, а на политической арене были заметны активные деятельницы. С середины же XVI в. окончательным «устроением» государства по самодержавному образцу, победой идеи патриархальной иерархии в семье и обществе, вместе с запретительными указами 1552 - 1570-х гг., исключившими женщин привилегированного сословия из числа распорядительниц, а нередко и получательниц недвижимости, возникновением «теремной системы» и внедрением внушаемой идеологией через назидательную литературу идеи женофобии, в их истории обозначился негативный поворот. Лишь во второй половине - конце XVII в., с началом обмирщения литературы и общественного сознания, рождением интереса к человеческой индивидуальности (что вообще типично для начала Нового времени), готовностью и стремлением «московитов» к общению с другими народами, вместе с экономическими и социально-демографическими трансформациями, - динамика эволюции социально-правового и семейного статуса россиянок обрела новые черты. Они были свойственны уже прединдустриальному и раннеиндустриальному этапу в общеевропейской истории женщин, и потому вторая половина XVII - начало XVIII в. может быть названа «русским вариантом Гуманизма», выдвинувшим на первый план интерес к Человеку, его внутренней свободе, суверенности его частной жизни. Последний этап в истории частной жизни женщины в доиндустриальной России охватывает чуть более столетия. Он начинается эпохой петровских преобразований, начатых в последние годы XVII в., и завершается 10-ми годами XIX в. Это десятилетие совпало с теми социально-экономическими трансформациями, которые отделяют историю доиндустриальной России от истории России буржуазной, поскольку начавшийся в начале XIX в. промышленный переворот и общие социально-демографические процессы усложнили сословную и общественную структуру России. Примерно в 10-е гг. XIX в. завершился полувековой период российского «просвещенного абсолютизма», и в системе политического управления начались преобразования, способствовавшие эволюции России в сторону буржуазной монархии. Начало XIX в. является определенным рубежом в истории развития национального самосознания (особенно после войны 1812 года), общественной мысли и культуры. И наконец, в истории русских женщин к 10 - 20-м годам XIX в. относится возникновение женского движения, быстрое поступательное развитие женского самосознания, постановка женского вопроса - что в целом характеризует особенности ментальных процессов индустриального, буржуазного общества.