Другой важной функцией казначея-кассира являлся контроль над деятельностью королевских поставщиков продовольствия и других товаров (purveyors) и реквизиторов транспорта (Cart takers) для нужд королевского двора.
Пост rазначея-кассира в период правления Якова I занимали:
Генрих Кок (1603-1610), который встретил нового короля еще 2 мая 1603 г. в Браксборне в составе большой делегации из знати и советников.[360] С 1604 г. он также заведовал бюджетом двора принца Генри.[361] Через него проходили средства на оплату расходов не только Хаусхолда, но и на выплату жалования слугам Королевской Палаты;
Роберт Вернон (1610-1615?), из Чешира, в 1603 г. был посвящен Яковом I в рыцари, первое время он был инспектором снабжения Бервика[362];
Артур Инграм (04.-07.1615), лондонский торговец, который вознамерился купить пост у Вернона в обход других слуг Гофмаршальской конторы, чем вызвал их резкое сопротивление, при этом, он пытался провести реформу в Хаусхолде. В дело пришлось вмешаться Якову I ( подробнее см. гл. 3.1.);
Мармадюк Даррел (07.1615-1625), который за время своей службы прошел почти все должности Гофмаршальской конторы;
Ближайшим помощником казначея-кассира в деле управления придворным хозяйством был штат клерков, входивших в Гофмаршальскую контору. Его составляли два секретаря конторы и два помощника королевского придворного инспектора, или просто клерки-контролеры.
Секретари Гофмаршальской конторы (Clerks of the Greencloth) вели все ее дела, протоколы заседаний, передавали распоряжения вышестоящих слуг. Как и другие члены конторы, ее секретари впервые появились в составе Королевского Гардероба. В ордонансе 1279 г. клерки Гардероба упоминаются наряду с другими важными королевскими слугами. Постепенно они перешли под контроль казначея-кассира как “секретари счетного стола”.[363]
Согласно ордонансу 1445 г. существовало два “clerkes des accomptz”, а к концу правления Генриха VIII — три, причем каждый имел штат собственных слуг.[364] Двое из трех секретарей работали по-очередно в течении шести месяцев, а третий постоянно присутствовал в Счетной палате, рассматривая текущие дела. После кромвелевских реформ штат Счетной палаты был вновь сокращен. В период правления Елизаветы два секретаря Гофмаршальской конторы были представлены как ревизоры или “аудиторы Хаусхолда” (auditors of the Household).[365] В данном ключе функции секретарей продолжали рассматриваться в придворных ордонансах Якова I.
Именно клеркам Гофмаршальской конторы руководители различных хозяйственных служб должны были представлять ежедневные отчеты о своих расходах (breivements). Клерки обрабатывали их: переписывали, корректировали, подсчитывали и заносили в общий свод расходов департамента за прошедший день (Main-doggett), который хранился в Счетной палате.[366] Кроме того, они должны были ежемесячно составлять отчет об общем потреблении продовольствия на основе сведений о всех партиях товаров (parcels), поставленных в различные субдепартаменты двора. Отчет вносился в специальную бухгалтерскую книгу (Foot of the Parcells).[367] В конце каждого года секретарям конторы приходилось проделывать большие и сложные бухгалтерскую операции по составлению годового отчета о расходах двора, который казначей-кассир должен был представить в срок (до дня св. Хиллари) в государственное Казначейство (Cofferer’s accompts). В случае невыполнения этой задачи им грозила потеря всего квартального жалования. Более того, они должны были, также под угрозой потери квартального жалования, предоставлять лично королю ежеквартальные сведения о расходах двора. Секретарям надлежало в сохранности содержать все бухгалтерские книги и вышеуказанные отчеты, не допуская к ним других лиц.
Таким образом, на секретарей Гофмаршальской конторы ложилась основная нагрузка и ответственность по ведению бухгалтерской документации двора. Только к ним могли применяться столь суровые санкции в случае задержки финансовых отчетов. Как члены высшего ревизионного органа двора секретари должны были участвовать в еженедельных инспекторских проверках помещений дворца, офисов отдельных субдепартаментов на предмет выявления посторонних лиц, а также тех, “кто обедает здесь”. Эта норма была введена еще Генрихом VIII с целью ограничить количество посторонних и праздношатающихся при дворе и, следовательно, потребление ими придворных продовольственных запасов, а также в целях противопожарной безопасности запретить приготовление пищи в неприспособленных для этого помещениях дворца. Но регулярное повторение этого распоряжения в последующих придворных регламентах свидетельствует о том, что борьба с данным явлением была не очень успешной.
В XVI в. к числу обязанностей клерков Гофмаршальской конторы добавился контроль за распределением среди королевских слуг излишков, которые оставались после использования различных продуктов и материалов для нужд двора. Данная обязанность, скорее всего, позволяла клеркам самим участвовать в перераспределении оставшихся продуктов и товаров, чем реально ограничивать злоупотребление этим правом. Видимо, поэтому при Якове I эта функция была передана клеркам-контролерам.[368]
Как и большинство других слуг Хаусхолда, клерки Гофмаршальской конторы сохранили свои посты с приходом Якова I. В начале его правления должность занимал Ричард Браун из Эссекса, который был посвящен в рыцари в июле 1603 г. в Уайтхолле, а в январе 1604 г. получил право на сбор 2.000 ф. из конфискованного у реузантов имущества, которое позднее передал своему сыну[369]. Вторым секретарем был Бартоломью Фоукс. На их долю совместно с казначеем-кассиром выпала основная забота по изысканию средств для оплаты содержания большому количеству новых слуг двора.[370]
Из тех, кто позднее являлся секретарем Гофмаршальской конторы следует выделить Энтони Уелдона (1609-1617 гг.), автора известных антистюартовских сочинений: "Двор и характер короля Якова I", изданного в Лондоне в 1650 г. и являющимся для историков одним из основных источников; добавление к нему -"Двор короля Карла" 1651 г. издания и ряда других антишотландских произведений. Возможно, что за одно из них он был уволен с поста секретаря в 1617 г. Он унаследовал пост от своего отца сэра Ральфа.
Энтони Уелдон был членом младшей ветви семьи Уелдонов из Нортумберленда, которая обосновалась в Кенте. При Тюдорах Уелдонам удалось закрепиться на придворной службе. Его прадедом был Гофмейстер двора Генриха VII.[371] Его дядя Энтони, чей пост младший Уелдон первоначально унаследовал в 1604 г., был клерком на королевской кухне. Уелдоны представляли собой тот средний слой слуг тюдоровского двора, чье благополучие во многом зависело от доходов с занимаемой ими должности. Являясь рабочими лошадками королевского хаусхолда, они болезненно воспринимали любые реформы и новации призванные ограничить расходы двора, а значит сокращавшие источники их доходов. Нового короля с его "бедными" шотландцами этот средний слой придворного истэблишмента встретил без особого восторга.
Яков I попытался заручиться поддержкой старых слуг хаусхолда, щедро даруя им рыцарское достоинство (Э. Уелдон получил его в 1607 г., его отец в -1603 г.), но в то же время, он привел с собой возможных конкурентов их придворной карьере. Двор заполнился огромным количеством жаждущих заполучить должности. При этом особенно возросла конкуренция на должности среднего уровня, которые ранее распределялись среди определенных семейств придворных слуг. Сейчас на эти должности стали претендовать отпрыски провинциальной и столичной знати, лондонские торговцы, клиенты королевских фаворитов и лидеров придворных фракций. Таким образом, был нарушен традиционный порядок замещения должностей, нарушалась былая стабильность и корпоративная целостность существования придворных слуг. Именно из-за чрезмерной расточительности нового короля по отношению к шотландцам и ведущим английским аристократам возникла необходимость в сокращении придворных расходов и экономии, которая затрагивала, в большей степени, именно среднее звено королевских слуг. В этой связи, произведения Э. Уелдона представляют образец мыслей представителя тюдоровской "служилой аристократии", отторгнутой раннестюартовским двором.
Главной причиной всех бед, по мнению Уелдона, является развращенность короля и его ближайшего окружения, имеются ввиду шотландцы. К этому народу он питает то нескрываемое отвращение, которое накопилась у англичан за долгое историческое противостояние и отложилось на уровне ментальных установок, и которое было актуализировано не слишком привлекательным поведением шотландцев на их новой родине.
Особенно ярко это отношение Уелдона проявилось в его записях ("A Description of Scotland"), внесенными им в текущий отчет Гофмаршальской конторы после возвращения из путешествия в Шотландию в 1617 г. вместе с яковитским двором. После того как было установлено его авторство, Уелдон был лишен должности "как недостойный есть хлеб того, чье происхождение, он так подло поносил".[372]
Особенно Уелдона возмутил тот прием, который оказали шотландцы рядовым слугам двора: стражникам, лакеям, квартирьерам, конюшим и другим. Несмотря на то, что после смещения по королевскому распоряжению ему была выплачена компенсация и назначена пенсия, чтобы сохранить его лояльность, он сохранил критическое отношение к раннестюартовскому режиму в целом, что демонстрируют его произведения и переписка с оставшимися при дворе друзьями.[373]