В дни празднования столетней годовщины Лицея в 1911 г. один из его воспитанников академик К.С.Веселовский справедливо подчеркивал, отвечая на привычные обвинения в поверхностности даваемого в стенах Лицея образования, что нельзя подходить к заслуженному и богатому традициями учреждению с мерками текущего дня. Наоборот, "если учесть уровень учебных заведений того периода, то окажется, что Лицей был лучшим из них". На первый взгляд, среди профессоров Лицея нет крупных научных имен. Отсюда делается вывод, что глубоких знаний от своих учителей Пушкин не получил. Однако Лицей и не ставил своей задачей готовить специалистов; он стремился создать основу для становления гармоничной личности. Кроме того, как правило, выдающиеся исследователи редко бывают хорошими преподавателями. Профессора Лицея не выделялись учеными достижениями; но они (Малиновский, Энгельгардт, Куницын, Кошанский, Галич) оказались умелыми, вдумчивыми воспитателями. Самый известный в этом перечне — А.П.Куницын. Этим он обязан постоянным упоминаниям в стихотворениях Пушкина. Правда, его предмет (политические и нравственные науки) был далек от интересов юного поэта. Пушкина привлекала, прежде всего, незаурядная личность профессора. Большой эффект произвела речь Куницына на церемонии открытия Лицея. Близкий к Сперанскому молодой правовед, витийствуя об обязанностях гражданина и воина, взял на себя смелость ни словом не обмолвиться о присутствующем императоре. Впрочем, Александр I остался доволен. За свою речь искусный оратор был тут же на месте награжден орденом Владимира 4-й степени. Невозможно отрицать блестящий педагогический дар Куницына и его высокий нравственный облик, но как ученый он не оставил заметного следа.
Следует сказать, что Пушкин был настоящим питомцем Лицея. Его энциклопедическая образованность общеизвестна. Но только в тех областях, где он питал специфический интерес (литература, история), его знания были по-настоящему глубокими. Следовательно, наставники поэта исполнили свою задачу, пробудив в юноше страсть к "умственным исканиям". Почему же из одной биографии поэта в другую переходит невысокая оценка Лицея как учебного заведения? Это основывается, прежде всего, на словах Пушкина из письма брату Льву (ноябрь 1824 г.), в котором он проклинает "недостатки проклятого своего воспитания", как бы перекликаясь с Корфом. Однако гораздо чаще у Пушкина можно встретить благодарные слова, относящиеся к Лицею. Но Пушкин вынес из "царско-сельских садов" и другое "наследие юности". Это был "прекрасный союз" лицеистов, которому он был верен всю жизнь.
3.”СОЮЗ ЛИЦЕИСТОВ”
Ныне лицейскую дружбу невозможно понять, если не сделать попытку погрузиться в духовную атмосферу начала XIX в. О. Г.Флоровский пишет: "То было время великих исторических переломов и переделов, исторических гроз и сотрясений, время нового некоего переселения народов... Все было вокруг точно заряжено беспокойством. Самый ритм происшествий был лихорадочным. Сбывались тогда самые несбыточные опасения и предчувствия. Душа в недоумениях двоилась между ожиданием и страхом. Сентиментальная впечатлительность скрещивается с эсхатологическим нетерпением. ... Искус этих горячечных лет был слишком трудным испытанием для мечтательного поколения людей с таким неустойчивым и слишком легко возбудимым воображением. И возбуждалась какая-то апокалиптическая мнительность... Дух мечтательного отвлечения и отрешения от "внешнего" или "наружного" в христианстве сочетается в тогдашнем самочувствии с самым несдержанным чаянием именно видимого наступления Царства Божия на этой здешней земле...". Таков духовный климат, в котором формировался "прекрасный союз.
Пафос лицейской дружбы вызывал враждебность у охранительно настроенных деятелей того периода. Они находили, что это плоды опасных влияний. Уже в марте 1820г. едкий В.И.Каразин изливал свою желчь в письме министру внутренних дел графу В.П.Кочубею: "Натверживание молодым людям сумасбродных книг под именем Божественной философии и пр., навязывание Библии нисколько не сделало их лучшими, а заставляло смеяться над религией или на нее досадовать"; что же касается лицеистов, то "все они связаны каким-то подозрительным союзом, похожим на масонство." Каразин полагал это следствием негодной системы воспитания. Окончательный приговор "лицейскому союзу" вынес Ф.В.Булгарин в своей записке "Нечто о Царскосельском лицее и духе оного". Ничтоже сумняшеся, он объявил, что тон в Лицее задает мартинизм, который "первое начало либерализма и всех вольных идей". Лицейский дух воспринимался как законное детище религиозного вольномыслия "секты мартинистов", основанной Н.И.Новиковым . Булгарин намечает прямую линию преемственности между трудами неутомимого "ревнителя российского просвещения" и системой лицейского образования: "Новикова и мартинистов забыли, но дух их пережил и, глубоко укоренившись, производил беспрестанно горькие плоды"
Попытки бывшего директора Е.А.Энгельгардта реабилитировать Лицей (он опубликовал открытое письмо как бы в ответ на донос издателя "Северной пчелы") успеха не имели. К его словам не пожелали прислушаться еще и потому, что, несмотря на всевозможные оговорки, он продолжал упорно отстаивать лицейскую систему воспитания. Энгельгардт пришел в Лицей в 1816г., сменив умершего В.Ф.Малиновского. Правящие верхи были убеждены, что именно он сделал Лицей колыбелью либерализма. Вероятно, и сам Энгельгардт косвенно чувствовал себя причастным к формированию "лицейского союза". Новый директор стал инициатором лицейской выпускной традиции: торжественно разбивался колокол, звук которого целых шесть лет призывал воспитанников в классы. Это повторялось вплоть до закрытия Лицея в 1918 г. Осколки раздавали выпускникам, которые их бережно хранили. Для первого "пушкинского" выпуска Энгельгардт заказал каждому лицеисту кольцо из осколков в форме сжатых рук, очень напоминающее соответствующую масонскую атрибутику. Он вообще питал большой интерес к эзотерическому символизму. При Павле I Энгельгардт был секретарем магистра Мальтийского ордена (т.е. самого императора); на заседаниях капитула он не раз выручал цесаревича Александра, нетвердого в тонкостях орденского ритуала. Правительство все это прекрасно помнило. Николай I не скрывал, что он больше не потерпит в Лицее ничего подобного тому, что происходило за его стенами при Энгельгардте
Учитывая сказанное, становится ясным, что смысл, как культа лицейской дружбы, так и нападок на него можно понять, лишь обращаясь к культурно-историческому контексту эпохи.
Естественно предположить, что носителями мартинизма могли быть, прежде всего, преподаватели Лицея. Действительно, из их числа масонами были: профессор немецкой словесности Ф.М.Гауеншильд и профессор российской и латинской словесности Н.Ф.Кошанский и другие.
Особое внимание следует уделить первому директору Лицея В.Ф.Малиновскому. Младший брат известного историка и архивиста А.Ф.Малиновского — именно он, скорее всего, явился связующим звеном между "новиковской сектой" и "лицейским братством". С первого взгляда он не оказал на юного Пушкина большого влияния. В биографиях великого поэта Малиновский чаще всего упоминается в связи с его неудачным вcтупительным словом на церемонии открытия Лицея. Невыразительное вступление директора была заслонено блестящей речью Куницына, благодаря которой последний едва переступил через порог лицея, как и дошагнул до блистательной известности. Однако придавать этому эпизоду решающее значение никоим образом не следует. По- видимому, Малиновский вообще не обладал ораторским даром. Нельзя также забывать, что на него всей тяжестью легли труды по подготовке Лицея к открытию, разработке устава и учебных программ, приглашению преподавателей. Будущий директор Лицея родился в семье московского священника, на которого во время следствия над Новиковым указывали как на "принадлежащего к масонству". Он учился в московском университете в эпоху активной деятельности И.П.Тургенева. Малиновский был верным последователем своих учителей, ибо "война была излишнею в понятии масонов, как людей, не признававших узко национальных идей и не разделявших взгляда, что одно государство может явиться непримиримым врагом другого" . Годом ранее в 1802 г. Малиновский (стремясь принять активное участие в реформаторских начинаниях правительства) подал канцлеру В.П.Кочубею "Записку об освобождении рабов", в которой обосновывал необходимость упразднения всех видов крепостного права очевидной истиной, что свобода есть естественная потребность человека; она столь же необходима ему, как воздух. Несомненно, подобных воззрений Малиновский придерживался и в своей педагогической практике.
4.ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Царскосельский Лицей не был отгорожен непроницаемыми стенами от веяний времени. "Дней александровых прекрасное начало" было противоречивой эпохой. Ее двойственность прекрасно определяется выражением "просвещенный мистицизм". Это было время, когда "свет просвещения" и "масонский свет" воспринимались как нечто аналогичное. У истоков русского просвещения стоял масон Новиков. Благородный пансион при Московском университете, по образцу которого строилась педагогическая система Царскосельского Лицея, был детищем мартинистов.