Круговая порука в горской общине тоже ограничивалась пределами тейпа или тухума. Объединял клан и обычай кровной мести за убитого родственника.
Наконец, существовала собственность рода. Она не распространялась лишь на личные вещи семьи, приусадебные и террасные участки. Впрочем, род ограничивал и свободное распоряжение этими землями. В случае продажи их следовало предложить родственникам, и только тогда, когда в их среде покупателей не обнаруживалось, можно было заключать сделку с посторонним лицом.
Обычно в род входили семьи разного имущественного достатка и с различным социальным статусом. Имущий и именитый родственник не только оказывал покровительство бедным и слабым семьям и защищал их при необходимости. Обычай обязывал последних работать на него, пасти его скот, помогать по хозяйству, подносить подарки по торжественным случаям и проч. Все это считалось родственной помощью и вряд ли самими участниками обычая воспринималось как эксплуатация. Осознание эксплуатации социально слабыми приводит, как правило, к росту напряженности во взаимоотношениях и к развитию в обществе конфликтов. Обычай препятствовал подобному осознанию, тормозя его.
Ведущая роль адатов – неписаного обычного права общин типично для горской цивилизации как общества традиционного.
Постепенно, по мере распространения в обществе ислама, адаты вытеснялись в ряде сфер, например, в семейно - брачных отношениях, нормами шариата. Но последним так и не удалось полностью заменить обычное право.
Адаты были положены и в основу первых писаных законов – судебников Умма-хана Аварского и Рустам-хана Кайтагского ( Дагестан, XVII век ). Большое количество горских адатов было записано русскими этнографами и историками второй половины XIX века и являются ныне ценными историческими источниками.
Своды обычаев регулировали имущественные, семейно-брачные и иные отношения внутри общин, предусматривали систему наказаний за уголовные преступления.
На протяжении столетий обычное право эволюционировало, приспосабливаясь к менявшейся социальной ситуации, к факту усиления социального неравенства, к росту экономической мощи и политического влияния складывающейся общественной элиты. Так, согласно адатам осетинских обществ в XVII веке денежный штраф за убийство общинного старшины был вдвое выше, чем за свободного крестьянина-адамихата. Кровь алдара (знатного человека, дворянина) ценилась в 5. 5 раз дороже, чем кровь простого человека.
Однако обычай как основная регулятивная норма отношений ставил и известные преграды росту привилегий знати. Адаты гарантировали полноправному члену общины сохранение личной свободы и право голоса на народных собраниях, собственность на основные средства производства, в том числе и на земельные участки. Сохранялось за ним на протяжении столетий и право владеть рабами-пленниками, захваченными в период военных действий, и зависимыми людьми.
В результате в горском обществе так и не сложилась монополия знати ни на землю и иные средства производства, ни на труд зависимого населения, ни на обладание оружием. Последнее, по нормам обычного права, было отличительной чертой свободного человека и не стало привилегией общинных верхов и представителей благородных фамилий. С течением времени ношение оружия и украшение им жилища превратилось в один из ведущих социальных знаков в горском обществе.
По нормам адатов каждый общинник имел право пасти на общинных пастбищах столько скота, сколько находилось в его собственности, а также пользоваться лугами и лесными участками, собственником которых была община.
Таким образом, провозглашались равные возможности для каждого, что можно считать оптимальной формой использования весьма ограниченных природных ресурсов и организации хозяйственной деятельности членов общины. Реально большей частью общинных угодий владели зажиточные семьи. Но обычай охранял равное право всех на их использование и противостоял тем самым развитию конфликтов на этой почве.
Полноправные члены общины составляли большую часть соседского коллектива. Среди их основных обязанностей - обязанность воевать по призыву феодала-покровителя или по решению народного собрания. С распространением ислама обязательной становилась также уплата подати ( десятой части дохода ) мусульманскому духовенству.
В горской общине присутствовали и неполноправные члены: потомки пленных-рабов, дети зависимых крестьян, поздние поселенцы на ее территории. Правами, о которых говорилось выше, они не обладали, но могли пользоваться общинной земельной собственностью наряду с прочими.
Прочность внутриобщинных взаимосвязей – отличительная черта горской общества на протяжении столетий.
Видимо, ее следует считать результатом многовекового функционирования общины как института, способного:
· воплощать в традиционные, привычные народному сознанию формы, новые экономические, социальные и политические явления;
· сочетать старые обычаи и новации без резких изменений сложившегося образа жизни;
· постепенно видоизменять систему норм взаимоотношений в обществе, защищая при этом в целом личность и собственность большинства общинников.
Таким образом, как одну из главных функций горской общины следует отметить действия по сохранению традиционной системы социальных отношений, приспособление последней к менявшимся условиям существования. Причем обычай выступал в качестве меры возможных изменений в организации жизни сообщества и критерия приемлемости подобных новаций.
Показателем прочности социальных связей в общине являлось, например, то, что у большинства горцев Северного Кавказа представители знатных родов, управленческой (феодальной) верхушки сосуществовали в ее рамках с прочими общинниками, не выделяясь из традиционного социума и не противопоставляя себя ему. Вероятно, для нее предпочтительнее было влиять на позицию народных собраний, на выборные общинные власти изнутри.
В XVIII – первой половине XIX века это имело место у осетин, балкарцев, карачаевцев, вайнахских народов (чеченцев, ингушей и карабулаков); у части адыгских общинных союзов, которые в русской исторической традиции получили наименование “демократических”: шапсугов, убыхов, абадзехов, натухайцев; в вольных обществах (джамаатах ) горного Дагестана.
Безусловно, и здесь постепенно нарастали претензии знатных фамилий на оформление владельческих прав, на изменение ряда норм обычая. Однако народные собрания, действуя на основе адатов, могли достаточно эффективно противостоять подобным устремлениям знати
Противостояние общин устремлениям растущей в горском обществе знати по логике вещей могло быть наиболее эффективным в тех горных районах, где самобытные институты горской цивилизации в силу изолированности обществ в полной мере и дольше сохраняли свои полномочия.
Характерным примером может служить конфликт, разыгравшийся у шапсугов в конце XVIII века. В 1792 году их народное собрание изгнало представителей знатного рода Шеретлуковых, претендовавших на руководящую роль в обществе, и тех, кто поддерживал последних.
Последовали четыре года противоборства, вылившегося в обоюдные опустошительные набеги, поскольку изгнанные укрылись у соседей – бжедугов. Наконец, знать обратилась за помощью к российским властям на Кавказской укрепленной линии, так как по условиям Ясского мира 1791 года прикубанские земли были переданы Турцией России.
Екатерина II предписала Черноморскому казачьему войску помочь изгнанным владельцам. Решающая битва произошла в 1796 году в долине реки Бзиюк. Окончательный исход ее решила казачья артиллерия. Однако военная победа дружин шапсугской знати оказалась победой Пирровой. Потери их были невосполнимыми, и превратить военный успех в политический князья не сумели. Они могли возвратиться в общество лишь при условии признания прав и полномочий народного собрания. Какие-либо привилегии их исключались.
Противоборство феодальной верхушки шапсугов с народом продолжались в течение всей первой половины XIX века. Даже в условиях остро протекавшей в Черкесии Кавказской войны адыгская знать пыталась найти помощь и защиту у российской администрации. В 1846 году ее представители обратились к наместнику Кавказа гр. Воронцову с просьбой помочь в возвращении прав, отнятых народом. В ответ последовало разрешение им поселяться с чадами, домочадцами, рабами и зависимыми людьми около русских линейных укреплений на Черноморском побережье и мстить тем своим врагам, которые не признавали себя российскими подданными. Шапсугские общества как раз таковыми и являлись.
В исторической литературе итоги этого конфликта получили различную оценку: от признания их временной демократизацией общественного строя, не затронувшей развития феодальных отношений
( Кумыков ), до утверждения о том, что в результате переворота 1796 года у адыгских обществ шапсугов, абадзехов и натухайцев сложилась самостоятельная “доиндустриально-земледельческая”цивилизация ( Бижев ).
На наш взгляд, правильнее было бы считать само событие результатом функционирования одного из ведущих социальных институтов горской цивилизации – общины с ее правомочным народным собранием, действовавшим на основе традиции и обычая, с санкции обычая и во имя его защиты.
История других горских народов региона не дает столь ярких примеров острого и эффективного противостояния общин и растущей знати. Но в иных, менее выраженных формах оно, несомненно, имело место и сдерживало притязания имущих и сильных на особые привилегии.