Алматы 1999 г.
Введение.
К двадцатым годам XIX столетия институт ханства потерял характер высшего органа власти, способного управлять внутренними делами жузов. Царизм без особого труда ликвидировал ханство и стал проводить по своей инициативе реорганизацию управления с целью превращения этого края в колонию империи. Однако к организации новой системы управления у колониальной администрации Оренбургского и Западно-Сибирского регионов не было единого подхода, что сказалось на содержании актов по управлению жузами
В Среднем жузе после смерти ханов Букея (1817 г.) и Вали (1819 г) избирать новых ханов сочли нежелательным. По «Уставу о сибирских киргизах» (1822 г., разработанному М. М Сперанским—губернатором Западной Сибири), было введено административное управление, введен административно-территориальный принцип подразделения казахского кочевого населения. Предусматривалось создание округов в пределах конкретных территориальных границ. Округа подразделялись на волости, аулы. Подразделение на аулы (50—70 кибиток), волости (10—12 аулов) и округа (15—20 волостей) преимущественно учитывало родовую принадлежность кочевников, а также общность зимовок и кочевок. Волость занимала конкретные места зимовок и осенних кочевий, а летние кочевья считались межволостными в пределах окружной территории Переход из одного округа в другой отдельных кочевых коллективов мог производиться лишь с согласия колониальных властей.
По правовому положению казахи рассматривались как российские подданные (§ 268), на них распространялись положения Устава «О кочевых инородцах» (22. VII. 1822 г.), казахи приравнивались к русским крестьянам, но отличались «от оного в образе управления». Казахам разрешалось переходить в другие сословия, селиться внутри империи, «вступать в службу», отменялось действие указа от 1808 г. «О приобретении киргизов в частное владение», т. е. о покупке и приобретении казахов и других инородцев в рабство Законодатель в целом обходил важнейшие вопросы собственности на землю, лишь в отмечалось: земли, не отведенные казахам, «считать свободными» Кочевьями владели не индивидуальные собственники, а кочевые коллективы аулов, волостей. Казахам предоставлялось право «иметь недвижимую собственность». Устав предусматривал отведение земель для кочевников, изъявивших желание заниматься земледелием, эти земли и постройки на них «переходят в наследство как недвижимая собственность».
Правовое положение султанов также подверглись изменениям: они имели право на управление только в случае их официального избрания на управленческие должности, не имели право приобретать кулов и тюленгутов, законодатель признавал султанов «высшим и почетным сословием» казахского общества и освобождал их от телесного наказания.
Правовой статус казахов как «российских подданных» претерпел изменение в области подсудности по некоторым правонарушениям, а также во ввддении в казахском обществе новых институтов правонарушения — государственной измены, явного неповиновения властям, барьмты идр , т е. казахи уже подпадали под действие имперского законодательства. Казахи освобождались от военной повинности («свободные от рекрутства»), им предоставлялась «полная свобода в сношениях с высшим российским правительством», право заниматься земледелием, скотоводством, промыслами на землях, «каждому роду назначениях», кочующим «инородцам» была гарантирована свобода вероисповедывания и право перехода в сословие государственных крестьян и городских жителей «с свободою от рекрутства».
В 1822 г. был принят «Устав о сибирских киргизах»[1], составленный крупным русским юристом и государственным деятелем М. Сперанским.
«Устав» 1822 г. с небольшими изменениями действовал до середины 60-х годов. Его значение в проведении колониальной политики и влияние на казахское общество оказались огромными.
Раскрытие содержания «Устава» 1822 г. немыслимо без характеристики тех исторических условий, при которых он был принят, политических воззрений автора, которыми он руководствовался при его составлении.
Начало ХIXв. ознаменовалось для России дальнейшим ростом демократической оппозиции по отношению к царскому режиму. С каждым годом росла активность крестьянских масс, выступавших против феодально-крепостнического угнетения. Волна протеста охватила рабочих промышленных предприятий.
Крепостное право, давно уже отмененное в странах Запада, но еще сохранившееся в России, стало острым вопросом внутренней политики. Идеи французских просветителей и Великой французской буржуазной революции все более находили отклик и распространение в России. Даже в глазах некоторой части дворянства и буржуазии царский режим казался гнилым и «антинародным». Среди нового дворянства и буржуазии формируются радикальные слои, готовые да революционный переворот.
Александр I нередко прибегал к либеральным фразам и жестам, чтобы дезориентировать растущую оппозицию, в особенности среди трудящихся масс, надеясь этим путем упрочить существующий самодержавный строй.
В такой политической атмосфере формировались идеи и взгляды М. Сперанского, впоследствии генерал-губернатора Сибири, автора «Устава о сибирских киргизах» и крупного кодификатора законов Российской империи.
М. Сперанский вначале входил в круг приближенных царя крупных государственных сановников. По отзывам современников и исследователей, он выделялся среди чиновников не только свои талантом государственного деятеля, большой трудоспособностью, но и обширными знаниями.
В 1812 г. он представил царю свой проект государственного преобразования, отражавший прогрессивные буржуазные взгляды автора. Он намекнул на серьезный разрыв, существующий между системой власти и управления и требованиями времени. «Царства земные имеют свои эпохи величия и упадка, - указывал он в своем проекте - и в каждой эпохе образ правления должен быть соразмерен тому степени гражданского образования, на коим стоит государство. Каждый раз, когда образ правления отстает или предваряет сей степень, он ниспровергается с большим иль меньшим потрясением…
Никакое правительство, с духом времени не сообразное, против всемощного его действия устоять не может»[2].
Мировоззрение М. Сперанского отразило влияние идей просветительской философии XVIII в. и школы естественного права. Он говорил об общественном духе, которому должны соответствовать законы, об обязанностях «державной власти» перед задачами, вытекающими из этого соответствия. Продуманные и хорошие законы, по М. Сперанскому, помогали утверждению порядка и справедливости в обществе. «Сколько бедствий, сколько крови можно было сберечь, - писал он в плане государственного преобразования, - если бы правители держав, точнее наблюдая движение общественного духа, сообразовались ему в началах политических систем»
Мы здесь будем пространно рассматривать систему, предложенную М. Сперанским в «Плане государственного преобразования». Для нас важно то, что он отразил в ней свои взгляды буржуазного реформатора. Пожалуй, в этот период М. Сперанский, как утверждает академик М. Дружинин, сильнее других был захвачен буржуазной идеологией. План М. Сперанского был встречен в штыки реакционными кругами, влиявшими на царя и его политику. Он был сослан в Нижний Новгород. Последующая деятельность М. Сперанского свидетельствует о том, что его стремление к существенным реформам государственного строя России в значительной степени было сломлено. Отказавшись от решительных действий, он оставался в то же время умеренным буржуазным деятелем, еще долго сохранявшим прогрессивные взгляды на политическое устройство государства. В 1816 г. царская опала кончилась. Сперанский назначается пензенским губернатором, а в начале 1819 г. - генерал-губернатором Сибири. Сибирь в этот период состояла из трех губерний: Тобольской, Томской и Иркутской. Все они находились под властью одного генерал-губернатора. По отзывам современников, в начале XIX в. этот обширный неустроенный край нуждался в существенных переменах. Все авторы, касавшиеся положения далекой провинции, пишут о бесчинствах, царских властей. В Сибири «народ стонал от несправедливости и поборов», - писал один из дореволюционных авторов. «Обездоленный край, - сообщает другой, - кишел административными насильниками, которых деяния уподобить разве злодействам опричнины». О взяточничестве, потрясающих истязаниях говорят следующие факты. Супруга начальника одной из губерний, Туркестана, каждый год продавала бурятам один и тот же мех за 10000 руб. ассигнациями, т. е. продавала его и обратно брала в виде взятки. Исправник Лоскутов «обливал голых людей на морозе и делал из них статуи»[3]. Жестоко угнетались не только коренные жители Сибири, но и русские крестьяне. Последние своими постоянными жалобами на бесчинства чиновников обратили внимание высших правительственных кругов и царя.
Произволу в Сибири способствовало и то, что ее генерал-губернатор П. Б. Пестель, назначенный на эту должность в 1805 г., в своей «сибирской канцелярией» находился в Петербурге, откуда и «осуществлял» руководство краем. Если учесть, что Сибирь отстояла от ставки генерал-губернатора чуть ли не на 10 тыс. верст, при тогдашних средствах связи и сообщения, станет ясным характер этого руководства. Генерал-губернатор в Сибири фактически отсутствовал, что способствовало усилению произвола военных и гражданских чиновников.