Между первой и второй половиной западночжоуского периода происходит драматический поворот, затрагивающий как надписи на бронзе из нашего корпуса, так и те Иероглифы, которыми обозначались различные виды денег. В восьмидесяти семи надписях, относящихся к первому периоду, металл упоминается двенадцати раз. А в девяносто семи, датируемых вторым, — всего лишь три. Относительно каури изменения еще более разительны: двадцать четыре надписи против трех. Что касается шелка, то тут ситуация обратная. Иероглифы, которые мы определили как «шелк, используемый в качестве денег» (в том числе и иероглиф X) встречаются только в одной надписи, принадлежащей первому периоду, и три раза в надписях второго периода. Но самое интересное — это ле X. За всю первую половину Западной Чжоу ле X появляется всего один раз, да и то в надписи, датируемой временем правления последнего владыки — Му-вана. А вот во второй половине западночжоуского периода — семь раз.
Отметим, однако, что, хотя все эти цифры и интересны, их смысл отнюдь не становится от этого понятнее. Ниже мы будем говорить о том, что вскоре после утверждения Чжоу ваны взяли за правило дарить своим вассалам парадные украшения для лошадей и колесниц, и такие подарки символизировали высочайшую милость правителя. Возможно, отчасти поэтому каури вышли из употребления. А ле X, как мы помним, не вручались таким же образом, как каури, поэтому едва ли правомерно говорить о том, что первые заменили последних.
Тем не менее участившееся упоминание ле X в надписях представляет несомненный интерес. Экономисты различают два вида денег: «средство обмена» и «деньги подсчета. Мы обычно считаем деньги средством обмена, переходящим из рук в руки. Однако гораздо большие суммы просто записываются на приход, как «деньги подсчета». Администрация такой империи, как западночжоуская, 6езусловно, нуждалась в таких «деньгах подсчета», а ле X, несомненно, обладали характеристиками, которые позволяли испольэовать их для этих целей. Мы знаем, что в последующем ле (уже в виде чистой денежной единицы, свободной, как и «фунт», от какой-либо спецификации) действительно стали «деньгами подсчета», в которых исчислялись даже курсы различных «национальных валют». Растущая популярность ле X при Западной Чжоу может, таким образом, свидетельствовать об упрощении системы подсчета с помощью данной единицы.
Вполне возможно, что в действительности все обстояло именно так, как рассказывается в «Цзо чжуань», но из этого зачастую делаются ошибочные выводы. Едва ли Чу когда-нибудь было вассалом Западной Чжоу, а даже если и было, то еще менее вероятно, что именно таков был общий объем его финансовой контрибуции. Посланники царств Ци и Чу вели, преследуя собственные цели, тонкие дипломатические маневры, и уж в их цели никак не входило достоверное изображение истории. Однако данные «Цзо чжуань» подтверждают один важный момент. Людям, жившим в эпоху Весен и Осеней, почему-то очень хотелось полагать, что прошлое было, в сущности, точно таким же, как и их время. Поэтому они часто подходили с мерками своего дня к западночжоуским событиям и принимали как само собой разумеющееся, что существовавшие при Западной Чжоу институты в точности походят на их собственные. Конечно, это не значит, что они не дают нам достоверной и ценной информации о более ранних временах — таких сведений немало. Но мы всегда должны проверять и оценивать их данные, как, впрочем, и любые другие.
Точно так же не вправе мы принимать на веру и свидетельства западночжоуских документов, по крайней мере если они не выглядят правдоподобно. «Ши цзин» сообщает, что Лю-гун, правнук основателя чжоуского дома, «собирал налоги с полей, чтобы обеспечить запас зерна». Возможно, так оно и было, но оценить достоверность подобных сведений чрезвычайно сложно.
Некоторые фргаменты «Шу цзина» позволяют сделать вывод, что у чжоусцев, сразу после завоевания, не существовало организованной системы налогообложения. Член правящего дома внушает вану, что если он будет вести себя надлежащим образом, то «все государства с почтением понесут дань». А вот что говорил Чэн-вану Чжоу-гун в связи с церемониями в честь основания новой столицы: «Вам надлежит тщательно записыватъ, кто из множества правителей (т. е. вассалов) платит дань, а кто нет». Очевидно, что в то.время утвержденной схемы получения налогов от вассалов еще не было, равно как не сложилась еще и развитая система их учета.
В «Ши цзине» описывается, как ханьский хоу преподнес чжоускому вану «шкуры леопардов, красных пантер и бело-коричневых медведей». «Шу цзин» также неоднократно отмечает подобные факты, правда, речь всегда идет об особых, торжественных случаях. Дважды дары выражены иероглифом би, тем же самым, что в древности означал «шелковая материя», а сегодня означает «деньги». Мы, конечно, не можем утверждать наверняка, составляли ли «добровольные пожертвования» даже в самом начале правления династии весь объем доходов, получаемых чжоуским правителем от своих вассалов, но в период сразу после завоевания так вполне могло быть. Ведь после покорения Шан казна вана и так должна была ломиться от захваченной добычи, поэтому правитель мог и не нуждаться в дополнительных доходах. А удельные князья, в свою очередь, перед которыми стояла задача утвердиться и организовать жизнь в провинции, едва ли имели так уж много излишков.
Однако чжоусцы не упустили из виду очевидный источник пополнения казны, а именно — покоренных шанцев. Чжоу-гун, обращаясь к шанцам через несколько лет после завоевания с упреками в непокорности, говорил: «Что касается требуемых налогов и разных поборов, больших и малых, то среди вас нет никого, кто бы не мог следовать закону». Словом «налог» здесь переведен иероглиф фу. Его левую часть составляет элемент «каури», а правую — «военный». О происхождении этого иероглифа мы можем только догадываться. Лежит ли в его основе идея, что налоги взыскиваются под угрозой применения силы, или же что они собираются преимущественно на военные нужды, мы не знаем. Но каково бы ни было происхождение иероглифа фу, вскоре он стал очень распространенным термином. Согласно «Цзо чжуань», в 484 г. до н. э. Конфуций говорил, что относительно земельных налогов (фу) «установления Чжоу-гуна по-прежнему существуют».
Однако нам почти ничего не известно о налогообложении простых людей в период Западной Чжоу. Мы даже не знаем, взимались ли с них вообще какие-либо налоги, или же население земель, находившихся во владений удельных князей, платило подати в какой-то иной форме. Вероятно — хотя даже об этом мы не можем говорить наверняка — что налоги в чжоускую казну шли не напрямую от населения государства, а преимущественно от удельных правителей -вассалов.
В нашей информации о системе налогообложения при Западной Чжоу уже через короткий срок после воцарения династии возникает большой пробел. Источники вновь заговорят об этом уже ближе к концу интересующего нас периода, правда, теперь и в «Ши цзине», и в надписях на бронзе сведений о налогах намного больше. И в источниках перед нами предстает система налогообложения столь высокоразвитая и воспринимаемая людьми того времени как само собой разумеющееся, что становится очевидно — машина поставления доходов в казну совершенствовалась в течение долгого времени и, по-видимому, уже с начального периода правления династии.
Если верить Карлгрену, в одной из песен «Ши цзина», датируемой около 800 г. до н. э., говорится, что правитель вновь созданного царства «разделил поля на участки... и определил размеры налогов» Буквально речь идет о том, что он разделил и зарегистрировал участки земли. Однако регистрация не обязательно влечет за собой взимание налогов.» В надписи на бронзе, также датируемой около 800 г. до н .э., чжоуский ван поручает Мао-гуну взять в свои руки контроль за деятельностью чиновников и приказывает, в числе прочего, «установить большие и малые налоги (фу)». Правитель также предупреждает его не угнетать народ и не искать личного обогащения при сборе налогов. Таким образом, можно сделать вывод о том, что к описываемому времени институты налогообложения, как и финансового администрирования, уже имели какую-то историю.
В другой надписи, датируемой примерно тем же временем, правитель назначает некоего чиновника ответственным за снабжение территории, в которую входили прилегающие к восточной столице земли, а также владения «южных варваров хуай». Чжоуский ван говорит, что эти варвары долгое время были его данниками, поставляли товары и выполняли трудовые повинности, и если они откажутся делать это впредь, то будут наказаны. Согласно некоторым интерпретациям, правитель поручает также чиновнику собирать налоги, дабы обеспечить снабжение данной территории, но данный пункт весьма спорен. В ряде моментов можно усмотреть также намеки на налогообложение торговли, но они настолько трудны для понимания, что лучше не делать из них выводов
Вели ли чжоуские власти тщательный подсчет поступлений в казну и проверяли ли их? В «Чжоу ли», как и следовало ожидать, описывается высокобюрократизированное государственное учреждение, занимающееся сбором и регистрацией дани, налогов и подарков, хранением товаров и ценностей и их надлежащим распределением. Над многочисленными чиновниками, исполняющими каждый свои функции, надзирают Великий Казначей и трое других казначеев. Кроме того, есть еще и Ведающий расчетами, который, вместе со своими подчиненными, сверяет приход и расход; в его ведомстве есть копия каждого документа. Он подводит годовой, месячный и даже ежедневный баланс. На нем также лежат и некоторые другие функции, связанные с управлением. «Так он полностью осведомлен относительно дел во всех государствах четырех частей света. Свои суждения он доносит до сведения правителя и Великого Хранителя, которые возвышают и понижают соответственно».