Шикарно! Просто прекрасные строчки, особенно после сегодняшних разговоров о том, что в октябре 1917 года большевикам помогала Германия, и финансы на революцию шли именно от германского правительства. И больше союзникам делать было нечего, как свергать Николая II, человека, который был за войну до победного конца, тем более, что союзники знали о наличии в России левых, радикально настроенных людей с почти бредовой идеей о мировой революции и маниакально настроенных на то, чтобы снести самодержавие ко всем чертям, построив на его месте «свободную социалистическую республику».
Ленин фактически перечисляет причины свержения самодержавия: «революция (имеется в ввиду Февральская революция - прим. авт.) победила лишь в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации, когда слились вместе и замечательно дружно слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные стремления. Именно: заговор англо-французских империалистов, толкавших Милюкова и Гучкова с компанией к захвату власти в интересах продолжения войны. А с другой стороны, глубокое пролетарское и массовое народное (все беднейшее население городов и деревень) движение революционного характера за хлеб, за мир, за настоящую свободу»25.
Вообще большевистская идеология упрямо не признавала Февральской революции и все время называя ее революцией «грязной и подлой буржуазии», но признавала что «хищный двуглавый орел, в когтях которого веками задыхались народы России, был повержен»26.
А вот еще немного большевистского идиотизма: «героический рабочий класс так быстро одержал победу в феврале 1917 года потому, что его союзником было многомиллионное крестьянство. Без этого союза, выкованного партией большевиков, революция не могла бы победить»27.
Мне кажется, что, кроме того, как петь пролетариату с крестьянством дифирамбом да клеймить ненавистную буржуазию - ничего более существенного большевистская идеология не создала. Она только исказила историю, подгоняя ее под свои интересы. И естественно, что такая идеология была лишена объективности.
А теперь мнения главных оппонентов большевиков – монархистов.
4) Мнение монархистов.
Почти все известные политологи – монархисты после революции оказались в эмиграции и написали свои труды именно там: кто в Париже, кто в других городах Европы. Но главное: монархисты – это прямые идейные и политические противники большевиков. Они противостояли им в 1917, воевали с ними в Гражданскую войну, бежали от них в Европу. А мнение монархистов – это еще один независимый взгляд на те события. Поэтому для того, чтобы привести их, я использую статьи политолога И. А. Ильина, человека, волею судьбы оказавшегося в эмиграции, но любившего свою Родину и глубоко переживавшего за нее.
В шести статьях с одинаковым названием «Почему сокрушился в России монархический строй»? Ильин считает, что «крушение монархии было крушением России, а водворилась не «российская республика», а развернулось всероссийское бесчестие, предсказанное Достоевским, и оскудение духа; а на этом духовном оскудении, на этом бесчестии и разложении вырос государственный Анчар большевизма – больное и противоестественное древо зла, рассылающее по ветру свой яд всему миру на гибель»28.
В принципе, такое мнение распространенно среди всего круга монархистов и вряд ли является преувеличенным или ложным. Как же еще назвать то, что учинили большевики после революции, как не геноцид против нации? А их попытки мировой революции? Не древом ли зла?
Ильин ставит вопрос: чего не хватало русским людям для того, чтобы «мужественно пережить трудную годину и сохранить религиозно освященную и исторически оправдавшую себя государственную форму»29? И отвечает, что не хватало «крепкого и верного монархического правосознания. Правосознания – действенной воли, правосознания – дисциплины, правосознания – характера, правосознания – религиозной веры»30.
По мнению Ильина, «монархическое правосознание было поколеблено по всей России. Оно было затемнено или вытеснено в широких кругах русской интеллигенции. Оно имело в простонародной душе своего вечного конкурента – тягу к анархии и к самочинному устроению.… Вследствие этого оно поколебало и властную уверенность в самой царствующей Династии»31.
Основой революции был простой народ. Про него Ильин говорит, что «на протяжении всей русской истории русской простонародье никогда не теряло склонности – противопоставить обременительному закону свой собственный, беззаконный или противозаконный почин. «До Бога высоко, до Царя далеко»; надо разрешать себе больше, чем разрешает власть; надо не бояться правонарушения и преступления и самому «переменять свою участь». Терпению есть предел. Дисциплина хороша лишь в меру. Надо бежать в даль и искать «свободной» жизни и устраиваться по-новому»32.
По мнению Ильина, народные массы думали, что «порядок от Царя: спасать и строить Русь может только царская власть. Только Царь мог сделать так, что анархия принимала закон и подданство, и в силу веры и совести возвращалась к монархической верности; казачество заселяло и обороняло русские окраины»33.
«Горе тому царству, коим владеют многие», «лучше грозный царь, чем семибоярщина». Но анархия, развязание, посягание и погром, как считает Ильин, создают более выгодную возможность. Отсюда эти бунты с разбойниками. От времени до времени поднимался всенародный бунт (Смута, Разинщина, Пугачевщина, Ленинщина), когда находился Григорий или Степан, или Емельян, или Ильич, которые разрешали или прямо предписывали анархию посяганий и погромов. Приходила власть, призывавшая к бунту и грабежу; некий «царь» узаконивал анархию и имущественный передел – и правосознание русского народа, справляло праздник безвластия.
Однако хочется поспорить с Ильиным: ведь бунты были не от хорошей жизни, а от постоянного бесправия большей части населения. И были они также не от «врожденной тяги к анархии», а анархии в самой власти, когда «что хочу, то и делаю», и не от боязни единовластия, а от боязни самовластия.
Как бы то ни было, Ильин пишет, что все это и случилось в 1917: «монархический лик русского простонародного правосознания как бы поблек и исчез в смуте, а вперед выступила страшная и кровавая харя всероссийской анархии. Почему? Ильин считает, что грозная война с грозными неудачами поколебала доверие к военному командованию, а потому и к Трону (в какой раз! – авт.). Крестьянская деревня переживала эпоху аграрного перенаселения и великой реформы Столыпина. И вдруг отречение двух Государей от Престола угасило присягу, и верность, и всяческое правосознание, а левые партии – призывающий к грабежу Ленин и остальные агитаторы, рассеянные по всей стране, - понесли развязанному солдату, матросу, крестьянину право на беспорядок, право на самовластие, право на дезертирство, право на захват чужого имущества, все те бесправные, разрушительные, мнимые права, о которых русский простолюдин всегда мечтал в своем анархистки - бунтарском инстинкте и, которые теперь давались ему сверху. Соблазн бесчестия и вседозволенности стал слишком велик, и катастрофа сделалась неизбежной»34.
А было ли так называемое правосознание русского народа монархическим? Разве не говорил Стенька Разин «иду истребить всякое чиноначалие и власть, и сделать так, чтобы всяк всякому был равен»35 – не похоже ли это на коммунистические воззвания Ленина. Не стремился ли русский народ на протяжении веков к всеобщему равенству? Ильин утверждает, что «русское правосознание действительно имело свой монархический лик, которым и держалось русское государство»36. А в доказательство этого утверждения Ильин приводит русские пословицы и поговорки.
«Без Бога свет не стоит», без Царя земля не правится». « Без Царя земля вдова», «Без Царя народ сирота» и.т.д.
На это хочется сказать: в самое трудное для себя время, в самое тяжелое – все равно, русский человек верил, что это только «эти проклятые буржуи» нас мучают, а царь – батюшка нас любит, просто не знает о нашем угнетении. Поэтому и стремились к равенству, но к равенству при Царе.
6) Причины поддержки крестьянами революции.
Все-таки основной движущей силой любой революции является народ. Любая партия может долго и пространно рассуждать о том, что их схема общественно-политической жизни самая лучшая, что они поведут народ к светлому будущему, но без поддержки народа эта партия ничто. Поэтому, почему в тяжелый для крестьян час они пошли против самодержавия, каковы причины этого шага я попытаюсь выяснить на основе воспоминаний А.Х. Горбачева, человека, реально участвовавшего в революции.
На протяжении всей истории Российского государства происходило постоянное закрепощение крестьян. Этот процесс завершился в сер. 17 века и с того дня крестьяне стали уже бесправным классом. Практически вплоть до 1917 года крестьянство было основным податным сословием. И, естественно, злоба и недовольство на самодержавие уже появились среди крестьян в течение веков. Но царю верить продолжали: Пугачев ведь себя кем объявил? Царевичем убиенным. И за ним шли, а значит еще верили Государю-Батюшке. Манифест 1861 года, подтверждающий отмену крепостного права, только укрепил их в этой вере: «Не забыл о нас». Но Александр III со своей реакцией, а впоследствии и его сын Николай II окончательно разуверили крестьян в Царе.
Горбачев Андрей Харитонович родился в семье крестьянина, также бывшим деревенским портным: « закончил я три класса. Я и мои товарищи пошли поступать в четвертый класс. Там собрались учителя и попы, поэкзаменовали нас и сказали: « Вот идите домой, у вас есть соха и кнут, гоняйте бычков; вам больше знать нечего». И закончилась моя учеба»37. Даже в начале ХХ века крестьянство все еще оставалось полуграмотным сословием, а поэтому в 1917 году представители любой партии могли сделать их своими сторонниками, «навешав им лапшу на уши». Также у А. Гайдара, в его знаменитой повести «Школа» показано, как крестьяне, послушав эсеровского агитатора стали сразу на его сторону. А после выступления большевика покумекали и сказали: «Да ведь он дело говорит».