Смекни!
smekni.com

Метки-дипинто византийских амфор XI в. (стр. 3 из 4)

Рис. 7. Метки дипинто с надстрочной лигатурой ПР

Следует обратить более пристальное внимание на состав канцелярии эпарха. В количественном отношении ее штат состоял не столько из чиновников, сколько из руководителей и старшин корпораций [Успенский, 1899, с. 99-100] - προστάται (πρωτοσταται), простатов. Именно их упоминает табель о рангах Филофея двенадцатым разрядом в служебном перечне этой канцелярии [Oikonomidès, 1972, p. 113]. Относительно статуса этой должности у историков византийской административной системы нет единого мнения, - неясно, был ли это государственный чиновник в распространенном понимании, или же член корпорации выполнявший административную повинность. На простатов возлагались совершенно определенные функции, согласующиеся с необходимостью постановки меток на прибывающие в город амфоры. Согласно параграфу 1-му XIX-й главы EB, "старшины корчмарей должны докладывать эпарху всякий раз, когда привозится вино, чтобы он отдал распоряжение каким образом это вино следует продавать". Подобная обязанность возлагалась и на простатов-старшин других корпораций - мясников, свиноторговцев, рыботорговцев и хлебопеков - именно тех, от кого зависела торговля продуктами массового питания. Можно было бы предположить, что осуществлявшие доклад о поступлении вина старшины оказывались в итоге теми служащими, которые осуществляли постановку меток, ведь именно простаты на всем протяжении "Книги эпарха" характеризуются как лица с исключительной компетенцией. Против этой версии говорит, однако, то, что согласно тем же источникам эта компетенция со всей определенностью направлена лишь на руководимую ими корпорацию. Административный контроль над ее деятельностью был главной обязанностью простата - начальствующего, начальника, если следовать буквальному смыслу греческого слова. В этом духе следует прочитывать и процитированный фрагмент. Это смягчает определенность предположения о причастности простатов к постановке меток на сосуды. Тем не менее, продажа вина на городском рынке прямо затрагивала интересы капилов-корчмарей, - согласно "Книге эпарха" именно они выполняли функции виноторговцев в столице, а значит, должны были быть зависимы от системы ее контроля и заинтересованы в ней. Постановка меток могла производиться по докладу простата, либо службы начальника порта (в X-XI вв. также входившего в состав ведомства эпарха) чиновником канцелярии с соответствующей компетенцией. Его ранг мог быть близок к рангу мелких служащих-инспекторов, эпоптов (επόπται) занимавших восьмую позицию в служебной иерархии. Однако, возможно, что в каких-то случаях эта обязанность выполнялась и самим простатом - во всем составе низших чинов канцелярии эпарха только его служебное определение имеет приставку προ-. Упомянутые пятым разрядом в табели протоканкеларии (προτωκαγκελλάριοι) не могли быть связаны с постановкой дипинто по своим служебным функциям, хотя контроль за торговыми операциями и вменялся в обязанность одному из них [Oikonomidès, 1972, p. 320]. Следует также подчеркнуть, что использование простатов легатарием в качестве осведомителей следует из круга служебных обязанностей обоих.

Рис. 8. Запись имени Иоанн

В XIX,1 ЕВ речь идет о контроле со стороны корпорации капилов над внутригородским рынком и о правилах торговли, определяемых городской администрацией для этого рынка. В отношении иногородней торговли в Константинополе администрация препятствовала ее "дроблению". Положение обязывало купцов-экзотов к продаже вина крупными партиями. Законодательному регулированию этого посвящен 7-ой титул 53-й книги Василик, составленной в правление Льва VI одновременно с "Книгой эпарха", которая регулировала городскую розничную и мелкооптовую торговлю. Есть основания полагать, что это положение касалось и другого продукта транспортировавшегося в амфорах - оливкового масла. Василики содержат прямой запрет на его вывоз из Константинополя [Сюзюмов, 1956, с. 64], а "Книга эпарха" запрещает делать его запасы [EB XI,3; Сюзюмов, 1962, с. 209], препятствуя возникновению товарного дефицита и повышению цен, как следствию этого. Известно, что повышение цен на основные продукты питания сказывалось всеобщим вздорожанием в столице и нередко приводило к народным волнениям. Не исключено, что благодаря стабильному и невысокому уровню цен на продукты в амфорах, достигавшемуся этими мерами, Константинополь, по свидетельству Никиты Хониата, имел славу "пьяного" города [Сюзюмов, 1962, с. 248].

Рис. 9. Запись имени Лев

Исследование, предпринимаемое по уже опубликованным материалам, по понятным причинам ограничено в своих возможностях. В данном случае вторичный характер этих материалов не позволяет привлечь к рассмотрению такие информационно важные детали как почерк постановщика, место постановки, метрические характеристики сосуда. Очевидно, что без рассмотрения этих корреляций выяснение характера функционирования меток-дипинто в системе контроля константинопольского рынка будет в гораздо большей степени предположительным. Любое из восходящих к письменным источникам и в разной степени возможных объяснений уязвимо ввиду неполноты интерпретационного континуума. Совершенно понятно лишь то, что эти метки имели ограничительный характер по отношению к поступавшей в амфорах сельскохозяйственной продукции, ставили пришлых торговцев в свойственные для константинопольского рынка рамки. Что же касается конкретного смысла учетных меток на амфорах, то он мог быть связан с конкретным продуктом - вином, оливковым маслом или насыпным содержимым. Вопрос следует оставить пока открытым. Его разрешение лучше предпринимать на основе непосредственного изучения этой категории находок. Из публикаций Нергис Гюнсенин следует, что материалы манганских раскопок сохранены (по-видимому, частично), а это не исключает возможности изучения комплекса in visu в будущем.

Вне пределов византийской столицы метки-дипинто на амфорах XI в. не встречены. Возможно, единственное известное исключение здесь - фрагмент стенки амфоры с воронкообразным горлом из раскопок портового квартала Судака на котором, как кажется, сохранились следы красителя. В случае если бы эта находка подтвердилась обнаружениями собственно дипинто, она могла бы свидетельствовать о том, что продукты перевозимые в амфорах с воронкообразным горлом помимо поступления в регионы из центров непосредственного производства могли поступать туда также и через рынок Константинополя - крупнейшее торговое средоточие средневековья.

Характерной и немаловажной деталью в рассматриваемом контексте является отсутствие клейм на амфорах этого типа. Исключительно редко встречающиеся на них оттиски резко отличны от тех, которые имели подвергавшиеся административному клеймению разновидности - константинопольские сфероемкостные и желтоглиняные амфоры. Клейма сфероемкостных и желтоглиняных амфор представляют основной массив клейменого материала. Доля этих амфор достигает 98% среди общего количества клейм X-XI вв., причем процент желтоглиняных экземпляров не превышает здесь 4%. Принадлежность амфор этих типов одному центру клеймения не в последнюю очередь подтверждается хронологическим и иконографическим тождеством помещенных на них клейм.

Клейма амфор с воронковидным горлом рассматриваемые в этом общем контексте, это, скорее, клейма-метки. К настоящему времени они известны в двух вариантах, представленных тремя образцами - в виде кольцеобразного вдавления у венчика сосуда конца X в. [Зеленко, 1999, с. 224, рис. 1,2] и нанесенной до обжига метки в виде разомкнутого овала на плече амфоры второй четверти XI в. [Günsenin, 1989, p. 272, fig. 5-6; Зеленко, 1999, с. 224, рис. 1,1]. Смысл этого клеймения неясен, неясно и то, следует ли связывать его с функционированием административных механизмов контроля. Аналогичные по виду первой находке, кольцеобразные, сделанные до обжига отметки встречаются иногда и на днищах последующей разновидности грушевидных амфор - амфорах с высокоподнятыми ручками XII-XIII вв. В этом случае их технический характер, кажется, бесспорен. Сам способ и место клеймения амфор с воронкообразным горлом подражательны по своей природе и следуют обыкновению константинопольской постановки клейм также и хронологически - очень характерно изменение места постановки клейма и увеличение его размера от раннего сосуда к позднему. По всей видимости, здесь следует предполагать явление интерференции.

Изложенное хорошо характеризует природу амфор этого круга. Их поведение в культурных отложениях византийской столицы подтверждает тот факт, что эти сосуды по своему происхождению не должны связываться с округой Константинополя и шире - с производствами концентрировавшимися в области Пропонтиды, в той или иной мере подверженных воздействию столичной администрации. Производившие их мастерские должны были сосредотачиваться вне пределов этой зоны. Для локализации производивших эти амфоры центров первостепенную важность имеет преимущественная география их распространения. Встреченные по всему Восточному Средиземноморью - отдельные находки амфор обнаруживались в Марселе, Южной Италии, Палестине, - главные их находки, тем не менее, концентрируются в черноморском бассейне. По признаку массового распространения грушевидные амфоры являются черноморским типом транспортировочной керамики. Несомненно очень значительное участие грушевидных сосудов в формировании дунайских амфорных комплексов. Точные статистические параметры их поведения в слоях и комплексах этого региона до сих пор остаются неизвестными, однако, самое широкое распространение этих сосудов в рассматриваемый период здесь подтверждается практически всеми исследователями. Такой же характер их распространение имеет для днепровских и других регионов Древней Руси, где грушевидные амфоры - вторая по репрезентативности группа находок. Для XII в. здесь могут быть выделены комплексы их преобладания. Аналогичным образом грушевидные амфоры выражены и в Северном Причерноморье - на нижнем Днепре, в Таврике и Приазовье. Статистическая картина меняется здесь по мере перемещения к востоку этой географической зоны. Участие грушевидных амфор в формировании культурных отложений рассматриваемого времени здесь наиболее заметно. Значительное преобладание грушевидных амфор - факт археологических слоев восточнобережного Крыма и Таманского п-ова. До 75% процентов доходит содержание фрагментов амфор с воронкообразным горлом в комплексах Керчи [Макарова, 1982], сходная картина обнаруживается на археологических комплексах Судака (портовый район) и в слоях Таманского городища. Сосуды этих типов преобладают на Дону, в слоях Саркела XI в. [Артамонова, Плетнева, 1998, с.601]. Еще более показательно преобладание фрагментов грушевидных амфор в слоях транзитных пунктов на сухопутных путях из экономических центров этой зоны на Русь, здесь оно абсолютно. Так, в материалах описанной Константином Багрянородным Крарийской переправы через Днепр (Кичкас) в местах перегрузки караванов, исследованных днепрогэсовскими экспедициями 1927-28 гг., доля фрагментов грушевидных амфор достигает 98%, т.е. они являются здесь единственным статистически значимым типом8. Показательно, что в материалах правобережных жилищ древнерусского поселения в районе переправы картина совершенно другая, - среди редких амфорных фрагментов, обнаруженных там, имеются лишь пригодные для использования в быту небольшие по объему сфероемкостные и коричневоглиняные9 сосуды. В свете характеризующих распространение грушевидных амфор данных именно боспоро-киммерийская часть Северного Причерноморья выглядит крупнейшим контрагентом перевозимых в них продуктов, а также центром их транзита в другие регионы - на Дон и на Русь. Показательно, что преобладание фрагментов грушевидных амфор в слоях Крарийской переправы принадлежит ко времени, когда оно в слоях и комплексах этой зоны становится уже не столь очевидным ввиду распространения бóльших по объему амфор с дуговидными ручками.