Оказалось – да. Но для этого потребовалась, во-первых, мощная пропаганда – грандиозная, тотальная, бьющая больше на инстинкты, чем на разум. Ей предстояло заставить если не всех немцев, то возможно большее их число забыть прежние верования или неверия и проникнуться чем-то новым, заманчиво неизвестным. По-новому осмыслить себя и окружающее. Культ войны и победы. Культ смерти. Новый рыцарский орден – эсэсовцы. Мертвые головы на фуражках. Немецкий воин, разрывающий версальские цепи,– на миллионах плакатов. И манифестации. Одна грандиознее другой. И над всем этим – вождь, «фюрер», в которого надо верить и за которым идти.
И во-вторых, террор. Искоренение «внутренних врагов», которых можно увидеть, на которых можно указать пальцем, которых можно строем отправить в концлагеря, где первой фразой, обращаемой к ним эсэсовской охраной, было: «Нация вас отвергла» .
Отверженные нацией! С ними можно было делать в застенках все что угодно. Мы видели, что нацисты вышли из террора, мрака и крови первой мировой войны,. Насилие они сделали идолом своего поклонения, не видели в этом мире ничего выше силы и поверили, что они всемогущи. Внутри и вовне. И начали с силы, и ею же собирались все кончить. Но вся их история в итоге
повешены уже сегодня ночью! Социал-демократам тоже не будет пощады! "
Сопротивление нацистам вызвало у них страх и они решились на крайние меры. Вечером 27 февраля 1933 года запылал рейхстаг. Давно доказано, что его поджог был подготовлен нацистами как повод для уничтожения оппозиции. Как только Гитлеру сообщили, что Рейхстаг спалён, он завопил: »Это коммунисты!» Гитлер хотел, чтобы об этом обвинении узнала общественность, он подошёл к стоящему вблизи журналисту и заявил:
- Бог видит, это дело рук коммунистов!
Весь спектакль разыгрывался на глазах представителей прессы – своей и зарубежной.
Нацисты сразу же постарались создать в стране паническое ожидание немедленного «восстания коммунистов».
Полиция получила приказ: арестовать всех депутатов от компартии – рейхстага, ландтагов и городских парламентов. Все функционеры КПГ были схвачены там, где их удалось застигнуть. Левая пресса сразу же была запрещена.
Состоявшееся на следующий день заседание кабинета министров единогласно согласилось с требованием фашистов «рассчитаться с коммунистами» .
Вечером Гитлер и Папен появились у президента Гинденбурга. Тот без возражений подписал декрет «Об охране народа и государства».
Так фашистский вождь получил чрезвычайные права. Они оставались в силе 12 лет и стали «юридической основой» его политики террора и тотальной диктатуры.
По всей стране шли аресты коммунистов, социал-демократов, либеральной интеллигенции, руководителей профсоюзов. Хватали в квартирах, на улицах, в ресторанах – словом, повсюду. Геринг выступил по радио: пожар рейхстага был первой из многих акций, запланированных коммунистами. Но нация может не бояться: «Мы достаточно сильны, чтобы нанести решающий удар».
Однако даже в консервативных кругах западных стран считали, что пожар подстроен самими гитлеровцами. Лондонская «Ньюс кроникл» писала: «Считать, что немецкие коммунисты как-либо причастны к пожару – это тупоумие» В широких дипломатических кругах придерживались того же мнения.
Но самый тяжкий удар лгунам и провокаторам нанес Георгий Димитров на лейпцигском процессе. Задуманный Герингом для «доказательства вины коммунистов», он превратился в разоблачение фашизма. Димитров мужественно раскрыл ложь о «коммунистическом заговоре». 'Трех коммунистов из четырех обвиняемых вынуждены были освободить. Осудили одного ван дер Люббе. Геринг в заключение сказал Гитлеру: «Фюрер, получилось так, что не мы судили, коммунистов, а они нас».
Провокации, жестокость, террор вызвали замешательство в стране. Влияние нацистов стало падать как раз в то время, когда предстояли выборы в рейхстаг.
И здесь снова на помощь двинулись промышленные и финансовые магнаты. 25 руководителей крупнейших концернов и банкиров решили оплатить предвыборную кампанию нацистов. На их собрание прибыл Геринг.
Ваша жертва окажется тем более для вас приемлемой, что эти выборы будут последними на ближайшее десятилетие, а может быть и на столетие.
После этих слов поднялся банкир Шахт:
-Ну, Господа, а теперь к кассам!
Нацисты развернули пропагандистскую компанию, однако на выборах получили только 43.9% голосов. Гитлер был в отчаянии.
Чтобы исправить ситуацию Гитлер решил показать общественности, что он является ярым сторонником Гогенцоллернов и ничуть не стремится к диктатуре, он целиком подчинён президенту, герою войны – Гинденбургу.
7. Первые действия нацистов в сфере государственного управления
Однако уже через несколько дней все поняли, чего же хотел Гитлер. Изложив программу правительства он в заключении потребовал принятия закона о полномочиях, который давал бы правительству и лично ему бессрочно неограниченные права.
Социал-демократы оказались в шоковом состоянии. Они пробовали робко протестовать, в то время как хор штурмовиков и эсесовцев под окнами здания скандировал: «Мы требуем закона о полномочиях, иначе произойдет взрыв!». Гитлер выскочил на трибуну и обратился к социал-демократам: «Германия должна быть свободной, но не с вашей помощью. Ваш час пробил!». Исполненной демагогией речью ему удалось запугать не только социал-демократов, но и партию Центра. Последняя в конечном счете проголосовала за принятие закона. В итоге оказалось: за – 444, против – 94. Как только президент рейхстага Геринг огласил результаты, нацисты вскочили с мест в буйном приветствии. Здание оперы сотрясалось от громового хора, певшего «Хорст Вессель».
Так «парламентским путем в руках фашистов оказалась неограниченная диктаторская власть.
24 марта 1933 года Гитлер издает закон «В целях устранения бедствий народа и государства», в первой статье которого говорится, что законы могут приниматься не только в установленном конституцией порядке, но и имперским правительством. Статья вторая гласит, и противоречит конституции в случае если они не имеют предметом устройство рейхстага и рейхсрата, а права президента империи остаются неприкосновенными.
,Коммунисты находились в тюрьмах и концлагерях, туда же отправились и часть социал-демократов. Остальные замолкли. Берлин наполняли слухи. Рассказывали о бесчинствах и пытках, творимых штурмовиками в казармах и подвалах над арестованными. Страх охватывал людей. В средних и малых городах нацисты проводили массовые митинги и парады. Создавала все новые местные организации своей партии.
Начался разгром профсоюзов. Они мешали Гитлеру – противостояли крупному капиталу, промышленным магнатам, а следовательно, подготовке войны. Вместо профсоюзов создавался так называемый «немецкий трудовой фронте. Гитлер объявил 1 мая «Днем национального труда, который Должен продемонстрировать «единство труда и государства>. На Темпельгофском пале состоялся грандиозный митинг. Собравшиеся услышали очередную речь фюрера. Он обещал массу благ трудящимся, естественно, без профсоюзов, которые не нужны. Затем последовал пышный фейерверк.
Во всех городах развевались флаги се свастикой. Нацисты все больше укрепляли свои диктаторские позиции рядом новых и новых законов и распоряжений. Компартия понесла тяжелый урон. Социал-демократическую партию запретили. «Фёлькишер беобахтер» назвала ее «партией государственных предателей».
Католическая церковь поддержала нацистов. «Гитлер знает, как нужно управлять кораблем государства»,– сказал прелат Каас, вернувшийся после встречи с папой Пием 1. Глава католиков дал аудиенцию своему единоверцу фон Папену и заявил уму, что «счастлив видеть в Гитлере личность во главе германского правительства, которая на своем знамени начертала бескомпромиссную борьбу с коммунизмом и нигилизмом». Папский нунций в Берлине ди Торрегросса сказал на аудиенции Гитлеру с улыбкой: «Я долго не мог вас понять. Но долго старался это сделать. Теперь я вас понимаю». Гитлер получал поддержку с разных сторон. Все консервативное, контрреволюционное стало тянуться к нему со все большей симпатией как к борцу против демократии. А для немцев он не оставлял выбора: идти за ним или исчезнуть.
В апреле 1933 г. по инициативе Геринге создано гестапо. Гиммлер стал главой отборных фашистских отрядов – СС. Одновременно гитлеровцы осуществили унификацию буржуазных партий, объявив об их ликвидации либо слиянии с НСДАП. Подлежали роспуску все юношеские и детские организации, а также все остальные союзы. Ликвидировались все органы печати, кроме фашистских. Вышел закон, запрещавший все политические партии, кроме нацистской. «В Германии существует в качестве единственной политической партии НСДАП, если кто-либо другой будет принимать меры к поддержанию организационной структуры какой-либо другой политической партии, тот наказывается смирительным домом до 3 лет, либо тюрьмой от6 месяцев до 3 лет.» Госаппарат подвергся значительной чистке, сотни служащих заменили партайгеноссе. Шла нацификация вооружённых сил.
Экономический кризиса порождал и усиливал тягу к переменам. Многодетная безработица, охватывавшая печати 50% трудоспособного населения, приводила миллионы немцев на грань отчаяния. И они хватались за последнюю надежду: быть мажет, с Гитлером что-то изменится. Они не изучали в «Майн кампф», им просто требовался «кто-то другой». И многие из отчаявшихся людей с надеждой смотрели на лозунг «Боже, благословила Адольфа Гитлера, вашего фюрера».