Из дома Оболенских в 1909 году портрет попал в музей...
Автор известной книги "Старая Москва" М. И. Пыляев приводит любопытный эпизод, связанный с этим портретом и включенный В. Вересаевым в свод свидетельств современников "Пушкин в жизни": "Одно время отличительным признаком всякого масона был длинный ноготь на мизинце. Такой ноготь носил и Пушкин, по этому ногтю узнал, что он масон, художник Тропинин, придя рисовать с него портрет. Тропинин передавал кн. М. А. Оболенскому, у которого этот портрет хранился, что когда он пришел писать и увидел на Пушкине ноготь, то сделал ему знак, на который Пушкин ему не ответил, а погрозил ему пальцем".
...Незадолго до революции 1917 года владелец особняка князь Н. Н. Оболенский продал фамильный дом купцу Гоберману, но последний не успел попользоваться владением, так как оно перешло к новым хозяевам.
На ступеньках этого дома торговал книгами некто Е. 3, Баранов, человек любознательный и ценитель фольклора. От его внимания не ускользнуло то обстоятельство, что о доме этом ходит множество слухов и толков, причем самых фантастических и занимательных. Он не поленился их записать от разных лиц: извозчика, картузника, водопроводчика и других. Более того, сделал доклад об этих легендах на заседании научного общества "Старая Москва", членами которого состояли такие уважаемые мастера культуры, как художник А. Васнецов, историк П. Миллер. Общество сочло возможным издать доклад отдельной книжкой, вышедшей в Москве в 1928 году под названием "Московские легенды".
Написавший послесловие к книжке знаток истории улиц Москвы П. Миллер установил, что домом этим на Арбате с конца XVIII века владели князья Шаховские, а с середины XIX - Оболенские, один из которых в его стенах наложил на себя руки. Затем дом на некоторое время опустел. В нем тайком от полиции поселились "лихие" люди. Это и дало повод к сочинительству легенд. Молва наполнила его привидениями и прочей нечистой силой. Прохожие, извозчики по вечерам старались держаться противоположной стороны улицы.
Дурная слава, впрочем, не мешала таким известным в Москве людям, как железнодорожный магнат В. фон Мекк и князь Лев Голицын, снимать особняк. Автор "Московских легенд" описал дом как одноэтажное каменное "большое строение" с подвальным помещением и обширным двором. "Обращает на себя внимание, -писал Е. 3. Баранов, - фасад главного дома с огромным шестиколонным балконом и десятью высокими окнами". Кроме парадного подъезда имелся дворовый вход, охраняемый бронзовым львом.
На самом деле дом был, как и многие другие арбатские особняки, деревянным, оштукатуренным, а выглядел каменным. Под слоем штукатурки и ампирными украшениями прятались обычные доски и бревна.
Рядом с особняком стояла особо почитаемая приходская церковь Николая Явленного, колокольня которой выходила за линию застройки. Воздвигли ее на месте видном, на изгибе улицы, таким образом, что прохожим бросалась она в глаза с обеих сторон Арбата. Колокольня эта была замечательная. В путеводителе "По Москве", выходившем под редакцией профессора Н. Гейнике, есть такие слова: "Наивысшим изяществом и изысканностью отличается колокольня церкви Николая Явленного на Арбате". На гравюре, иллюстрировавшей очерк историка Ивана Снегирева, описавшего в XIX веке этот памятник, хорошо видно: над двухъярусным, квадратным в плане основанием поднялся дивный шатер. Подобные шатры украшали средневековую Москву, в виде шатров тогда строились башни, колокольни и церкви. У стен Николая Явленного похоронен генерал-майор Василий Вяземский, бывший "во многих баталиях и штурмах". На Арбате, как ни на какой другой московской улице, и в ее переулках стояло особенно много храмов, воздвигнутых в честь Николая, Николы, считавшегося покровителем солдат: жили на древнем Арбате стрелецкие полки.
Что еще очень важно для нас: на том месте, где сейчас над тротуаром высится холм и зеленеет скверик, там, где стоял "дом с привидениями", в земле сохранились фундаменты не только шатровой колокольни, но и дома, где жили родители Александра Васильевича Суворова. Именно в этом доме, на этой земле и улице родился великий полководец, не знавший поражений.
Глядя, как быстро выросли стены двух снесенных особняков в 42-м владении на Арбате, невольно думаешь: столь же быстро можно восстановить и стены уничтоженного бомбой дома с портиком, да и шатровую колокольню. Восстановить этот особняк и колокольню необходимо, чтобы создать музей Александра Суворова. Но прежде всего здесь следует установить памятный знак, чтобы каждый прохожий знал, по какой земле он идет: здесь родился Суворов.
Дочь Суворова
За пятьсот лет своей истории как улицы Арбат многое приобрел и, к сожалению, еще больше потерял. О недавних утратах напоминают свежие пустыри и прикрывающие их аккуратные заборы, установленные строителями в знак того, что ушли они отсюда не навсегда а должны рано или поздно вернуться, чтобы заполнить образовавшиеся между домов бреши.
Первыми начали это доброе дело каменщики, реализовав проект, разработанный известным грузинским архитектором Шота Кавлашвили, восстановившим недавно старый Тбилиси, его маленькие деревянные дома. Размашистую подпись мастера, начертанную под словами "Автор проекта Ш. Кавлашвили", я увидел на большом рисунке в комнате, которую занимал в 1985-1987 годах начальник стройки. На рисунке изображены были выкрашенные в жизнерадостные цвета (под стать остальным домам улицы) стены знакомых всем москвичам домиков, на фасадах которых прорисованы все прежние замысловатые детали, украшавшие карнизы, окна, пилоны. Только между домами, прежде стоявшими порознь, теперь выложили стену с общей дверью, причем так же, как фасады, выдержанную в старомосковском стиле.
С Арбата оба этих дома выглядят одноэтажными, над асфальтом приподнимаются утонувшие в грунте окна подвалов. Войдя во двор, можно увидеть наверху окна антресолей, типичных для многих арбатских домов XIX века. Таким образом, с виду приземистые домики па самом деле были трехэтажными. Такими они и стали снова, возрожденные после недавнего сноса...
Их первоначально строили из бревен и досок, а стены штукатурили и красили. Стильные архитектурные детали украшали деревянные стены, о чем многие прохожие и не догадывались. Поэтому, когда начали реконструкцию владения, выяснилось, что стены, простоявшие с начала XIX века, настолько обветшали, что реставрировать их, к сожалению, не удастся. Нужно выкладывать заново. Решили на сей раз делать их из кирпичей и блоков. И как прежде, оштукатурить. Со старых снесенных стен сняли бережно все образцы лепнины, чтобы сделать по ним новые, точно такие же.
По проекту Шота Кавлашвили быстро, можно сказать на глазах, за два месяца московские каменщики выложили стены, которые поднялись в октябре 1986 года на всю свою высоту. Видны стали всем кирпичные пилястры, которые покрыла штукатурка. Отделку здания, внешнюю и внутреннюю, выполнили грузинские мастера. Они выступали в роли генерального подрядчика. Описывая все эти новации, испытываешь двойственное чувство. С одной стороны, плохо, что при таком способе реконструкции утрачены планировка, интерьеры еще одного памятника прошлого, с другой стороны, хорошо, что образ самих строений не утрачивается, как и прежде, они будут украшать улицу. Однако цокольный этаж стал на 40 сантиметров выше.
Лет двенадцать назад в одном из этих восстанавливаемых домов на Арбате, 42, всего в три окошка по фасаду, я еще застал доживающих долгий век двух арбатских старушек, рассказавших, что когда-то жил в их квартире директор Большого театра, чью фамилию они позабыли. Хорошо помнили ночь 1941 года, когда спустя месяц после начала войны разорвалась на улице фугасная бомба, разрушившая Театр Вахтангова, выбившая стекла в их домике...
Соседний с ними особняк, фасад которого также заново выложен из красного кирпича, появился на улице после пожара 1812 года. По справке, составленной для архитекторов библиографом В. В. Сорокиным, в нем в разное время проживали две известные в Москве женщины.
Первая, в 1823-1830 годах, Наталья Александровна Зубова, урожденная Суворова, дочь прославленного полководца. Нежно любивший отец ее называл Суворочкой. Он писал в одном из своих писем о двухлетней Наташе; "...дочь моя в меня - бегает в холод по грязи, еще говорит по-своему".
Биограф полководца Олег Михайлов отмечает, что письма Суворова к дочери и сегодня нельзя читать без волнения. Будучи в походах и сражениях, отец всегда думал о ней, какие бы важные дела ни занимали его, будь то предстоящий штурм или осада. Находил минуты, чтобы сочинить очередное письмо, каждая строка которого полна поэзии и искреннего чувства. Отцом прославленный генерал стал в 46 лет.
"Суворочка, душа моя, здравствуй... У нас стрепеты поют, зайцы летят, скворцы прыгают на воздух по возрастам: я одного поймал из гнезда, кормили из роту, а он и ушел домой. Поспели в лесу грецкие да волоцкие орехи. Пиши ко мне изредка. Хоть мне недосуг, да я буду твои письма читать. Молись богу, чтоб мы с тобой увиделись. Я пишу тебе орлиным пером; у меня один живет, ест из рук. Помнишь, после того я уж ни разу не танцевал.
Прыгаем на коньках, играем такими большими кеглями железными, насилу подымаешь, да свинцовым горохом: коли в глаз попадет, так и лоб прошибет. Послал бы к тебе полевых цветов очень хороших, да дорогой высохнут... Отец твой Александр Суворов".
Писались эти строки пером орлиным и сердцем любящим.
Когда дочь подросла, отец не переставал думать о ее будущем: "Наташа правит моей судьбой, скорее замуж: дотоле левая моя сторона вскрыта". Суворов придирчиво выбирал женихов для своей дочери и остановил выбор на генерал-поручике графе Николае Зубове. Он был храбр, отличился в боях, обладал богатырской силой. Это его достоинство пригодилось, когда Зубов принял участие в заговоре против Павла 1, который и возвышал Суворова, и унижал его. Николай Зубов нанес первый удар императору. Но при новом императоре генерал прожил всего несколько лет.