Сегодня с одинаковым усердием разрушают условия сохранения и развития русской идеи - хозяйство как материальную базу для жизни народа и школу как постоянно действующую матрицу, на которой народ воспроизводится в каждом новом поколении.
От чуткости, ума и воли "тех, кто любит Россию", зависит, удержим ли мы оба эти фронта, пока вновь соберется с мыслями и силами народ. Должны удержать, даже если какие-то отдельные стороны русской идеи мы понимаем по-разному. Возможно, мы вообще ее в словах никогда и не выразим. Одно ясно: эта идея жива, пока жив ее носитель - русский народ.
Но главное в том, что крестьянское хозяйство может быть вполне рыночным - и в то же время некапиталистическим. Этого не мог знать Маркс, потому что в Англии уже не было крестьян. Производство продукта на рынок - признак необходимый, но не достаточный. Это подробно объясняет А. В. Чаянов, и давайте сделаем усилие и вникнем хотя бы в его выводы:
"Экономическая теория современного капиталистического общества представляет собой сложную систему неразрывно связанных между собой категорий (цена, капитал, заработная плата, процент на капитал, земельная рента), которые взаимно детерм инируются и находятся в функциональной зависимости друг от друга. И если какое-либо звено из этой системы выпадает, то рушится все здание, ибо в отсутствие хотя бы одной из таких экономических категорий все прочие теряют присущий им смысл и содержание и не поддаются более даже количественному определению...
Такая же катастрофа ожидает обычную теоретическую систему, если из нее выпадает какая-либо иная категория, к примеру, категория заработной платы. И даже если из всех возможных народнохозяйственных систем, которым эта категория чужда, мы сделаем объектом анализа ту, в которой во всей полноте представлены меновые отношения и кредит, а следовательно, категории цены и капитала, например систему крестьянских и ремесленных семейных хозяйств, связанных меновыми и денежными отношениями, то даже и в этом случае мы легко сможем убедиться в том, что структура такого хозяйства лежит вне рамок привычной системы политэкономических понятий, характерных для капиталистического общества".
Когда читаешь Чаянова, то кажется, что он был в отчаянии: говорил он ясно, данные имел надежные, считался самым видным экономистом-аграрником. Но главные вещи, которые он говорил, просто не замечались, они шли как бы параллельно принятой "теоретической системе", которая на деле "терпела катастрофу"1. Да, крестьянин выходит на рынок, но если внутри его производственной ячейки нет категории зарплаты, то и смысл рынка совсем иной, нежели при капитализме. Почитаем Ветхий завет - там меновые отношения тоже представлены в полной мере, но нет же в нем книги "Развитие капитализма в Иудее".
Чем доказывает Ленин возникновение из крестьян двух антагонистических классов - буржуазии и пролетариата? На мой взгляд, доказательства нет, поскольку даже не введены определения. Образ классов возникает как бы сам собой, из общих соображений. Вскользь Ленин замечает, что "исследователи признают пролетариатом не только безлошадных, но и однолошадных крестьян". Мало ли что признают "исследователи", в каждом веке есть свои пияшевы. К тому же "исследователи" явно использовали термин "пролетарий" как метафору2.
Как довод Ленин приводит данные о том, что безлошадные и однолошадные крестьяне наряду с ведением своего хозяйства батрачат, а найм батраков - это "превращение в товар рабочей силы, продаваемой несостоятельны м крестьянством". Вывод, на мой взгляд, неубедительный - не всякий найм есть превращение рабочей силы в товар. Неужели стоимость рабочей силы Балды была, по Марксу, три щелчка в лоб? В батраки (феты) нанимались свободные греки еще в древних Афинах, о ни х достаточно писал в "Политии" Аристотель. Можно ли считать Афины капиталистическим обществом?
Кроме того, в немалой мере противореча своему выводу, Ленин показывает, что значительная доля наемного труда оплачивалась через "натуральный обмен" - отработками. Бедняк или середняк отрабатывал долг, ссуду семян и инвентаря, аренду з емли у помещика или кулака - работал на его земле со своей лошадью. Это - не капитализм, что и признает Ленин. Но отработки вместо денежного расчета преобладали в русских губерниях! Значит, далеко еще было до "полной зависимости от денег" и полного "превращения рабочей силы в товар".
Ленин тщательно удаляет из рассуждений фактор культуры, лирику. Но превращение рабочей силы в товар, то есть обезличенную меновую стоимость, - огромное изменение именно в культуре, в антропологии, в представлении о человеке. Это прекрасно видно из приведенного Лениным рассказа о том, как эксплуатируют батраков немцы-колонисты - "оттого по истощенному виду так легко узнать работавших у немцев-колонистов" - таких даже не нанимали в батраки, настолько они были обессилены (с. 241). А у русских крестьян при переписях записывали батраков как членов семьи, что внесло немало путаницы (думаю, и в бюджеты дворов, которые использовал Ленин). По тому что, по мнению крестьян, все, кто питается из одного котла, - члены семьи. Член семьи - не товар, а нечто иное3.
Ленин придает очень большое значение имущественному расслоению крестьянства как показателю его разделения на пролетариат и буржуазию. Данные, которыми он пользуется (бюджеты дворов по губерниям), большого расс лоения не показывают. "Буржуазия" - это крестьяне, которые ведут большое хозяйство и имеют большие дворы (в среднем 16 душ, из них 3,2 работника). Если же разделить имущество на душу, разрыв не так велик - даже в числе лошадей. У однолошадных - 0,2 ло шади на члена семьи, у самых богатых - 0,3. В личном потреблении разрыв еще меньше.
Посудите сами: у беднейших крестьян (безлошадных) расходы на личное потребление (без пищи) составляли 4,3 рубля в год на душу; у самых богатых (пять лошадей и больше) - 5,2 рубля. Разрыв заметен, но так ли уж он велик? Думаю, данные Ленина занижают разрыв, но будем уж исходить из тех данных, на которых он основывает свой вывод.
Особое значение Ленин придает питанию как показателю жизненного уровня, здесь "наиболее резкое отличие бюджетов хозяина и рабочего" (с. 143). Действительно, буржуазия и пролетариат различаются как классы не только отношен ием собственности, но и культурой - образом жизни. И здесь тип питания есть один из главных признаков.
Таково ли было это отличие у крестьянства, чтобы выделять курсивом слова "хозяин" и "рабочий" - указывать на классовое различие? У безлошадных расходы на пищу 15 руб. на члена семьи, у "пятилошадных" - 28 руб. Кажется, разрыв велик, н о дальнейшие данные объясняют этот разрыв. Практически все безлошадные семьи, по данным Ленина, в среднем выделяют 1 батрака (то муж, то поденно жена, то дети). Батрак питается у хозяина. По данным для Орловской губернии, стоимость пищи для батрака обход ится хозяину в среднем 40,5 руб. в год (приведен подробный рацион). Эти деньги надо присовокупить к бюджету безлошадной семьи. Если так, то выходит, что у "пролетария" на члена семьи расходуется на еду 25,4 руб., а у "буржуя" 28 руб. Следовало бы расходы на батрака вычесть из бюджета хозяина, если он при переписи записал батрака членом своей семьи, тогда разрыв еще больше снизится - но мы этого делать не будем, нет точных данных. Но главное, повторяю, тип питания, а не величина миски. Да, богатый крестьянин ел больше сала, чем бедняк, а в общей миске у него на столе было больше мяса. Но он ел сало, а не устриц, пил самогон, а не шампанское.
Из данных, приведенных Лениным (если брать не "двор", а расходы на душу), расслоения крестьян на классы по этому признаку не наблюдается. Да и Толстой отметил: "В том дворе, в котором мне в первом показали хлеб с лебедой, на задворках молотила своя молотилка на четырех своих лошадях... а хлеб с лебедой ела вся семья в 12 душ... "Мука дорогая, на этих пострелят разве наготовишься! Едят люди с лебедой, мы что ж за господа такие!".
Те, кого Ленин назвал "буржуазией" (5 лошадей на двор), на деле представляли собой трудовую крестьянскую семью: в среднем в такой семье было 3,2 своих работника - и нанималось 1,2 батрака1. Ленина, видимо, мучало несоответствие его вывода жизненной реальности, и он сделал важную оговорку: "Говоря выше, что крестьянская буржуазия есть господин современной деревни, мы абстрагировали задерживающие разложение факторы: кабалу, ростовщичество, отработки и пр. В действительности настоящими господами современной деревни являются зачастую не представители крестьянской буржуазии, а сельские ростовщики и соседние землевладельцы" (с. 179).
Такую оговорку никак принять нельзя. Что это такое: "в действительности" носитель капитализма - ростовщик, то есть "мироед", пожиратель общины, но мы совершаем "абстракцию" и называем буржуазией большие крестьянские семьи, укрепляющие общину. И это - не просто методологическая натяжка. Позже, уже без Ленина, была произведена подмена понятий в политической практике. Чаянов объяснял, что кулак (мироед) - это перекупщик или ростовщик, его доход нетрудовой, и нельзя к кулакам от носить крестьян исходя из величины дохода. Но во время коллективизации Наркомзем принял старую ленинскую классификацию: 5 лошадей - буржуазия, кулак. Последствия известны.
В целом можно сказать, что в конце века, когда писалась книга, расслоение крестьянства по имущественному уровню и по образу жизни не привело к его разделению на два класса - пролетариат и буржуазию. Сами крестьяне делили себя на "сознательных" - работящих, непьющих, политически активных - и "хулиганов". Разницу между ними они объясняли как отличие крестьян в заплатанной одежде от крестьян в дырявой одежде.
Крестьянство осталось как "класс в себе". И неожиданно оно выступило как "класс для себя" в революции 1905-1907 годов. В ходе ее рухнула вся концепция "сельской буржуазии и сельского пролетариата". Акти вность в революции проявили середняки и богатые крестьяне, батраки ("пролетариат") были наиболее пассивны. Центром организации революционных выступлений была община - деревенский или волостной сход. Уровень организации, высокая дисциплина и, можно сказать, "культура" революции поразили всех политиков и напугали правительство гораздо больше, чем эксцессы2.