Прежде всего, вне всякого сомнения, Чехословакия как страна с демократическими традициями созрела для реформ. При этом большинство коммунистов-реформаторов, веря в реформируемость социализма, хотело провести их постепенно, шаг за шагом, без общественных потрясений и тем более без гражданской войны, имея перед собой пример мирных преобразований в Испании после смерти Франко. Естественно, они не хотели, чтобы КПЧ утратила власть, предлагая поэтапное введение плюралистической демократии. Другие же силы, в основном вне КПЧ, вели дело к немедленной свободе действий других политических партий, к свободным выборам на многопартийной основе.
Политики-прагматики понимали, что для глубоких реформ нужна благосклонность Москвы. А.Дубчек, видимо, был уверен, что заполучит ее. Но тогдашние чехословацкие руководители не учитывали, что в рамках жесткой союзнической системы Варшавского Договора, состоявшей из стран, придерживавшихся одной официальной идеологии - марксизма-ленинизма, любая трансформация политического курса допускалась в пределах пути или опыта, познанного в "центре" - Советском Союзе. На этом стоял и "новатор" Н.Хрущев, этого же придерживались Л.Брежнев, М.Суслов и Н.Подгорный, А.Кириленко. Заявлений о творческом применении марксистско-ленинского учения хватало, но о подлинных реформах в руководстве КПСС при Брежневе никто не помышлял. Тормозилась хозяйственная реформа, хотя за ней стоял А.Косыгин. Отдельные попытки к обновлению стиля и методов работы партии предпринимались молодой порослью номенклатуры, но ведь известно, что целое поколение так называемых комсомольских руководителей было в годы застоя отстранено от власти.
Догматизм, закостенелость прикрывались ссылками на Ленина, на постулаты, принятые на всемирных совещаниях компартий 1957 и 1960 гг.: пресловутые закономерности строительства социализма. Считалось, что из Праги шла ревизионистская крамола. Действовал и обычный инстинкт самосохранения, а как бы не повторился "венгерский вариант" 1956 г. За проявлением подобных настроений особенно наблюдали в кругах интеллигенции. Повод имелся - письмо академика Сахарова, попавшее на Запад. Настораживал и бунт студентов в Париже.
Имперское мышление, психология осажденной крепости, усиленная годами "холодной войны" и взаимной гонки вооружений, доминировали в Москве в оценке последствий тех или иных реформ и новшеств для "реального социализма". Все просчитывалось с позиций соотношения сил и конфронтации в мире, а также ущерба для советской гегемонии. Сейчас в некоторых научных работах можно встретить мнение, что политбюро ЦК КПСС тогда преувеличивало угрозу со стороны империалистических держав, ведь после кубинского кризиса 1962 г. "холодная война" пошла на убыль. Очевидно, это несколько упрощенное толкование. Страны Варшавского Договора сами проявили инициативу созыва общеевропейского совещания, но ведь в 1968 г. до СБСЕ, до Хельсинки было еще далеко. Недоверие и подозрительность были сильными и взаимными.
В 1968 г. были и свои конкретные внешнеполитические причины для нервной реакции руководства СССР - война, которую вели США во Вьетнаме, напряженные отношения с Китаем, националистическая линия Чаушеску, ослаблявшая ОВД. Не было еще "восточных договоров" с ФРГ, поэтому в официальной пропаганде все время звучала тема реваншизма в Бонне. Еще одно обстоятельство позволяет лучше понять позицию Кремля - разные подходы среди союзных стран. Фактом являлось наличие так называемого северного яруса ОВД - Берлин, Варшава, Москва и других более либеральных (Будапешт) или несогласных с Москвой (Бухарест) стран. Румыния после софийского совещания ПКК (в марте) сразу была исключена из союзнических обсуждений чехословацкой темы. Что касается позиции руководства ГДР, то В.Ульбрихт и другие воспринимали все то, что происходило в Праге как отклонение от принципов марксизма-ленинизма, как отступление от руководящей роли Компартии и в целом видели в этом угрозу для "рабоче-крестьянской власти" в ГДР. Процесс демократизации в ЧССР, по оценке лидеров СЕПГ, нес опасность для ситуации в Восточной Германии, так как дестабилизация обстановки в ГДР вела в конечном итоге к усилению объединительных настроений среди населения, к присоединению республики к ФРГ. Берлин весьма нервно реагировал на попытки Праги активизировать связи с Западом, особенно с ФРГ. В.Ульбрихт все время напирал на вопрос о безопасности западных границ социалистического содружества. Была еще одна причина для решительного неприятия верхушкой СЕПГ процессов " пражской весны". Идеи "демократического социализма" рассматривались в Берлине как социал-демократический уклон, как правый оппортунизм. Идеологический аппарат СЕПГ вел ожесточенную борьбу с идеологией Социал-демократической партии Германии, хотя В.Брандт был уже министром иностранных дел ФРГ. После коллективной встречи в Дрездене В.Ульбрихт и Г.Аксен попытались повлиять на А.Дубчека, но из этого, разумеется, ничего не вышло. Более того, появилась взаимная личная антипатия. Прекратился обмен информацией между ЦК КПЧ и СЕПГ.
Нечто подобное происходило и в Варшаве. В.Гомулка, прошедший непростой путь нормализации обстановки в стране после 1956 г., тоже опасался, что процессы в соседней ЧССР негативно скажутся на польском обществе. Обстановка в Польше была довольно напряженной, совсем недавно в марте полиция применила силу для разгона студенческих выступлений. Позиция В.Гомулки, в силу его импульсивности, иногда претерпевала изменения, но в целом он был сторонником решительных действий. Именно В.Гомулка заявил в июле, что соцстраны не могут позволить, чтобы контрреволюция взяла верх в Чехословакии. Западная печать летом 1968 г. иногда сообщала об умеренной позиции Болгарии в подходе к событиям в Чехословакии. На самом деле лидер этой страны Т.Живков занимал жесткую позицию, согласовывая ее с Москвой. Только в вопросе отношений с Румынией он маневрировал, стремясь сохранить нормальные контакты с Н.Чаушеску.
Но, конечно, определяющей была позиция высшего руководства КПСС. Окончательное, фатальное решение созревало постепенно. В течение апреля-мая советские лидеры еще действовали главным образом политическими методами, пытаясь "образумить" Дубчека, заострить его внимание на опасности действий антисоциалистических сил. Применялись меры идеологического, дипломатического и военного давления. Вскоре Москве, как пишет З.Млынарж, удалось расколоть прежде единую "тройку" в чехословацком руководстве - А.Дубчек, премьер-министр О.Черник и член президиума, секретарь ЦК Д.Кольдер. Усилилась ориентация на левую, промосковскую группу в руководстве партии - В.Биляк и А.Индра. Шел активный обмен информацией о положении в ЧССР. Вот несколько примеров. В начале апреля советские послы проинформировали высших партийно-государственных руководителей ГДР, ПНР, ВНР, НРБ о том, что в Чехословакии действует антигосударственная группа, в которую входят социал-демократ Черник, бывший член ЦК КПЧ Я.Прохазка, генерал Крейчи, писатели и публицисты Когоут, Вацулик, Кундера, Гавел и другие. Часть этих людей поддерживает связь с руководителем буржуазной эмиграции Тигридом. Буквально через несколько дней по линии КГБ всем руководителям, включая А.Дубчека, была передана информация о том, что в 1962 г. в США был разработан и ныне осуществляется оперативный план тайных операций против европейских соцстран. Я.Кадару, например, эту информацию излагал заместитель начальника внешней разведки КГБ генерал Ф.Мортин.
В конце апреля в Прагу прибыл маршал И.Якубовский, главнокомандующий Объединенными вооруженными силами стран - участниц Варшавского Договора. Речь пошла о "подготовке маневров" на территории ЧССР.
"Телефонную дипломатию" осуществлял Л.Брежнев, информируя союзников о контактах с А.Дубчеком, договариваясь о совместных действиях. Например, 16 апреля он сказал Я.Кадару, что, по его мнению, Дубчек - честный человек, но слабый руководитель. А события в стране развиваются в направлении контрреволюции, антисоциалистические силы намерены восстановить республику масариковского типа. Если планировавшаяся советско-чехословацкая встреча ничего не даст, то придется собираться руководителям "пятерки". Тогда же он поднял вопрос о советско-польско-венгерских военных учениях на территории Чехословакии.
В ночь с 20 на 21 августа 1968 года, танки – около семи тысяч – и более трехсот тысяч солдат и офицеров пяти стран Варшавского договора (СССР, ГДР, Венгрии, Польши и Болгарии) перешли границы Чехословакии. Одновременно советские военные самолеты начали высаживать десантников на аэродроме в Праге. Офицеры КГБ арестовывают членов Президиума ЦК КПЧ во главе с первым секретарем Александром Дубчеком– за исключением нескольких коллаборационистов. Так была раздавлена "пражская весна" – вторая после Венгрии 1956 года попытка перестройки в соцлагере, попытка создать "социализм с человеческим лицом".
Отмена цензуры, а также создание в ЧССР "настоящих" профсоюзов и легализация забастовок особенно сильно испугали летом 1968 года руководителей "братских" стран. Первый секретарь ПОРП Гомулка возмущенно восклицал: "Партийное руководство отказывается оказывать малейшее влияние на жизнь страны!" Сторонниками немедленной интервенции были также Ульбрихт и Живков, а в СССР – первый секретарь компартии Украины Шелест, боявшийся, что "пражская весна" заразит "ядом антисоциалистических идей" Западную Украину. Брежнев, как это ни странно, сначала колебался: он тогда только укреплял свою власть и никаких "потрясений" не хотел. Но и Брежнев, конечно, не мог допустить того, чтобы – цитируем газету "Правда"– "во имя абстрактно понимаемого суверенитета социалистические государства оставались в бездействии, видя, как Чехословакия подвергается антисоциалистическому перерождению".