Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку,
народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства - это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времен Петра два века и доселе н е р а з р е ш е н н а я.
В. Ключевский
В царствование Петра Первого были проведены реформы во всех об
ластях государственной жизни страны. Многие из этих преобразований
уходят корнями в XVII век - социально-экономические преобразования
того времени послужили предпосылками реформ Петра, задачей и содер
жанием которых было формирование дворянско-чиновничьего аппарата
абсолютизма. Обостряющиеся классовые противоречия привели к необходимости
усиления и укрепления самодержавного аппарата в центре и на местах,
централизации управления, построения стройной и гибкой системы уп
равленческого аппарата, строго контролируемого высшими органами
власти. Необходимо было также создание боеспособной регулярной во
енной силы для проведения более агрессивной внешней политики и по
давления участившихся народных движений. Требовалось закрепить юри
дическими актами господствующее положение дворянства и предоставить
ему центральное, руководящее место в государственной жизни. Все это
в совокупности и обусловило проведение реформ в различных сферах
деятельности государства. Два с половиной столетия историки, философы и писатели спорят о
значении Петровских преобразований, но вне зависимости от точки
зрения того или иного исследователя все сходятся в одном - это был
один из наиважнейших этапов истории России, благодаря которому всю
ее можно разделить на допетровскую и после петровскую эпохи. В рос
сийской истории трудно найти деятеля, равного Петру по масштабам
интересов и умению видеть главное в решаемой проблеме. Конкретная
же историческая оценка реформ зависит от того, что считать для Рос
сии полезным, что - вредным, что - главным, а что - второстепенным. Знаменитый историк Сергей Михайлович Соловьев, который, навер
ное, наиболее глубоко исследовал личность и поступки Петра Велико
го, писал: « Различие взглядов... происходило от громадности дела,
совершенного Петром, продолжительности влияния этого дела; чем зна
чительнее какое-нибудь явление, тем более разноречивых взглядов и
мнений порождает оно, и тем более толкуют о нем, чем более ощущают
на себе его влияние». Как уже было сказано, предпосылками петровских реформ явились преобразования конца XVII века. Во второй половине этого столетия изменяется, становясь более централизованной, система государственного управления. Предпринимались также попытки более четко разграничить функции и сферы деятельности различных приказов, появились зачатки регулярной армии полки иноземного строя. Происходили изменения в культуре: появились театр, первое высшее учебное заведение. Русские начинают более тесно соприкасаться с представителями других культур, особенно после присоединения Украины и Белоруссии (временно), воспринявших идеи и новые традиции эпохи Возрождения.
Знаменитая Немецкая слобода, оказавшая на юного Петра такое сильное
воздействие, также переживала свой расцвет в конце XVII в. Но несмотря на то, что почти всем реформам Петра Великого пред
шествовали те или иные государственные начинания XVII в., они имели
безусловно, революционный характер. После смерти императора в 1725
г. Россия была на пути превращения совсем в другую страну: из Мос
ковского государства, чьи контакты с Европой были довольно таки ог
раниченными, она превратилась в Российскую империю - одну из вели
чайших держав мира. Петр превратил Россию в подлинно европейскую
страну (во всяком случае, как он это понимал) - недаром выражение
«прорубил окно в Европу» стало настолько часто употребляемым. Итогами
на этом пути стали завоевание выхода к Балтике, строительство
новой столицы - Санкт-Петербурга, активное вмешательство в евро
пейскую политику.
Деятельность Петра создала все условия для более широкого знакомства России с культурой, образом жизни, технологиями европейской
цивилизации, что и послужило началом довольно болезненного процесса
ломки норм и представлений Московской Руси.
Еще одной важной особенностью петровских реформ было то, что они
затронули все слои общества, в отличие от предыдущих попыток российских правителей. Строительство флота, Северная война, создание
новой столицы - все это становилось делом всей страны.
Образ Петра Великого.
Петр Великий по своему духовному складу был один из тех простых людей, на которых достаточно взглянуть, чтобы понять их. Петр был великан, без малого трех аршин ростом, целой головой выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять. Христосуясь на пасху, он постоянно должен был нагибаться до боли в спине. От природы он был силач; постоянное обращение с топором и молотком еще больше развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету. Петр уродился в мать и особенно походил на одного из ее братьев, Федора. Он был четырнадцатое дитя многосемейного царя Алексея и первый ребенок от его второго брака - с Натальей Кирилловной Нарышкиной. У Нарышкиных, живость нервов и бойкость мысли были фамильными чертами. Впоследствии из их среды вышел ряд остряков, а один успешно играл роль шута-забавника в салоне Екатерины второй. Очень рано уже на двадцатом году, у него стала трястись голова и на красивом лице в минуты раздумья или сильного внутреннего волнения появлялись безобразившие его судороги. Все это вместе с родинкой на правой щеке и привычкой на ходу широко размахивать руками делало его фигуру всюду заметной. Его обычна походка, особенно при понятном размере его шага, была такова, что спутник с трудом поспевал за ним. Ему трудно было долго усидеть на месте: на продолжительных пирах он часто вскакивал со стула и выбегал в другую комнату, чтобы размяться. Эта подвижность делала его в молодых летах большим охотником до танцев. Он был обычным и веселым гостем на домашних праздниках вельмож, купцов, мастеров, много и недурно танцевал, хотя не проходил курса танцевального искусства.
Если Петр не спал, не ехал, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-нибудь строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли. За ручной труд он брался при всяком представлявшемся к тому случае. В молодости, когда он еще много не знал, осматривая фабрику или завод, он постоянно хватался за наблюдаемое дело. Ему трудно было оставаться простым зрителем чужой работы, особенно для него новой. Ему все хотелось работать самому. С летами он приобрел необъятную массу технических познаний. Уже в первую заграничную его поездку немецкие принцессы из разговора с ним вывели заключение, что он в совершенстве знал до 14 ремесел. Успехи в разных ремеслах поселили в нем большую уверенность в ловкости своей руки: он считал себя и опытным хирургом и опытным зубным врачом. Бывало, близкие люди, заболевшие каким-либо недугом, требовавшим хирургической помощи, приходили в ужас при мысли, что царь проведает об их болезни и явится с инструментами, предложит свои услуги. Говорят, после него остался целый мешок с выдернутыми им зубами - памятник его зубоврачебной практики. Добрый по природе как человек, Петр был груб как царь, не привыкший уважать человека ни в себе, ни в других; среда, в которой он вырос, и не могла воспитать в нем этого уважения. Природный ум, лета, приобретенное положение прикрывали потом эту прореху молодости; но порой она просвечивала и в поздние годы. Любимец Алексашка Меньшаков в молодости не раз испытывал на своем лице силу петровского кулака. На большом празднестве один иноземный артиллерист, назойливый болтун, в разговоре с Петром расхвастался своими познаниями, не давая царю выговорить слова. Петр слушал хвастуна, наконец, не вытерпел и, плюнув ему прямо в лицо молча отошел в сторону. Он умел свое чувство царского долга развить до самоотверженного служения, но не мог уже отрешиться от своих привычек, и если несчастья молодости помогли ему оторваться от кремлевского политического жеманства, то он не сумел очистить свою кровь от единственного крепкого направителя московской политики, от инстинкта произвола. До конца он не мог понять ни исторической логики, ни физиологии народной жизни. Впрочем, нельзя слишком винить его за это: с трудом понимал это и мудрый политик и советник Петра Лейбниц, думавший и, кажется, уверявший Петра, что в России тем лучше можно насадить науки, чем меньше она к тому подготовлена. Вся преобразовательная его деятельность направлялась мыслью о необходимости и всемогуществе властного принуждения; он надеялся только силой навязать народу недостающие ему блага и, следовательно, верил в возможность своротить народную жизнь с ее исторического русла и вогнать в новые берега. Потому, радея о народе, он до крайности напрягал его труд, тратил людские средства и жизни безрасчетно, без всякой бережливости.