Герцена в Лондоне посетили Тургенев, Достоевский, Л. Толстой, художник Александр Иванов, пианист Николай Рубинштейн, критик В. В. Стасов, украинская писательница Марко Вовчок и многие другие видные деятели культуры.
Довольно тесные отношения установились между Герценом и Львом Толстым: несмотря на всю разницу мировоззрений, их сближала ненависть к фальши, лицемерию, признание лишь той правды, которая выстрадана и проверена житейским опытом.
Живя в Лондоне, Герцен стал одной из популярнейших личностей но только в русском, но я в международном революционном движении. Давние дружеские связи были у него с венгром Кошутом, французами Луи Бланом, Ледрю-Ролленом, Прудоном, итальянцами Маццини, Орсини, Гарибальди.
ПОСЛЕДНИЙ ГОДЫ
Важной вехой в истории России, в частности «Колокола», было польское восстание 1863 года. Для Герцена было несомменым право Польши на независимость, он всегда возмущался притеснениями национальныхменьшинств. С уважением относился он к лучшим представителям польской революционной эмиграции, в частности к Ворцелю, о котором писал с добрым чувством.
Герцен предостерегал поляков от преждевременного восстания, предвидел, что восстание будет потоплено в крови,а это вызовет обострение национальной ненависти и затормозит русское освободительное движение, сыграв тем самым на руку царизму.
Правительсьво стремясь дискредитировать Герцена в глазах русского общества, не останавливается перед клеветой, обвиняя «лондонского заговорщика» во всех бедах, происходящих в России. Чего только не наговаривали на него, даже обвиняли (как и нигилистов) в поджогах и в печатании фальшивых денег. Так, одна русская барышня всерьез спрашивала Герцена, не по его ли приказу возникли летом 1862 года грандиозные пожары в Петербурге (такой слух усиленно распространяла полиция). На это он резонно ответил: «Ведь мы не сумасшедшие, чтоб рекомендоваться русскому народу поджогом Толкучего рынка!» Правительство же утверждало, что пожары устроили студенты, якобы протестующие против отмены крепостного права. Тем самым настраивалась против передовых людей России темная обывательская масса.
Преследования правительства напугали либералов, в частности Тургенева, который вместо задуманной серии статей в «Колоколе» ограничился спором в частных письмах. •
Бескомпромиссная и решительная позиция Герцена в польском вопросе и другие его революционные выступления в период реакции отшатнули от «Колокола» значительную часть читателей. 10 апреля 18G4 года Герцен писал: «Мы испытываем отлив людей с 1863—так, как испытали его прилив от 1856 до. 1862... Придет время — не «отцы», так «дети» оценят тех трезвых, тех честных русских, которые одни протестовали и будут протестовать против гнусного умиротворения (Польши.—Л.R.). Наше дело, может, кончено. Но память того, что не вся Россия стояла в разношерстном стаде Каткова, останется».
Теперь «Колокол» уже окончательно ориентируется на русскую разночинную молодежь: после шовинистического верноподданнического угара 1863 года дворяне для Герцена только «родовое потомство Ноздрева, дети Собакевича, внучата Фамусова».
Но дело у Герцена не ладилось не только с «отцами», а и с «детьми». Усилившаяся в стране реакция, полицейский террор (за чтение «Колокола» и тайный привоз 'в империю запрещенных книг теперь угрожала каторга) также способствовали уменьшению популярности герце-невских изданий. В 1862 году в России запретили да^е
85
книгу сына Герцена «Общепонятное изложение сравнительной анатомии и зоологии».
К концу 1863 года тираж «Колокола» упал с 2500 до 500 и никогда больше не переходил за тысячу. Но несмотря на потерю немалой части читателей, Герцен не оставляет своей пропаганды. Активно включается «Колокол» в земскую кампанию (1864), видя в. земстве возможности для развертывания революционной деятельности. Герцен переезжает в Швейцарию/в Женеву, где сосредоточена новая, «молодая» эмиграция — разночинная по характеру, появившаяся в Европе после арестов 1862—1863 годов. Переводя «Колокол» в Швейцарию (там он начал выходить с конца мая 1865 года), Герцен хотел избавиться от хозяйственных забот по типографии н целиком посвятить себя идеологической стороне газеты. f
^
В снижении популярности «Колокола» сыграли свою роль и расхождения Герцена с революционерами-шести-' десятниками.
Под влиянием идей Чернышевского молодежь стремилась к практическим революционным делам. Она не хотела ограничиться, как Герцен, чисто литературной, .публицистической деятельностью, создавала революционные организации для борьбы с царизмом. Герцен же не мог стать главой такой организации, не чувствуя к этому ии призвания, ни способностей.
Герцен горячо приветствовал революционную молодежь 60-х годов, видел в ней «молодых штурманов буду-п^еа бури», ценил ее молодую отвагу, искреннюю и бес" корыстную готовность все отдать для блага народа. Оч писал Огареву: «Есть молодежь, столь глубоко, беспово-ротпо предаппая социализму, столь преисполненная бесстрашной логики, столь сильная реализмом в науке в отрицанием во всех областях клерикального и правительственного фетишизма, что можно не бояться — идея не т/^гибнет».
Говоря о тургеневском Базарове, Герцен полагал, что писатель неоправданно суров к своему герою. Появление Базарова он связывал с дорогим для него именем Белинского: «Белинский был нигилистом в 1838 г., он имел на это все права»,
86
лет назад, по-прежнему были страшпы правящим кругам. Даже много лет спустя, в последние годы XIX века, попытка издать в россии его сочинения встретила при дворе, по выражению цензора, «мистический ужас».
15 марта 1865 года Герцен навсегда покинул Лондон и Англию. Разделавшись с издательскими делами, ои много ездит по Европе, встречается с людьми, приехавшими за границу из России ^"деятелями европейского об--щестаенвого движения — Гарибальди, В. Гюго. Несколько раз в эти годы Герцен приезжает в Париж, Лион, Ниццу и решает остановиться окончательно в Париже, чувствуя приближение во Франции революционных событий. Он полон мыслей о продолжении пропаганды в России, живо интересуется происходящим на родине.
Хотя в России в эти годы царит реакция) Герцен верит в революцию, надеется вернуться в родную страну, когда она станет свободной, «не частным проходом, а общей дверью». Ов думает о .возобновлении «Полярной звезды», об участии в русских газетах. Передовая Россия не забывает Герцена. Вышедшее в 1866 году в Петербурге новое издание романа «Кто виноват?» раскуплено нарасхват. К 1868—1869 годам относится последнее печатное выступление Герцена в России: в журнале «Неделя» (под псевдонимом) было напечатано несколько его очерков.
По-прежнему резко враждебно относится Герцен к европейской буржуазии. В повести «Доктору 'умирающий и мертвые» (1869) он показывает вырождение буржуазии в контрреволюционную силу.
Герцен все больше следит ва рабочим движением, за деятельностью возглавляемого Марксом и Энгельсом 1 Интернационала. Именно к яему обращается Герцен, окончательно порвав о Бакуниным, в письмах «К старому товарищу» и не случайно замечает: «Вся вражда моя с марксидами ^ — из-за Бакунина». Интересно, что и Маркс, в свою очередь, исключил из второго издания первого тома «Капитала» резкое вамечание о Герцене, Гер-
' Заслуживает внимания его встреча с русским художником Н. Н. Ге, результатом которой явился прекрасный портрет писа-теля-револкщиовера, хранящийся ныне в третьяковской галерее. ' Так Герцен называл сторонников учения Маркса, Поаддее это слово вытеснено словом марксист,
92
цен в письме к Огареву (сентябрь 1869 года) аселал успе* ia переводу «Манифеста Коммунистической партии».
Ленин особенно высоко ценил то, что Герцен «обратил свои взоры не к либерализму, а к Интернационалу, к тому Интернационалу, которым руководил Маркс, — к тому Интернационалу, который начал «собирать полки» пролетариата, объединять «мир рабочий»,.. ^
Герцен уже не молод, ему 57 лет, прежде хорошее здоровье начинает сдавать. Герцен серьезно никогда не бо< лед, а потому не умел в не хотел стеснять свои вкусы, привык жить, ни в чем себя не ограничивая. Поатому он пренебрегает лечением и диетой, на которых вследствие развивающейся с 1864 года сахарной болезни (диабета) все более настаивают известные врачи — русский терапевт Сергей Петрович Боткин и француз Шарко,
Однако роковым оказался не диабет, а воспаление легких) которое началось 15 января 1870 года. Череа шесть дней, 21 января, Герцена не стало. Одной из его последних мыслей была мысль о родине: «Отчего бы не поехать нам в Россию?»
Проводить в последний путь пнсатеЛя-рвНимЦМфВовора пришел один из немногих оставшихся к тому времени в экивых .декабристов— Николай Иванович Тургенев, жив" шнЙ с 1824 года в Париже. Представитель славного поколения революционеров, чье дело свято чтил Герцен всю жизнь, отдавал последнюю дань своему преемнику в революционной борьбе.
За гробом шла огромная толпа людей, у каждого был на груди букет красных иммортелей.
Согласно воле покойного над могилой речей не было. Только близкий к Герцену в последние годы его жизни • вмигрант Вырубов сказал краткое надгробное олово и выразил уверенность, что придет день, когда вся Россия оценит по-настоящему великий подвиг Герцена. Малар-дье^ член Учредительного собрания Франции 1848 года, положил иммортели на гроб, воскликнул: «Вольтеру XIX столетия!» Его примеру последовали другие, и красные цветы скрыли гроб. Позднее гроб с телом Герцена, по его завещанию, перевезли в Ниццу и Герцена погребли рядом с Натальей Александровной. На могиле установлеи памятник работы русского скульптора П. П. Забелло,
J Ленин В. И. Полк, собр. соч„ т* 21( е, 257, «i .
93
При всех разногласиях и спорах о иолодеясью 00-х ю» дов, Герцен был с нею по одну сторону баррикад; как • разночинцы, он был аа свободу народа, против царизма, пережитков крепостничества, против угнетения. Это очень рано поняли враги революционного движения* Еще в 1863 году реакционный журналист ГоротиовскиЙ считал Герцена «родоначальником шайки поджигателе* • разбойников, ниенующейся «Молодея Россия». Даввай враг Герцена Б. Н. Чичерин в 1897 году причислял его к одному направлению с Чернышевский, Добродюбовыи, Писаревым,