Итого, по данным французского Генштаба, в 1916 г. во Францию и Македонию было отправлено 745 офицеров и 43.547 нижних чинов.
Как для любой бригады, требовалось создать систему тыловых служб, занимавшихся вопросами лечения больных и раненых, проблемами обмундирования, снабжения войск питанием, боеприпасами и т.п. Некоторые проблемы решили следующим образом: «Все имущество (вооружение, обоз и проч.), а также животные (лошади, мулы) должны быть отпущены Французским Правительством безвозмездно.
Что же касается содержания бригады, то на средства Русского Правительства должно быть отнесено только содержание русских чинов бригады (жалование и довольствие).
Чины же французской армии должны содержаться на средства своего Правительства, которое принимает на себя также и расходы по содержанию животных и разного рода имущества, которое привезено войсками из России.
Расходы по содержанию и лечению во французских госпиталях больных и раненых, должны быть приняты на счет Французского Правительства».
Несмотря на недостатки в посылке бригад, денежное содержание русских солдат и офицеров оказалось значительно лучшим, чем во французской армии. Так, русский капитан получал во Франции 1.577 франков (капитан французской службы - 689 фр.), соответственно подпоручик - 804 и 472 франков, рядовой - 50 и 7.50 франков.
Денег царское правительство явно не жалело. Так, В.А. Рыхлинский вспоминает, как его командир, П.П. Дьяконов («обладал этим даром – пить вневероятном количестве, как никто») выдал ему чек на предъявителя на 1 млн. франков золотом на представительские расходы! В Сингапуре казначей бригады выдал В.А. Рыхлинскому для «покупки верховой лошади» (!) 1,5 тыс. франков золотом.
Вопрос с обмундированием русских войск оказался довольно сложным. За все время пребывания во Франции и Македонии войска никогда не будут иметь однообразную форму. Так, 3 октября 1916 г. по 1-й Особой бригаде выходит приказ № 173, в котором, в частности, говорилось, что «...некоторые нижние чины особенно охотно заменяют форменную одежду, установленную для французской армии. Появились синие рубашки вместонаших защитных и т.д.».Обмундирование русских военнослужащих останется на долгое время пестрой, подчас нововведения в деталях униформы мирно соседствуют со старыми, отмененными. Подобное положение дел сохранится до конца войны.
Перед отправкой во Францию 1-я Особая бригада получила превосходную форму - ее подгоняли почти для каждого солдата (однако по сохранившимся фотографиям это не скажешь); им предназначалось 2 комплекта - в одном они прибыли во Францию, а второй – «про запас». По прибытию во Францию и Македонию войска получали каски образца Адриана с двуглавым орлом. Когда каска не требовалась, русские военнослужащие носили фуражки французского (например, в 4-м Особом полку 2-й Особой бригады) и русского образцов.
С обмундированием для 2-й Особой бригады дело обстояло хуже. Генерал М.К. Дитерихс подвергает суровой критике службы, занимавшиеся обмундированием его бригады, о чем сообщает в «Общих выводах поформированию и отправки бригады на фронт союзных армий» (от 7 августа 1916 г.). Уже первый комплект военной одежды к прибытию в Брест принял «...недопустимый вид: материал, из которого сделаны штаны - страшно маркий, а стирке поддается плохо... Кроме того, цвет материала не одинаков; почти от белого до темно-коричневого, что вносит еще больше впечатления неряшливости, беспорядка и небрежности».
Не лучшим образом обстоял вопрос с обмундированием для 4-й Особой бригады: «Обмундировали меня [Д. Шаевского, автора этих строк] как огородное чучело: поношенный солдатский картуз, прикрывавший толькозатылок, гимнастерка до колен с рукавами на 4 вершка [около 18 см] длиннеерук, старые брюки и кирзовые сапоги - правый сапог 44-го размера, левый -39-го».
Для ведения боевых действий двух комплектов явно было недостаточно, и между русским и французским интендантствами возникли некоторые разногласия - где и из чего шить летние, зимние комплекты. В результате появилось три вида военной одежды: военная униформа, сшитая в России, военная униформа, сшитая во Франции из французских тканей и сшитая во Франции из русских тканей.
Со стрелковым вооружением хлопот практически не было. Личный состав Особых бригад вооружили ружьями и пулеметами французского образца. Русские солдаты имели на вооружении в разное время практически все образцы французских винтовок того времени - от 8-мм 3-зарядного Лебель Ml 886/93 до 8-мм 5-зарядного Лебель М1916.
Сложным для решения оказался вопрос о лечении больных и раненых во французских госпиталях. Перед отправкой Особых бригад за границу русское командование не позаботилось об учреждении собственных стационарных госпиталей во Франции и Македонии; только к середине 1917 были приняты меры по организации лечебных учреждений с русскими врачами и русским медперсоналом. Особенно остро недостаток русских врачей ощущался в Салониках. Отношение к русским во французских госпиталях практически всегда являлось очень плохим - как во французских госпиталях во Франции, так и во французских госпиталях в Македонии.
Проблемами создания централизованного тылового аппарата русское командование себя не отягощало. Решение данной проблемы взял на себя по собственной инициативе военный агент во Франции полковник граф А.А. Игнатьев. Именно он руководил и решал все хозяйственные и организационные проблемы, связанные так или иначе с вопросами, входящими в компетенцию тылового аппарата. Фактически прообраз тылового управления был создан к началу 1917 г., но легитимное оформление оно получило только в начале июля 1917, т.е. когда активные боевые действия со стороны Особых бригад прекратились. Только 2 июля 1917 г. выходит долгожданный приказ № 11 по русским войскам во Франции, в §1 которого говорится:
«Для объединения деятельности тыловых органов формируется Тыловое Управление в составе отделений: Инспекторское, Интендантское,Санитарное»; начальником управления назначался полковник М.В. Карханин.
Русское командование не проработало вопрос и о почтовых связях русских солдат, оставшихся на чужбине, со своим домом (с марта 1917 г. почтовые отношения с Россией прерываются). Чтобы заменить солдатам в какой-то мере их семьи, во Франции возникает очень интересный институт «крестных матерей» (« les marraines »). Почти у каждого солдата имелась собственная «крестная мать» из числа сердобольных француженок, пытавшихся позаботиться о своем подопечном - они присылали на фронт разнообразные подарки, стараясь знаками внимания помочь русскому солдату, приехавшему защищать Францию из далекой России. Конечно, не обошлось здесь, как пишет Ю.Н. Данилов, и без женщин легкого поведения, но таких, по его утверждению, оказалось мало.
Этоне могло никак в полной мере заменить чувство тоски по родине у солдат, оказавшееся, разумеется, одной из причин будущих революционных выступлений.
Отправка русских войск за границу оказалась весьма поспешной, не продуманной и не проработанной до логического конца. О результатах подобных скорых действий хорошо передает генерал М.К. Дитерихс: «Спешка формирования бригады, приняв во внимание позднее прибытие большинства ее старших лиц, спешка отправления из России и дальнейшая спешная перевозка в Салоники вызывало то, что многие вопросы остаются не выясненными, многие положения не разрешенными и все первые дни жизни бригады проходят в решении многих серьезных обстоятельств на спех, кое-как, со многими серьезными упущениями».
Как здесь не вспомнить японцев, за отправку солдат потребовавших взамен у союзников политические уступки и льготы для собственной страны!
Стоит ли теперь удивляться, как французское правительство впоследствии жестко, даже жестоко обошлось с русскими военнослужащими? Единственный положительный результат, которого добились русские войска во Франции и Македонии - поднятие морального духа как среди французов, так и сербов. Впрочем, даже по этому пункту русские войска проиграют в 1917 г. в силу как объективных, так и субъективных причин.
УЧАСТИЕ В ПЕРВЫХ БОЯХ.
Как ни парадоксально, но во Франции русские воевали практически с первых дней начала войны. По призыву статьи «Россия и Свобода», опубликованной в газете с характерным названием «Воззвание» (за № 2), из эмигрантов (в частности, революционеров) начали формироваться отряды русских добровольцев. Из 9,0 тыс. добровольцев для фронта французские «военкоматы» отобрали 3,4 тыс. (из которых 600 политических эмигрантов), прибывших на передовую в конце августа. Из них сформировали специальную русскую добровольческую бригаду в составе Марокканской дивизии. Вскоре большинство бригады полегло в боях. Остальных командование разбросало по соединениям дивизии, часть завербовалась в канадскую армию, Иностранный легион.
20 апреля 1916 г. в Марсель прибыла 1-я Особая бригада. Встреча русских войск французами оказалась самой душевной и доброжелательной. «Все балконы и окна домов украшены гирляндами разноцветных флажков союзных Франции стран, но больше гирлянд из русских и французских флажков... (...) ...на балконах и окнах висят роскошные ковры. На тротуарах сплошь народ. Люди рванулись бы к русским солдатам, но их сдерживаютканаты». Главнокомандующий французскими армиями генерал Ж.Ж.С. Жоффр ради подобного случая отдал специальный приказ, в котором говорилось: «Наша верная союзница “Россия” [так в тексте], армии которой так доблестно сражались против Германии, Австрии, и Турции, захотела дать Франции новый залог своей дружбы, еще большее блестящее доказательствосвоей преданности общему долгу». Прибытие русского военного контингента очень благотворно повлияло на моральное состояние французов.