Вместе со старшим братом Стефаном, который после кончины жены принял постриг, Варфоломей, в 1337 году отправился в лесную глушь, где на холме Маковец в двенадцати верстах от Радонежа, соорудил небольшую келью. Вместе с братом они первым делом построили небольшую бревенчатую церковь во имя Пресвятой Троицы. Вскоре Стефан, не выдержав суровой жизни, ушел с Маковца. Он поселился в Москве, в Богоявленском монастыре. Варфоломей же остался жить на холме, не желая возвращаться в суетливый мир. По преданию летописца, изредка Сергия навещал игумен Митрофан, о котором известно только то, что именно он постриг юношу в монахи, и дал ему новое имя – Сергий.
Постепенно среди отшельников и монахов стал распространяться слух о молодом монахе живущем вдали ото всех на Маковце. К нему стали приходить иноки5, желавшие разделить духовный подвиг в месте с ним. Так постепенно стало развиваться небольшое поселение монахов, количество которых Сергий ограничивал двенадцатью монахами, в честь двенадцати апостолов Христа. Но люди, желавшие отойти от сует мира сего, все приходили и приходили, постепенно ограничения были отменены и монастырь стал быстро расти, вокруг него стали селиться крестьяне, появились поля и сенокосы.
Появление нового монастыря, растущего такими темпами, не могло обойтись без внимания высшего духовенства. В 1354 году по поручению митрополита Алексия епископ Волынский, живший в Переславле-Залесском, поставил Сергия в игумены монастыря и совершил обряд рукоположения его в сан священника.
После этого события в монастыре был введен общежительный устав, который был новшеством для всех монастырей того времени, живших по правилам ничуть не отличавшихся от мирских. Богатый пользовались теми же привилегиями, что и до пострижения. Летописец рассказывает, что после возведения Сергия в игумены монастыря его собственная жизнь ничуть не изменилась. «Сергий, начав править собиравшейся к нему братией, был для нее поваром, пекарем, мельником, дровоколом, портным, плотником, каким угодно тружеником служил ей, как раб купленный, ни на один час, не складывая рук для отдыха; как потом, став настоятелем обители и продолжая ту же черную хозяйственную работу, он принимал искавших у него пострижения, не спускал глаз с каждого новика, возводя его со степени на степень иноческого искуса, указывая дело всякому по силам, ночью дозором ходил мимо келий, легким стуком в дверь или окно напоминал празднословившим, что у монаха есть лучшие способы проводить досужее время, а поутру осторожными намеками, не обличая прямо, не заставляя краснеть, «тихой и короткой речью» вызывал в них раскаяние без досады». Жизнь внутри монастыря была неторопливой, все братья жили единой семьей, которую составлял сам Сергий. Он лично подстраивал особенности каждого монаха подстраивая его к «целям всего братства». Причем, как особенно выделяется в житие, под воспитательным руководством Сергия «лица не обезличивались, личные свойства не стирались, каждый оставался сам собой» в тоже время каждый брат был неотделимой частью монастыря. Историк Ключевский писал: ”Читая житиё, видишь перед собою практическую школу благонравия, в которой сверх религиозно-ионического воспитания главными житейскими науками были уменье отдавать всего себя на общее дело, навык к усиленному труду и привычка к строгому порядку в знаниях, помыслах и чувствах”.
Так воспиталось дружное братство, производившие, по современным свидетельствам, глубокое впечатление на простой люд. Люди специально приходили в монастырь, чтобы посмотреть, как живут монахи в согласии и любви, притом, что бывали времена, когда эти же монахи целыми неделями голодали. Всех людей приходивших к монастырю удивляло то, что ни один из монахов не пытался зазвать их в мир согласия, как бывало в других монастырях. Против этого метода был сам Сергий, потому что он считал, что человек сам должен найти свой собственной путь.
Сергий Радонежский особо не интересовался политикой, но все был её невольным заложником. Так после смерти митрополита Алексия в 1390 году начался период ожесточенной борьбы за власть между различными церковно-политическими течениями. Многие историки, ссылаясь на тексты летописи, утверждают, что Сергий придерживался деятелей, который были за сохранение и развитие церковных и политических связей с Византией и выступали против власти князей над церковью. Сергий никогда прямо не заявлял, кого он поддерживает, и не вступал в противоречия со светской властью, но на предложенный ему пост митрополита Руси отказался, ссылаясь на свою занятость в монастыре. Огромное влияние на духовное состояние всего населения Руси произвел поступок Сергия Радонежского, когда он в 1380 году благословил князя Дмитрия на бой с монголо-татарами: «иди на безбожников смело, без колебания, и победишь», и послал с Дмитрием двух своих монахов, которые раньше служили в дружине одного из князей – Пересвета и Осляблю. Тем самым Сергий возвел войну с монголо-татарами в ранг священной войны, которая стала делом каждого христианина.
Победа была одержана в день церковного праздника – Рождества Богородицы, что было воспринято всеми, как покровительство Богородицы Русской земле. Часто иконописцы изображают Сергия Радонежского и Пресвятую Богородицу, этот сюжет основан на легенде, согласно которой после долгой молитвы Пресвятой Богородице Сергий обернулся к своему ученику и сказал: «Чадо! Будь бдителен и бодрствуй, потому что видение чудесное и ужасное будет нам сейчас.», и в это же мгновение явилась с небес Пресвятая Богородица и сказала: «Не ужасайся, избранник мой! Ведь я пришла посетить тебя. Услышана молитва твоя об учениках твоих, о которых ты молишься, и об обители твоей…»
Конец своей жизни святой старец доживал в своем монастыре, среди его учеников. Скончался Сергий Радонежский 25 сентября 1392 года, оставив после о себе великую память.
Значение преподобного Сергия Радонежского для Руси.
Учения Сергия Радонежского не только способствовали становлению на Руси христианства, но также несли с собой неизмеримый вклад в становление национального самосознания. Чтобы понять, это давайте рассмотрим русского человека четырнадцатого века. В основном это люди порабощенные, потерявшие себя, незнающие кому верить, напуганные монголо-татарами и именно в это время стали появляться проповедники с их учением о любви к брату ближнему. Люди приходившие в монастырь получали напутствие и оставляли в его стенах всё горе, которое было у них, «подобно тому, как мутная волна, прибивая к прибрежной скале, отлагает от себя примесь, захваченную в неопрятном месте, и бежит далее светлой и прозрачной струёй». В человеке, который хоть один раз побывал у Сергия, появлялась маленькая частица веры, которая постепенно прорастала, конечно, этот человек был всего лишь каплей среди бедствующих людей, но рассказывая о жизни в монастыре он вселял в надежду. Сам Сергий говорил, что пусть этих людей единицы, но они подобно «веществу вызывающие процесс живительного брожения в тесте», и подтверждал он свои мысли словами Иисуса Христа: «Царство Божие подобно закваске». Украдкой западая в массы, это влияние вызывало брожение и изменяло направление умов, перестраивало всю душу русского человека четырнадцатого века. Историк Ключевский так говорил о деятельности Сергия Радонежского: «Пятьдесят лет делал свое тихое дело преподобный Сергий в Радонежской пустыне; целые полвека приходившие к нему люди вместе с водой из его источника черпали в его пустыне утешение и ободрение и, воротясь в свой круг, по каплям делились им с другими. Никто тогда не считал гостей пустынника и тех, кого они делали причастниками приносимой ими благодатной росы,—никто не думал считать этого, как человек, пробуждающийся с ощущением здоровья, о своем пульсе. Но к концу жизни Сергия едва ли вырывался из какой-нибудь православной груди на Руси скорбный вдох, который бы не облегчался молитвенным призывом имени святого старца».
Вот уже более шести веков, как святой старец покоится в стенах собора святой Троицы, а память о нем все жива. Возможно, это только малая часть долга, которого мы должны оплатить человеку сумевшему примером своей жизни, высотой своего духа поднять моральное и душевное состояние своего народа, пробудить в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнуть в него веру в свое будущее.
Митрополит Алексий и святой Стефан Пермский.
Будущий епископ Пермской епархии, Стефан, родился в 1340 году в Устюге, его отец был священнослужителем в Успенском соборе, что уже в детстве предопределило судьбу Стефана. Ещё в отрочестве научившись грамоте, будущий епископ читал и пел во время церковных служб, особенно ему нравилось читать книги и, идя на поводу свой страсти, Стефан отправился в Григорьевский монастырь. Там он принял постриг и стал познавать тайны Священного Писания. С юности, зная язык жителей Пермской земли, Стефан решил «привести к спасению целый народ», обратив в православную веру пермичей, исповедовавших ещё язычество. Он направился к епископу Коломенскому, который поставил его в сан священника и наделенный «покровительством князя Дмитрия Ивановича» Стефан отправился исполнять свою мечту. Начав свою проповедь в низовьях Вычегды[6], он продвигался все выше и выше по течению, в глубь Пермской земли. Местные жители по разному встречали миссионера, но большинство из них, боясь мести князя Дмитрия Ивановича, повиновались и крестились в христиане. После своего «великого похода» Стефан был назначен епископом Пермской епархии и основал Михайловский монастырь. Скончался весной 1396 года во время очередного путешествия в Москву.