Екатерина не упускала из поля зрения ни одной промашки или неловкого поступка великого князя, то из подтишка, то в открытую продолжая иронизировать над ним и делать из него комическую, почти бутафорскую фигурку полуидиотика.
Дела и деяния.
Обратимся к деяниям императора на государственном поприще. Следует подчеркнуть и иметь в виду, что Петр III царствовал всего лишь 186 дней. Трудно сказать, какое место заняло бы это царствование в истории России, не оборвись оно так внезапно.
Вступление на престол нового императора ознаменовалось коренным поворотом в правительственной политике, который обернулся истинным благодеянием для большинства российских подданных.
В первую же ночь во все корпуса российской армии, противостоящей прусским войскам, были посланы курьеры с повелением незамедлительно прекратить все неприязненные действия и остановить продвижение в глубь прусских владений. Со временем последовал и Синодский указ о прекращении молений в церквах о победе над неприятелем и возношении молитв о даровании мира.
Таким образом, Россия выходила из долгой, Семилетней, войны, в которую оказалась вовлеченной в силу союза, заключенного со Священной Римской империей (Австрией) еще в 1746 году и присоединения к австрийско-французскому союзному трактату в 1756 году. Державы были озабочены возвышением Пруссии и собственным противоборством с Англией, союзницей прусского короля Фридриха II
Одновременно в отдаленные места Империи были отправлены многочисленные курьеры, которые везли прощение и милость многим сосланным в прежнее царствование.
Невозможно с точностью установить общее число освобожденных воцарением Петра III. При Елизавете Петровне осуждению на разные наказания - битие кнутом, клеймение, вырывание ноздрей и ссылку - подверглось свыше 80-ти тысяч человек. Петром было освобождено несколько десятков тысяч оставшихся к тому времени в живых осужденных, многие из которых, за дальностью российских просторов, возвратились в свои семьи уже после воцарения Екатерины II.
В начале 1762 года среди прочих были освобождены такие видные деятели прошлых царствований, как генерал - фельдмаршал Миних, регент и правитель России Бирон и бывший лейб-медик Елизаветы Петровны Германн Лесток, для которых роковым оказался 1740-й год.
В письме к одному из друзей Н.М. Карамзин пишет, что Петр III подписал "два указа, славные и безсмертные". Понятно, что Карамзин имел в виду манифесты о вольности дворянства и об уничтожении Тайной розыскных дел канцелярии.
По словам историка, впервые занявшегося изучением царствования Петра III, "этот государь, имя и дела которого так умышленно были доселе помрачаемы, совершил, так или иначе, дело бессмертное: он сделал громадный шаг к освобождению рабов российских; он освободил передовое сословие русского народа от зависимости, совершенно равной крепостному состоянию"
Для того времени это и в самом деле было так: будучи высшим государственным и ближайшим к престолу сословием, дворянство в течении долгого времени не было сословием привилегированным, а владение крестьянами (исключительно дворянская привилегия только с 1743 года) было позволено дворянам только для того, чтобы сделать возможной их обязательную службу государю.
Манифест о вольности дворянства, объявленный Сенату 17 января, вышел в окончательно отредактированном виде из- под пера генерал-прокурора А.И. Глебова 18 февраля. В соответствии с манифестом дворяне обрели свободу служить или не служить на "государевой службе".
Существует курьезная версия появления этого важнейшего указа Петра III - о ней впервые рассказал князь М.М. Щербатов в своей записке "О повреждении нравов в России" со слов бывшего секретаря императора Дмитрия Васильевича Волкова: "Петр Третий, дабы скрыть от графини Елизаветы Романовны, что он будет веселиться с новопривозною (Еленой Степановной Чоглоковой, впоследствии княгиней Куракиной), сказал при ней Волкову, что имеет с ним сию ночь препроводить в исполнении известнаго им важного дела в рассуждении благоустройства Государства. Ночь пришла, Государь пошел веселиться с княгиней Куракиной, сказав Волкову, чтобы он к завтрему какое знатное узаконение написал, и был заперт в пустую комнату с датской собакой. Волков, не зная ни причины, ни намерения Государского, не знал о чем писать, а писать надобно. Но как он был человек догадливый, то вспомнил нередкие вытвержения Государю от Графа Воронцова о вольности дворянства, седши написал манифест о сем. По утру его из заключения выпустили, и манифест был Государем апробован и обнародован".
Надо иметь в виду, что записка Щербатова писалась в эпоху правления Екатерины II, и в некоторых из своих скандальных разоблачений он явно склонен был распространиться и на предшествующее царствование. Историк воспользовался тем, что абсолютно ложно передавал ему бывший секретарь императора, не участвовавший в составлении манифеста о вольности дворянства, но после низложения Петра III, желая сохранить свое положение, отчетливо понимавший, чего от него ждут (и поэтому заинтересованный в создании неблагоприятного впечатления о поступках свергнутого императора).
Характерно, что "версия" Щербатова сначала была включена в "Курс русской истории" В.О. Ключевского, но при подготовке части IV своего курса историк опустил всякое упоминание о ней.
Другую, не менее анекдотичную, версию приводит в своих мемуарах князь П.В. Долгоруков. Оказывается, права Российского дворянства были выиграны у Петра III его любимцем, бароном Корфом, на бильярде. Автор мемуаров справедливо опровергает достоверность этого анекдота.
В манифесте о вольности дворянства продолжение "службы государевой" предлагалось на следующих условиях: "Все находящиеся в разных Наших службах Дворяне могут оную продолжать, сколь долго пожелают, и их состояние им дозволит, однако ж военные ни во время компании, ни перед начатием оной за три месяца о увольнении из слу,жбы, или отпуска просить да не дерзают, но по окончании как внутрь, так и вне Государства; состоящие в военной службе могут просить у командующих над ними о увольнении из службы или отставки, и ожидать резолюции; состоящие во всяких Наших службах, в первых осьми классах, от Нашей Всевысочайшей конфирмации, а прочие чины получают определение по Департаментам, до которых оные принадлежат.
….Всех служащих Дворян за добропорядочную и беспорочную службу награждать при отставке по одному рангу, если в прежнем чине, с которым к отставке идет, больше года состоял, то таковых, кои от всех дел увольнения просить будут; а кои из военной в статскую службу пожелают вступить и вакансии будут, то и таковым по рассмотрении определяя, награждении чинить, если три года в ранге состоял, тоесть в том, с которым идет к статской или другой какой Нашей службе.
…Кто ж, будучи в отставке некоторое время, или после военной находятся в статской и других Наших службах, пожелает паки вступить в военную службу, таковые приняты будут, есть ли их к тому достоинствы окажутся, теми ж чинами, в каковых они состоят, с переименованием военных чинов, но старшинством младшими пред всеми теми, кои с ними, когда они из военной службы уволены, в одних рангах состояли…
… Кто ж, будучи уволен из нашей службы, пожелает отъехать в другия Европейския Государства, тактм давать Нашей Иностранной коллегии надлежащие паспорты безпрепятственно с таковым обязательством, что куда нужда востребует, то б находящиеся Дворяне вне Государства Нашего явились в своем отечестве, когда только о том учинено будет надлежащее обнародование, то всякой в таком случае повинен со всевозможной скоростью волю Нашу исполнить, под штрафом секвестра его имения".
Пожалуй, это была единственная, до некоторой степени стеснительная для российского дворянства, статья манифеста.
Таким образом. Обретя свободу служить или не служить, дворяне получили такие права, которые не имели другие сословия. Если при вступлении на престол Петра III дворянские обязанности и права, лежавшие на "чашах" государственных весов, были уравновешены , то после манифеста чаша с дворянскими привилегиями перетянула: обязанностей почти не оказалось, остались одни права.
Согласно манифесту, дворяне могли поступать на службу в иностранные государства, были избавлены лично от всяких податей, телесных наказаний, не могли быть лишены гражданства, чести, имущества и жизни иначе, как по суду, где заседали равные им, и с Высочайшего утверждения.
Наконец, дворянство получило возможность, которой раньше было в большинстве своем совершенно лишено: те, кто хотел, могли оставить обязательную службу и переселиться в поместья, где, так сказать, практически заниматься своим хозяйством и крестьянами. Отныне правительство могло рассчитывать, что собственные интересы заставят землевладельцев заботится о своих крестьянах и их хозяйстве, поддерживая в них способность нести налоговое бремя. Нерадение об этом могло иметь печальные последствия для помещика, который был ответственен перед государством за податные платежи своих крестьян. Весьма немаловажно, что обретенное значительное положение и привилегии российского дворянства оказали благотворное влияние на рост самосознания российской аристократии и ее вклад в развитие культуры.
Без всякого преувеличения следует утверждать, что дарование свободы дворянскому сословию открыло новую страницу в истории России.
Иными словами, до освобождения Петром III дворян от обязательной государственной службы, исключительное право на поземельную собственность вне городов и крепостное право не являлись привилегией: право уравновешивалось обязанностью, ибо оно соответствовало служилому тяглу. Теперь же начался процесс обретения свободы, а российское общество сделало первый шаг на долгом и мучительном пути к освобождению от крепостных пут…