Уже при Анне Иоанновне, в 1736 г. помещики получили право определять крепостным меру наказания за побег, а при Елизавете, в 1760 г. – право ссылать их на поселение в Сибирь за «предерзостное состояние».
К 30-м годам XVIII в. резко выросли повинности крестьян в пользу помещиков. По сравнению с серединой предшествующего столетия втрое увеличилось число барщинных имений и вдвое сократилось число оброчных. Выросла и барская запашка.
Ученые полагают, что эксплуатация крестьян в барщинных имениях достигла к тому времени предельного уровня, после которого наступают разорение и гибель крестьянского хозяйства.
В XVII в. в России не практиковалась продажа крестьян без земли и тем более поодиночке. В середине XVIII в. это стало обычным явлением. В проекте елизаветинского Уложения говорилось: «Дворянство имеет над людьми и крестьяны своими и над имением их... полную власть без изъятия, кроме отнятия живота и наказания кнутом и произведения над оными пыток. И для того волен всякий дворянин тех своих людей и крестьян продавать и закладывать, в приданые и в рекруты отдавать и во всякие крепости укреплять... мужескому полу жениться, а женскому полу замуж идти позволять и... всякия, кроме вышеописанных, наказания чинить».
Отданные в безраздельную власть барина, крестьяне нередко подвергались жестоким издевательствам. Особенно тяжко приходилось прислуге – дворовым. Помещики, не считая крепостных людьми, пороли и избивали их, разлучали семьи, заставляли крестьянок выкармливать грудью борзых щенков... Иногда помещичий произвол достигал такой степени, что власти вынуждены были вмешиваться. Так произошло в случае с молодой помещицей Дарьей Салтыковой. Расследование показало, что ею собственноручно или по ее приказу было убито и замучено более 100 человек. Все это происходило не в далекой вотчине, а в Москве и продолжалось более 10 лет! В конце концов «Салтычиха» была лишена дворянства и заключена в монастырскую тюрьму, где и прожила еще 33 года, так и не раскаявшись. Дело было, однако, не в жестокости того или иного барина, а в законе, который ставил одного человека в полную зависимость от доброго или дурного характера другого человека.
Секуляризация церковных земель.
Важной составной частью политики «просвещенного абсолютизма» была передача в государственное управление пастырских и церковных имений (так называемая секуляризация). Европейские буржуазные революции решительно расправлялись с церковными земельными владениями, конфискуя или национализируя их. Приобщались к этому и «просвещенные монархи», преследуя иезуитов, закрывая различные монашеские ордена, проводя секуляризацию церковных имуществ. В России, где совокупный прибавочный продукт едва достигал допустимого минимума, проблема приращения доходов казны за счет церкви была особенно актуальна. Идея секуляризации церковных владений постоянно маячила в России чуть ли не с начала XVI столетия. Наиболее серьезные попытки к ее реализации предпринимал Петр I Однако реальным актом секуляризация стала лишь в эпоху «просвещенного абсолютизма». Подготовка секуляризации была начата в конце 50-х годов XVIII в, а при Петре III был издан и указ о передаче в ведомство. Коллегии экономии монастырских и церковных владении. После переворота 28 июня 1762 г Екатерина. И поначалу приостановила реализацию этого указа. Заигрывая с духовенством, она открыла вновь домашние церкви, запечатанные при ПетреIII, способствовала возрождению влияния духовенства в вопросах цензуры и тд. Однако отмена секуляризации вызвала огромную вспышку волнений монастырских крестьян. К тому же оплот монархии, дворянство весьма сочувственно относилось к идее секуляризации, видя в этом пополнение запаса казенных земель для новых пожалований.
Все это, вместе взятое, повлияло на принятие Екатериной II нового решения в конце 1762 г меры, останавливающие секуляризацию, были объявлены временными. Одновременно была создана комиссия для изучения вопроса.
К этому моменту новая императрица убедилась в слабом влиянии духовенства как политической силы. И действительно, хотя распоряжения Екатерины II вызвали в среде духовенства, особенно высших иерархов, сильный ропот и даже негодование, открыто выступить никто не решился. Исключением явился ростовский архиепископ Арсений Мацеевич, назвавший секуляризацию «игом мучительским, которое лютее ига турецкого», действия же императрицы сравнил с поступками Иуды Искариотского.
«Просвещенный абсолютизм» Екатерины II
«Просвещенный абсолютизм» – явление общеевропейское, составившее закономерную стадию государственного развития многих стран Европы. Проводниками этой политики были и шведский король Густав III, и австрийский император Иосиф II, и прусский король Фридрих II, и некоторые крупные государственные деятели таких стран, как Дания, Португалия, Испания и др. Этот вариант государственной политики возник под непосредственным влиянием идей французского Просвещения XVIII в. Идеи эти получили широчайшее распространение в Европе в тот период, когда на историческую арену выступил новый класс – класс буржуазии, открыто боровшийся за свое экономическое и политическое господство.
Носительница новых производственных отношений, буржуазия той эпохи сыграла в истории чрезвычайно прогрессивную роль. В качестве идеологической подготовки своей борьбы за власть она развернула острейшую критику загнивающего феодального строя и его институтов. Все громче, все сильнее раздавалась критика в адрес католической церкви, в адрес деспотических режимов правления. «Религия, понимание природы, общества, государственный строй – все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него... Все прежние формы общества и государства, все традиционные представления были признаны неразумными и отброшены, как старый хлам», – так писал об идеях французского Просвещения Фридрих Энгельс.
Сословный строй средневековья подвергался осуждению прежде всего с точки зрения «естественных», прирожденных прав любого человека – его свободы и его равенства.
В эту эпоху далеко за пределами Франции стали широко известны сочинения таких мыслителей, как Вольтер и Монтескье, Дидро и Д'Аламбер, Ж.Ж. Руссо и др. Идеи французского Просвещения обладали огромной притягательной силой и с удивительной быстротой проникали во все уголки континента.
Растущее крестьянское движение против дворян-эксплуататоров превращало напряженную обстановку всеохватывающей критики в обстановку, чреватую революционным взрывом. Во Франции в конце концов это так и случилось. Однако в более отсталых странах, где феодализм имел еще твердую опору, наиболее дальновидные государственные деятели стали стремиться к укреплению основ абсолютной монархии путем ликвидации наиболее устаревших атрибутов строя. В рядах французских просветителей они нащупали вскоре целое звено из наиболее умеренных деятелей, готовых пойти на своего рода компромисс.
Объективная необходимость преобразований, отвечающих «духу времени», была осознана Екатериной II как задача не только практическая, но и теоретическая. Именно поэтому царствующая особа, еще в молодости почитывавшая Ш.Л. Монтескье, вновь берется за проработку его трудов и трудов Д'Аламбера, Ч. Беккария, Вольтера, Я.Ф. Биль-фельда и др., а с некоторыми из них даже вступает в переписку (Вольтер, Д'Аламбер, Дидро). В конечном счете система взглядов императрицы нашла отражение в «Наказе» Уложенной комиссии, работа над которым заняла у нее около двух лет. Это объемистый труд из 20 глав, поделенных на 526 статей, раскрывающий принципы организации государства и роль государственных механизмов, основы правовой политики и законодательства, судопроизводства, уголовного права, а также основы общественной структуры и сословной политики. Автор «Наказа» не скрывает, что на 90% текст его основан на «Духе законов» Монтескье и работе Беккария «О преступлениях и наказаниях». Однако это не помешало автору провести в «Наказе» свою политико-правовую концепцию, существенно деформировав при этом идеи французского Просвещения.
Приспособление революционизирующих идей Просвещения шло, главным образом, в русле теоретического обоснования монархического государства как способа самоорганизации общества. Издержки такого приспособления сводятся к тому, что Екатерина II полностью игнорировала просветительскую теорию «естественного права» и тесно связанную с ней теорию происхождения государства как акта «общественного договора» о разделении функций между членами сообщества (одним предназначена функция производительного труда, другим – функция управления и защиты общества от врага и т.п.). Отказ этот был молчаливо мотивирован тем, что монарх-самодержец (и в его лице государство) не может иметь какие-либо обязанности перед своими подданными (ибо взаимные обязательства государства и подданных могут быть воплощены в жизнь только в свободном, гражданском обществе, а не в обществе, где более 90% населения скованы крепостным правом).
Тем не менее теоретическое осмысление предназначения государственной машины как средства самоорганизации общества было объективно необходимым даже для феодально-крепостнического государства. По мысли императрицы, лучший способ самоорганизации общества – это разработка идеальной системы законов. «Правильно» составленные законы – гарантия четко действующего государства, делающего достижимым «блаженство каждого и всех». Отсюда решающая роль не просто монарха, а «просвещенного монарха», способного одарить общество «правильными законами», отсюда и идея «просвещенного абсолютизма» с его теорией «общего блага» как цели самоорганизации общества.
К числу специфических моментов исторической судьбы России Екатерина II отнесла неизбежность монархического устройства Российского государства. Это и есть основной «фундаментальный закон» России, ее «вечное право». Однако это положение привело императрицу к необходимости отстаивать и неограниченность власти самодержца. Монарх становился самим «источником всякой государственной власти», и здесь позиция Екатерины II полностью совпадала с позицией Петра I. «Просвещенный монарх» издает «наилучшие законы», направляет все действия «к получению самого большого ото всех добра». Правительство и «средние власти» (т.е. органы государственного управления) являются прямыми исполнителями воли монарха и изданных им законов. В трактовке Екатерины II «граждане» являются таковыми лишь в той мере, в какой они равны перед законами государства. Однако это не исключает их весьма различных ролей и функций в этом государстве. Все они делятся на тех, кто повелевает, и тех, кто повинуется. Отсюда разная роль сословий общества и разный их статус.