Формирование мировоззрения Декабристов
Большинство будущих декабристов родилось на рубеже нового столетия: или в последнее десятилетие XVIII в., или в первые годы XIX в.
Все декабристы (исключения крайне редки) были по происхождению дворянами, принадлежали к привилегированному сословию тогдашней крепостной России. Множество разнообразных явлений русской жизни с детства протекло через их сознание, было воспринято ими: жизнь барской усадьбы, дворянского имения, первоначальное домашнее обучение, поступление в учебное заведение.
Много первостепенных по значению политических событий прошло через их сознание. В детстве они слышали разговоры о воцарении нового императора — Александра I; до них доходили смутные разговоры о том, что его отца — императора Павла I — задушили во время дворцового переворота, называли имена участников заговора. Детьми или подростками они узнали о первых войнах России с Наполеоном: на эти войны уходили из дома их отцы и старшие братья. Декабристы выросли в России, и мировоззрение их складывалось на основе размышлений над судьбой Родины. Именно Россия была в центре этого слагавшегося юношеского мировоззрения.
Они росли большей частью в обеспеченных дворянских семьях, где могли постоянно наблюдать резкую разницу между положением помещика и крестьянина, барина и дворового человека.
Одни из них учились в Московском университете, другие — в Московской школе колонновожатых (будущей Академии Генерального штаба), третьи — в Царскосельском лицее. Даже привилегированные учебные заведения были затронуты, как говорили сами декабристы, “духом времени”. Сомнение в справедливости самодержавного строя рано пробудилось в молодых умах.
Дворянство жило широкой и веселой жизнью. В Москве в день бывало по несколько десятков балов, сияли огнями великолепные особняки и дворцы, а рядом в бедных домишках и лачугах ютились мещане и трудовая беднота. В учебнике естественного права студенты, готовясь к экзамену, читали: “Законы должны быть для всех граждан одинаковы”. Противоречие между передовой мыслью и русской действительностью бросалось в глаза: в России законы не были одинаковы для всех граждан. Юношеская мысль от наблюдений русской действительности устремлялась к книге, а от книги — опять к русской действительности.
Потихоньку; из рук в руки, студенты передавали запрещенную книгу великого русского писателя XVIII в, А. П. Радищева “Путешествие из Петербурга и Москву”. За эту книгу императрица Екатерина II бросила Радищева в тюрьму. Человек “родится в мир равен во всем другому”, говорилось в этой книге. Жестокие картины крепостного права и самодержавия, которые возмущали душу Радищева, разительно совпадали с действительностью, окружавшей юношей.
В дневнике Николая Тургенева чувствуются первые проблески критики самодержавного строя. “В Сенате много дураков”,— записывает он однажды.
Но, конечно, дело не ограничивалось чтением запрещенных русских книг. С Запада более свободно проникали — еще в библиотеки дедов и отцов — произведения философов-просветителей. Особенно часто попадали в руки передовой молодежи книги французских корифеев вольнолюбия — Вольтера, Руссо, Дидро, Даламбера, Монтескье...
Будущие декабристы — Владимир Раевский и Г.С. Батеньков, подружившиеся еще во время учения в кадетском корпусе, проводили целые вечера в “патриотических мечтаниях”; юные друзья впервые осмелились “говорить о царе, яко о человеке, и осуждать поступки с нами цесаревича”. Они даже поклялись, “когда возмужаем, привести идеи наши в действо”. Как видим, мысль о каком-то действии против несправедливого строя стала бродить в юных умах еще накануне войны 1812 г.
В той же Москве около 1811 г. образовалось среди будущих декабристов “юношеское собратство”, члены которого, увлеченные идеями “Общественного договора” Руссо, решили поехать на Сахалин и “составить новую республику”. Для этого уже были “сочинены законы” и даже придумана особая одежда новых социальных реформаторов: синие шаровары, куртка, пояс с кинжалом, а на груди “две параллельные линии из меди в знак равенства”. Среди этих фантазий весть о том, что Наполеон перешел границы России, поразила всех, как громом. Началась “гроза двенадцатого года”.
В ту эпоху дворяне могли по собственному желанию служить или не служить на военной службе. Добровольность военной службы была их привилегией. Будущие декабристы были охвачены патриотическим порывом — именно это и привело их в ряды защитников Родины. “В 1812 году не имел я образа мыслей, кроме пламенной любви к Отечеству”, — писал декабрист Никита Муравьев.
Подавляющее большинство будущих членов тайной организации оказалось в армии и стало участниками знаменитых сражений. “В 1812 году употреблен был при 1-й Западной армии и находился в сражениях 4 и 5 августа при г. Смоленске, того же августа 24 и 26-го чисел при селе Бородине... при взятии города Вереи сентября 29-го, октября 11-го при Малоярославце...” — гласит служебный формуляр декабриста Михаила Орлова. И такие формуляры типичны для многих его товарищей. Война 1812 г. разбудила их политическое сознание, патриотический порыв закалил его. “Мы были дети 1812 года”, — говорил декабрист Матвей Муравьев-Апостол.
Побывав в странах, где не было крепостного права и где существовали конституционные учреждения, будущие декабристы получили немало материала для размышлений.
Общественное оживление тех лет было чрезвычайным. В Европе в те годы складывалась революционная ситуация. Во время борьбы с Наполеоном короли и императоры обещали реформы, новую жизнь своим народам — участникам борьбы. Но одержав победу, они не захотели платить по векселям. “Не в одной России — во всех государствах Европы народ был разочарован и обманут” — писал один из современников.
Как и в других странах, в России народные массы также стремились к освобождению от крепостного гнета. Росла борьба между европейскими правительствами и народами, т. е. процесс борьбы против феодального строя. В атмосфере этой борьбы и выросли декабристы.
Россия была охвачена брожением. Защитники старого и сторонники нового все отчетливее делились на два лагеря.
Декабристы не были горсткой беспочвенных мечтателей, оторванных от общества своего времени. Такое представление было бы крайне неверным. Декабристы были наиболее ярким проявлением общего процесса, их замыслы были понятны не им одним - около них был широкий круг сочувствующих. Глубоко, и верно определил этот процесс один из главных деятелей движения — Сергей Муравьев-Апостол: “Распространение... революционных мнений в государстве следовало обыкновенному и естественному порядку вещей, ибо если возбранить нельзя, чтобы общество не имело влияния на сие распространение, справедливо также и то, что если б мнения сии не существовали в России до рождения общества, оно не только но родилось бы, но и родившись не могло, бы ни укрепиться, ни разрастись”.
Историческая действительность подсказывала декабристам способы борьбы, заставляла задумываться над революцией. Общую возбужденную атмосферу времени, их воспитавшего, прекрасно, ярко и точно охарактеризовал один из самых выдающихся декабристов — Павел Иванович Пестель. Он писал об этом так: “Происшествия 1812, 1813, 1814 и 1815 годов, равно как и предшествовавших и последовавших времен, показали столько престолов низверженных, столько других постановленных, столько царств уничтоженных, столько новых учрежденных, столько царей изгнанных, столько возвратившихся или призванных и столько опять изгнанных, столько революций совершенных, столько переворотов произведенных, что все сии происшествия ознакомили умы с революциями, с возможностями и удобностями оные производить. К тому же имеет каждый век свою отличительную черту. Нынешний ознаменовывается революционными мыслями. От одного конца Европы до другого видно везде одно и то же, от Португалии до России, не исключая ни единого государства, даже Англии и Турции, сих двух противоположностей. То же самое зрелище представляет и вся Америка. Дух преобразования заставляет, так сказать, везде умы клокотать... Вот причины, полагаю я, которые породили революционные мысли и правила и укоренили оные в умах”.
При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru