Возобновленная с новой силой к осени 1930 г. кампания хлебозаготовок способствовала росту напряженности, временно спавшей весной. Исключительно благоприятные погодные условия 1930 г. позволили собрать великолепный урожай в 83,5 млн. т (на 20% больше, чем в предьщущем году). Хлебозаготовки, осуществляемые проверенными методами, принесли государству 22 млн. т. зерна, или в два раза больше, чем удавалось получить в последние годы нэпа. Эти результаты, достигнутые на самом деле ценой огромных поборов с колхозов (доходивших до 50—60% и даже до 70% урожая в самых плодородных районах, например на Украине), могли только побудить власти к продолжению политики коллективизации. На крестьян снова различными способами оказывалось давление: районы, сопротивлявшиеся коллективизации, отстранялись от промтоварного снабжения; колхозам отдавались не только конфискованные кулацкие земли, но и все пастбища и леса, находившиеся в общем пользовании крестьян; наконец, прокатилась новая волна раскулачивания, охватившая на Украине 12—15% крестьянских хозяйств. Реакция крестьян на этот грабеж средь бела дня была ожесточенной: во время хлебозаготовок 1930—1931 гг. отделы ГПУ зарегистрировали десятки тысяч случаев поджогов колхозных построек. Несмотря на это, к 1 июля 1931 г. процент коллективизированных хозяйств вернулся к уровню 1 марта 1930 г. (57,5%).
Отобранное у крестьян зерно предназначалось для вывоза, преимущественно в Германию. Эта страна обязалась в рамках торгового германо-советского соглашения, подписанного в апреле 1931 г., предоставить Советскому Союзу значительные кредиты (более 1 млрд. марок). В обмен на необходимую для индустриализации технику (с 1931 по 1936 г. половина всей ввозимой в СССР техники была немецкого происхождения) советская сторона брала обязательства снабжать Германию сельскохозяйственным сырьем и золотом. Добыча этого металла с начала 30-х годов достигла небывалых размеров, прежде всего на Колыме и в районах Крайнего Севера, где в качестве рабочей силы использовались заключенные — в основном раскулаченные крестьяне.
К концу лета 1931 г. хлебозаготовки начали давать сбои:
снизились поступления зерновых. Власти решили направить в деревню 50 тыс. новых уполномоченных в качестве подкрепления местному аппарату. Из-за неурожая в восточных районах страны особенно суровому обложению подвергли Украину. Тысячи колхозов остались полностью без кормов и почти без семян. Несмотря на очень посредственный урожай (69 млн. т), во время хлебозаготовок было изъято рекордное количество зерна (22,8 млн. т), из них 5 млн. т пошли на экспорт в обмен на технику. Насильственное изъятие одной трети (а в некоторых колхозах до 80%) урожая могло лишь окончательно расстроить производственный цикл. Уместно напомнить, что при нэпе крестьяне продавали всего от 15 до 20% урожая, оставляя 12— 15% на семена, 25—30% — на корм скоту, а остальные 30—35% — для собственного потребления. Правительство, воодушевленное успехами хлебозаготовок, наметило на 1932 г. план в 29,5 млн. т. А на Украине между тем появлялись первые признаки «критической продовольственной ситуации». Этот эвфемизм, употребленный украинским ЦК, на самом деле означал голод.
Назревал и становился неизбежным конфликт между идущими на всяческие уловки во имя сохранения части урожая крестьянами, с одной стороны, и властями, обязанными любой ценой выполнить план по хлебозаготовкам, — с другой. Заготовки 1932 г. протекали очень медленно. С началом новой жатвы крестьяне, часто в сговоре со своими руководителями, стремились пустить в употребление или припрятать все, что только можно. Власти тотчас же вознегодовали по поводу «разбазаривания народного богатства». 7 августа 1932 г. был издан закон, позволявший приговаривать к высылке сроком до 10 лет за ущерб наносимый колхозу. Осенью 1932 г. правительство собралось нанести решительный удар по колхозникам, которые, по словам Сталина, целыми отрядами выступали против Советского государства. В соответствии с законом от 7 августа и статьей 58 Уголовного кодекса (которая позволяла осудить всякого, кто совершил какое-либо действие, подрывающее советскую власть) десятки тысяч колхозников были арестованы за самовольное срезание небольшого количества колосьев ржи или пшеницы. О размахе репрессий может свидетельствовать секретный циркуляр, датированный 8 мая 1933 г. В нем указывалось на необходимость навести порядок в произведении арестов, совершаемых кем попало, разгрузить места заключения и в течение двух месяцев снизить общее число заключенных с 800 до 400 тыс. человек. Репрессиям подвергались не только рядовые колхозники, но и председатели колхозов. Только за W1 г. 36% из них были смещены с должностей, и почти всем было предъявлено обвинение в антигосударственной деятельности, направленной на саботаж хлебозаготовок. Чистка коснулась и партийцев — примерно треть из них пострадала. Продот-ряды, осуществлявшие заготовки, совершали настоящие караульные экспедиции, прежде всего в зерновых районах. В своих Действиях они не останавливались даже перед изъятием всего колхозного зерна, в том числе выделенного на семена и оплату работу. Результатом этих действий был страшный голод, от которого погибло, главным образом на Украине, от 4 до 5 млн. человек. В отличие от 1921 г., когда голод был официально признан и власти обратились за международной помощью, на этот раз существование «критической продовольственной ситуации» в 'украинской деревне полностью отрицалось правительством. Сведения о массовом голоде скрывались даже внутри страны. В наиболее пострадавших районах воинские подразделения следили за тем, чтобы крестьяне не покидали свои деревни. В итоге массового ухода из деревень, как в 1921—1922 гг., не произошло.
После этой катастрофы правительство признало необходимость пересмотра методов проведения заготовок. Были предприняты шаги по централизации и объединению разрозненных органов в единый Комитет по заготовкам (Комзаг), подчинявшийся непосредственно Совету Народных Комиссаров. Этими действиями руководство признало первостепенную значимость ежегодной хлебозаготовительной кампании, являвшейся, по словам Кирова, концентрированным выражением всей политики в деревне, пробным камнем нашей силы и слабости, силы и слабости наших врагов. Были произведены также преобразования в структуре органов управления. Создавались политотделы, состоящие из проверенных людей, имеющих все основания «гордиться» своим богатым опытом работы, чаще всего в органах госбезопасности или в армии. Политотделы руководили деятельностью машинно-тракторных станций, являвшихся основными органами контроля за сельскохозяйственным производством, а также «присматривали» за местными партийными инстанциями, считавшимися чересчур либеральными по отношению к крестьянам.
Наконец, по Постановлению от 19 января 1933 г. заготовки становились составной частью обязательного налога, взимаемого государством и не подлежащего пересмотру местными властями. Эта мера в принципе должна была защитить колхозы от бесконтрольных многократных обложений, произвольно назначаемых местными властями. Но на самом деле, не снижая размера отчислений в пользу государства, постановление лишь утяжелило участь крестьян. В придачу к налогу колхозники обязывались оплачивать натурой услуги, предоставляемые им через МТС. Этот весьма значительный сбор давал в 1930-е годы минимум 50% хлебозаготовок. Сверх того государство полное стью брало на себя контроль за размерами посевных площадей и урожая в колхозах, несмотря на то что они, как предполагалось по их уставу, являлись социалистическими кооперативами и подчинялись только общему собранию колхозников. Размер государственного налога при этом определялся исходя из желаемого результата, а не из объективных данных.
Наконец, чтобы закрыть всякую лазейку, через которую продукция могла бы уйти из-под контроля государства, в марте 1933 г. было издано постановление, по которому, пока район не выполнит план по хлебозаготовкам, 90% намолоченного зерна отдавалось государству, а оставшиеся 10% распределялись среди колхозников в качестве аванса за работу. Открытие колхозных рынков, легализованных с лета 1932 г. с целью смягчения катастрофической ситуации с продовольствием в городах, также зависело от того, справлялись ли колхозы района с выполнением плана. Для установления полного контроля государства над деревней оставалось коллективизировать 5 млн. сохранившихся еще к началу 1934 г. единоличных хозяйств. На июльском (1934 г.) пленуме ЦК существование этих 5 млн. «спекулянтов» было признано неприемлемым. Власти объявили об установлении исключительно высокого денежного обложения крестьян-частников. Кроме того, размер государственного налога был увеличен для них на 50% и в таком виде значительно превосходил уровень платежеспособности мелких производителей. Для частников оставалось только три выхода из этой ситуации: уйти в город, вступить в Колхоз или стать наемным рабочим в совхозе. На Втором съезде колхозников (по существу, колхозных активистов), проходившем в феврале 1935 г., Сталин с гордостью заявил, что 98% всех обрабатываемых земель в стране уже являются социалистической собственностью.