Вопрос о крепостном праве составил тяжёлую заботу для правительства ещё во время императора Николая I. Крепостной строй явно устарел. Нельзя было оставлять крестьян в бесправном состоянии рабства. Нельзя было ожидать роста и развития государственных сил при господстве в Pоссии отживших форм крепостного помещичьего хозяйства. Восточная война ясно показала отсталость и слабость государства, и необходимость внутренних перемен. Все понимали, что эти перемены должны были начаться именно с крепостного права, с “улучшения быта крепостных крестьян”, как тогда принято было выражаться о крестьянском освобождении.
Вскоре после заключения мира (1856) император Александр II, беседуя с дворянскими депутатами в Москве, сказал знаменитые слова о том, что “лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнёт отменяться снизу”. Эти слова имели в виду неспокойное состояние, крепостных, которые ждали освобождения и волновались год от году заметнее и сильнее. Слова государя произвели очень большое впечатление на всё русское общество. Обсуждение крестьянского вопроса стало на очередь не только в правительственных сферах, но и в частных кругах. В печати и в обществе образовались разные направления. В то время как одни старались по возможности сохранять старые порядки и оградить права землевладельцев, другие стремились достичь освобождения крестьян с наилучшими для них условиями. В том и другом направлении составлялись проекты и записки, отчасти попадавшие в печать, отчасти же в рукописном виде представленные правительству. Раньше, чем правительство успело приступить к работе по освобождению крестьян, возникли частные проекты освобождения. Самые основательные из них считали необходимым совершать освобождение крестьян с наделением их землёй. За такой именно способ освобождения высказывались близкие государю лица – брат его, великий князь Константин Николаевич, и великая княгиня Елена Павловна (вдова великого князя Михаила Павловича). Благодаря их личному влиянию к делу крестьянской реформы были привлечены столь выдающиеся лица, как Николай Алексеевич Милютин, князь В. А. Черкасский, Юрий Фёдорович Самарин и другие такие же горячие поборники крестьянских интересов. За освобождение крестьян с землёй встал и граф Яков Иванович Ростовцев, любимец государя и его близкий сотрудник по управлению военно-учебными заведениями. Ростовцев в ряде письменных и устных докладов разъяснил государю технические подробности предстоящей крестьянской реформы и убедил его в необходимости наделить крестьян землёй, чтобы не сделать их безземельными батраками. Таким образом, сам государь усвоил мысль о желательности земельных наделов для крестьян.
Внешний ход крестьянской реформы был таков. В начале 1857 года стал действовать “секретный” комитет, учреждённый государем для обсуждения мер по устройству быта крестьян. Комитет предложил совершить освобождение крестьян постепенно, без крутых и резких переворотов. Но это не соответствовало намерениям императора Александра, который желал скорого и определённого решения крестьянского вопроса. Поэтому, когда в комитет поступило заявление дворян литовских губерний (Виленской, Ковенской и Гродненской) о желании их освободить своих крестьян без земли, то государь приказал ускорить обсуждение этого дела. Мнение по данному делу в комитете разделились; часть членов комитета (во главе с великим князем Константином Николаевичем) высказалась за то, чтобы разрешить освобождение с землёй, а не без земли и притом сделать это гласно – так, чтобы все узнали о намерении правительства немедля приступить к преобразованию крестьянского быта. Государь одобрил это мнение, и рескрипт государя, данный (в ноябре 1857 года) виленскому генерал – губернатору Назимову, возвестил всем государствам о том, что реформа началась. Литовским дворянам было указано образовать по губерниям дворянские губернские комитеты для обсуждения условий освобождения крестьян и составления проекта “положений” об устройстве крестьянского быта. Правительство ожидало, что, узнав об учреждении губернских комитетов в литовских губерниях, дворянские общества прочих губерний сами поймут необходимость приступить к обсуждению условий крестьянской реформы и станут ходатайствовать об устройстве у себя таких же губернских комитетов по крестьянскому делу. Действительно, из разных губерний стали поступать адресы дворянства с выражением готовности приняться за улучшение быта крестьян, и государь разрешил открытия в губерниях губернских комитетов, составленных из местных дворян. Для руководства занятиями этих комитетов была дана общая для всех их программа. Для объединения же всех мер по крестьянскому делу “секретный” комитет был преобразован в главный комитет под председательством самого государя (1858).
Так началось обсуждение крестьянской реформы. Когда губернские комитеты изготовили свои проекты положений об улучшении быта крестьян, они должны были представить их на рассмотрение главного комитета и прислать в Петербург свои депутатов для совместного обсуждения дела в главном комитете. Так как проекты губернских комитетов во многом различались между собой, то для их рассмотрения и согласования была образована при главном комитете особая редакционная комиссия под председательством Я. И. Ростовцева (1859). Комиссия эта по ходу дела была разделена на четыре отделения, или четыре редакционные комиссии. В их состав вошли как чиновники разных министерств, так и дворяне по приглашению Ростовцева. Кроме того, дворянские депутаты из губерний дважды вызывались в Петербург для занятий в редакционных комиссиях. С их участием комиссии обсудили все основные крестьянские реформы и составили проект положения об освобождении крестьян. Проект этот был очень благожелателен для крестьян благодаря стараниям прогрессивных членов комиссий, Н. А. Милютина, князя Черкасского, Ю. Ф. Самарина и других. В самый разгар работ комиссий их председатель Я. И. Ростовский скончался и на его место был назначен граф Панин. Ростовцев был горячим сторонником освобождения крестьян; Панина же считали “крепостником”. Тем не менее, работы редакционных комиссий продолжались и при Панине в том же духе, как при Ростовцеве. В конце 1860 года комиссии окончили своё дело и были закрыты. Составленные ими законопроекты были переданы в главный комитет.
Главный комитет, под представительством великого князя Константина Николаевича, рассмотрел выработанный комиссиями проект положения об освобождении крестьян и придал ему окончательную форму. После этого, в начале 1861 года, проект был внесён в государственный совет и по желанию государя немедленно рассмотрен. Государь лично открыл занятия государственного совета по крестьянскому делу и в пространной речи указал совету, что на уничтожение крепостного права “есть его прямая воля”. В исполнении этой воли совет рассмотрел и одобрил проект закона об освобождении крестьян. В годовщину своего вступления на престол, 19 февраля 1861 года, император Александр II подписал знаменитый манифест об отмене крепостного права и утвердил “положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости”. Великое дело “царя – освободителя” было совершено: пятого марта “воля” была обнародована и принята народом спокойно, без всяких общественных потрясений.
Основания крестьянской реформы были таковы. Крепостное право помещиков на крестьян было отменено навсегда, и крестьяне признаны свободными без всякого выкупа в пользу помещиков. Государственная власть не видела в этом никакого нарушения прав помещиков. В своей речи государственному совету император Александр указывал на то, что крепостное право в России имело государственный характер: “право это установлено самодержавной властью, и только самодержавная власть может уничтожить его”. В тоже время земля, на которой жили и работали крестьяне, была признана собственностью помещиков. Крестьяне освобождались с тем, что помещики предоставят им в пользование их усадебную оседлость и некоторое количество полевой земли и других угодий (“полевой надел”). Но крестьяне за усадьбу и полевой надел должны были отбывать в пользу помещиков повинности деньгами или работой. По закону крестьяне получили право выкупить у помещиков свои усадьбы и, сверх того, могли по соглашению со своими помещиками приобрести у них в собственность полевые наделы. Пока крестьяне пользовались наделами, не выкупив их, они находились в зависимости от помещиков и назывались временно – обязанными крестьянами. Когда же соглашение о выкупе было достигнуто (на что предполагался срок в два года), то крестьяне получали полную самостоятельность и становились крестьянами – собственниками. Вышедшие из крепостной зависимости крестьяне соединялись по месту жительства в “сельские общества”, из которых для ближайшего управления и суда ставились “волости”. В сёлах и волостях крестьянам дано было самоуправление по тому образу, какой был установлен для крестьян государственных при графе Киселёве. В сельских обществах было установлено общинное пользование полевою землёю, при котором крестьянский “мир” переделял землю между крестьянами и все повинности со своей земли отбывал за круговою порукою.
Одним из самых трудных и сложных вопросов в деле крестьянской реформы было определение размеров крестьянского полевого надела. Земледелие не везде было главным занятием крестьян. Только в южном чернозёмном районе крестьяне усиленно пахали и на себя, и на помещиков, отбывая на барском поле тяжёлую “барщину”. В центральных же областях, где земледелие не было прибыльным, крестьяне чаще “ходили на оброке”, то есть, занимались промыслами на стороне и вместо барщинного труда платили ежегодно помещикам установленную сумму – оброк. На юге помещику было выгоднее отпустить крестьян на волю без земли, а землю удержать за собой, потому что именно земля там и представляла главную ценность. На севере же помещикам не выгодна была потеря именно крестьянского оброка, а не земли. Поэтому одни помещики старались по возможности уменьшить крестьянские земляные наделы, а другие были к этому совершенно равнодушны. С другой стороны, в южных губерниях пахотной земли было много, а населения не густо, и поэтому крестьяне пользовались землёю без стеснения; в центре же государства при большом росте населения сильно чувствовалось малоземелье. Под влиянием столь разнообразных местных условий и приходилось определять размеры крестьянского полевого надела особо для каждой “полосы” государства (нечернозёмной, чернозёмной, степной) и для отдельных губерний и даже уездов. Размеры надела определялись от одной до двенадцати десятин на “душу” (то есть на лицо, записанное в крестьянах за помещиком по ревизии). Дворовые же люди, находившиеся в личном услужении помещикам и не пахавшие земли, освобождались без земельного надела и по прошествии двух лет временно – обязанного состояния под властью помещиков могли приписаться к какому – либо сельскому или городскому обществу.