Гора Тарбагандаху как произвольная, не трактатная исходная точка для определения маяка № 58 не подлежала рассмотрению комиссии. Цинский представитель Сун, указывая на Тарбагандаху как на гору, основывался на том, что в трактате относительно названий Сокту и Абагайту также не указывалось, что они относятся к горам; между тем обеими комиссиями 1910 г. они были признаны как названия гор. Кроме того, ссылка Суна на Сокту и Абагайту была неправильна, так как в разменном письме сказано, что Абагайту - это сопка (т.е. гора)31.
В донесении, датированном 21 июня, русский консул в Цицикаре С.В. Афанасьев сообщал, что китайская сторона неофициальным образом предложила компромиссное решение спора о пересмотре границы. Начальник Главного дипломатического бюро Ту в частной беседе заявил Афанасьеву, «что дело по разграничению идет очень медленно и что спорная местность совершенно не оправдывает тех расходов, которые оба правительства несут уже в продолжение трех лет на исследование и восстановление границы, и, - по его мнению, - было бы справедливым, ввиду того что, - как ему кажется, - обе комиссии не вполне уверены в действительности тех границ, которые они отстаивают, и местность, оспариваемая ими, пустынна, - поделить спорную местность пополам, т.е. взять линии границ на разменных картах обеих комиссий 1910 г. и посередине между ними провести прямую новую границу; что же касается границы по реке Аргуни, то она, - по его мнению, - будет разрешена быстро, так как оба правительства, принимая во внимание интересы своих подданных и подданных соседнего государства, вероятно, пойдут на взаимные уступки»32.
Желание цинского правительства пойти на компромисс было весьма настойчивым. Одновременно в китайской прессе появились сообщения о ходе переговоров, обвинявшие русскую сторону в неуступчивости. Однако, как показывают факты, возможность компромисса была предусмотрена и русской стороной. В инструкции генералу Путилову указывалось, что если со стороны цинских представителей будет «замечено проявление духа уступчивости и искреннего стремления достигнуть обоюдоприемлемого соглашения, то, в интересах скорейшего установления демаркационной линии, мы могли бы, во внимание к фактической давности владения, не поступаясь существенными правами, принимать в известной мере в соображения китайские пожелания».
Русская дипломатия выжидала, когда цинские уполномоченные официально предложат соглашение на основе взаимных уступок. При обсуждении возможных уступок при предложении компромисса Министерство иностранных дел обратилось с соответствующим запросом к заинтересованным ведомствам (Военному министерству и Министерству финансов).
При этом в своем запросе товарищ министра иностранных дел А. А. Нератов отмечал: «Некоторое сомнение возбуждает во мне только вопрос о проведении границы, как предполагает Коростовец, в таком направлении, чтобы она рассекла поселок при станции Маньчжурия. В самом деле, указывая эту линию как на минимум наших требований, мы должны быть готовы вооруженною силою отстаивать наши права на лежащую по нашу ее сторону территорию. Между тем, насколько мне известно, пределы открытого для иностранной торговли и жительства иностранцев в поселке Маньчжурия участка не определены, а следовательно, заявляя притязания на часть этого поселка, мы можем затронуть интересы иностранных держав. Приходится спросить себя, является ли эта часть поселка настолько ценным приобретением, чтобы рисковать натолкнуться из-за нее на поддержку китайского протеста державами, а равно предоставляется ли удобным, особенно в отношении таможенной охраны, провести линию границы по населенной и застроенной территории».
Тем временем на 11-м заседании разграничительной комиссии по предложению председателя китайской комиссии Чжоу Шимо было постановлено для ускорения переговоров предложить членам обеих комиссий без участия председателей разобрать все имеющиеся материалы обеих сторон и на основании таковых высказать свое окончательное мнение о разрешении вопроса на сухопутном участке границы и затем представить его на рассмотрение председателей.
15 (2) сентября 1911 г. И.Я. Коростовец дал генералу Путилову указание «взять на себя инициативу официально предложить китайцам компромисс, оговорив, что мы продолжаем считать проведенную нами линию границы единственно правильной». Но Коростовец еще не знал мнения российского Министерства иностранных дел относительно решения вопроса о станции Маньчжурия, поэтому он советовал Н.П. Путилову предложить «такое разделение спорной территории, которое бы оставляло весь русский поселок Маньчжурия в наших руках. Считаю долгом напомнить,- подчеркивал Коростовец, - что сохранение части поселка я признавал не максимум, а минимум наших требований».
Инициатива И.Я. Коростовца была одобрена русским правительством. На 13-м заседании смешанной русско-китайской разграничительной комиссии 10 октября (27 сентября) 1911 г. был одобрен проект соглашения о разделении 87 островов по Аргуни от ее устья до станции Аргунская, при этом России отходило 56 островов, а Китаю - 31. На этом же заседании генерал Путилов, заявив китайской комиссии, что русская сторона считает предложенную ею ранее границу единственно правильной, предложил компромисс на условиях, выдвинутых И.Я. Коростовцом.
29 (16) октября цинские делегаты категорически заявили, что станцию Маньчжурия с полосой отчуждения они не могут уступить в пользу России, а об остальной части сухопутной границы они изъявили желание продолжать переговоры, чтобы путем взаимных уступок наметить приемлемую для обеих сторон линию границы и заключить на этом окончательное соглашение.
В начале ноября 1911 г. вопрос об урегулировании пограничного спора в районе станции Маньчжурия был поставлен в повестку дня заседания Совета министров России.
Желание скорейшего урегулирования затянувшегося спора и готовность пойти на компромисс диктовались царскому правительству не только относительно твердой позицией китайской делегации на переговорах, но и в первую очередь нарастанием в Китае революционной волны 1911 г.
Учитывая сложившуюся ситуацию, товарищ министра иностранных дел А.А. Нератов сообщил через И.Я. Коростовца окончательную инструкцию генералу Н.П. Путилову: «Обсудив вопрос о русско-китайской границе у станции Маньчжурия, Совет министров счел возможным пойти на компромисс с тем, чтобы при проведении границы Куланджинская и Шарасунская долины остались в русских пределах, а станция и поселок Маньчжурия - в китайских. При этом необходимо оговорить, что такое решение является дружескою уступкою Китаю, отнюдь не связанной с признанием нами правильности доводов китайцев о принадлежности по договорам Китаю участка под станцией и поселком Маньчжурия, и что в случае непринятия такого соглашения мы будем впредь отстаивать нашу точку зрения о принадлежности России как упомянутых долин, так и всей территории станции и поселка Маньчжурия с прилегающею к ним местностью».
Цицикарский договорный акт был подписан 7 декабря 1911 г. Через день Путилов телеграфировал И.Я. Коростовцу: «Протоколы соглашения о всей границе от Тарбагань-Даху до Абагайту и далее по реке Аргуни до ее устьев подписали и печатями скрепили. Долины Куладжи и Шарасуна остались в пределах России, поселок и станция Маньчжурия с полосой отчуждения с прилегающей к ней местностью остались в пределах Китая. Кроме массы мелких, все крупнейшие острова Аргуни отошли к России»45.
Текст Цицикарского протокола и документов разграничительной комиссии не предусматривал их ратификации или какой-либо особой регистрации сторонами. Они вступали в действие с момента их подписания. Это было подтверждено и специальной договоренностью путем обмена нотами между Русской миссией в Пекине и Министерством иностранных дел Китая.
Однако установление границы на местности затянулось на долгие годы. В 1913 г. иркутские губернские власти возбуждали вопрос о скорейшей постановке пограничных знаков, так как хотя по Цицикарскому протоколу к русским и отошла определенная территория, «но вследствие неустановки пограничных знаков и необнародования этого договорного акта земли эти фактически не находятся в пользовании России».
Подписавший соглашение генерал Н.П. Путилов в рапорте И.Я. Коростовцу 29 ноября 1911 г. исключительно высоко оценивал значение территориальных приобретений, сделанных по Цицикарскому протоколу. «...Считаю долгом доложить вашему превосходительству, - подчеркивал Путилов, - что договорным актом в Цицикаре Россия сделала громадное территориальное приобретение как на сухопутной границе, так и на реке Аргуни, учесть которые можно пока только приблизительно, а именно:
1) Приобретена площадь земель между бывшей раньше государственной границей, проходившей восточнее станции Маци-евской на Соктуевский пограничный знак, и новой современной границей, примыкающей к территории станции Маньчжурия, составляющая около 104 652 десятин земли, в число которой входят прекрасные Шарасунская, Куладжинская и Бугудурская долины, что, считая по самой минимальной оценке, в среднем по 80 рублей десятина, будет около 8 372 160 рублей...
2) Что же касается приобретенных окончательно для России островов, считавшихся до настоящего времени спорными, то площадь одних только больших островов, каковы: Ново-Цурухайтуевский, Мунгаловский, Рельдишинский, Менкисели и Абагайтуевский, - будет приблизительно около 29 021 десятины чудных сенокосных угодий, пользоваться которыми приар-гунскому русскому населению приходилось, только арендуя часть их у китайцев.