Само православие истолковывалось в соответствии с идеалом Правды. Отношение к Христу также приобрело манихейский характер. Человек вместе с Христом противостоят дьяволу как равноправные начала. В старейшем памятнике древнерусской письменности "Слово об Адаме" "дьявол спорит с Христом „на равных"... В великом противоборстве Правды и Кривды бог стоит по одну линию с закрепощенным Адамом" (Клибсмов Л. И. Народная социальная утопии в России. С. 17). Христос мог рассматриваться как землепашец. Он, как и человек, противостоит Кривде-дьяволу как внешней силе. Здесь нет ни монотеизма, ни проблемы борьбы добра и зла в самом человеке. В своих сочинениях современник Ивана IV И.Пересветов писал: "Не веру Бог любит, правду". Правда, по его мнению, имеет первенство над верой. Он полагал, что православные греки были менее угодны богу, чем магометане-турки, которые не имели истинной веры, но "правду" осуществляли. И. Посошков (1652-1726) опирался на древний афоризм: "Бог правда, правду он и любит". Двоеверие, которое появилось в результате официального принятия христианства на Руси, оказалось под сильным влиянием манихейства. "Христианство отразило и первобытный дуализм. Главой всех сил зла был непобежденный богом Сатанаил с его многочисленным и разветвленным воинством, против которого и бог, и его ангелы были бессильны. Всеведущий, вездесущий и всемогущий бог не мог уничтожить не только самого сатану, но и мельчайшего из его слуг" (Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. С. 558). Это по существу манихейская противоположность монотеизму.
Манихейская логика Правды, следовательно, строила конструктивную напряженность, формировала путь следования социокультурному закону через полнейший, бесповоротный, бескомпромиссный отказ от того, что в данный момент называлось кривдой. Идеал Правды в отличие от идеалов православия связан с идеальным устройством на земле, с земным градом. Эти идеи служили основой для истолкования христианства в свете веры в торжество "Божией Правды" на земле. Устремленность к земному царству Правды - важнейшая специфика русского массового сознания. Идеал Правды зиждется на мечте об устройстве жизни, очищенной от искажений, в которых виноваты, может быть, начальство, иноземцы, собственная слабость и т.д., он зиждется на вере в естественную жизнь, которая, хотя и утеряна частично, но неизбежно восторжествует. Идеал Правды - идеал синкретической жизни. Он включал Правду-истину, Правду-справедливость, Правду-силу. Правда - высшая ценность жизни.
Поиск срединной культуры
Существование скрытых логических форм в сознании и деятельности человека постепенно становилось особым предметом для развивающегося самосознания. Эти формы служили своеобразным базисом, стартовой площадкой для развития сложных форм самосознания, сложных форм элитарной мысли. Логические формы сознания, проникая на высшие этажи человеческого самосознания, тем самым формируют новые формы своего сохранения для передачи последующим поколениям. Скрытые логические формы, попадая в сферу высшей культуры, превращаются в религиозные, философские, культурные системы. Этот процесс можно усмотреть прежде всего в движении мировой философской мысли. Идея медиации, осознание срединной культуры с большим трудом пробивали себе путь в элитарную культуру. В истории философии можно найти постоянное углубление представления о медиации, попытки решать на ее основе всё более сложные проблемы. Например, Аристотель полагал, что нравственное поведение следует искать в середине, равно удаленной от двух крайностей. Человек, по Аристотелю, на основании собственного нравственного чувства ищет эту линию поведения, лежащую далеко от обеих крайностей. Интересна в этой связи точка зрения Плотина, оказавшего сильное влияние на формирование христианской культуры. У него постоянно сквозит стремление замкнуть дуализм на монотеизм, идти по традиционному для европейской культуры пути формирования срединной культуры. Он полагал, что тело и душа являются двумя обитателями одного дома. Плотин возражал против постоянного подчеркивания различий в распределении счастья и богатства, так как тем самым можно разрушить здание нравственности, общества, государства.
Средневековый еврейский философ Маймонид возвел в высшее нравственное начало необходимость отличать крайности от "среднего пути". Он полагал, что крайности удаляют человека от достижения разумной цели, разрушая его телесное здоровье и душевное спокойствие; именно средний путь приближает человека к цели. Гегель выдвинул обобщающую идею меры, идею синтеза противоположностей, которая только и заключает в себе истину. Эта идея затем нашла свое дальнейшее развитие и охватила не только движение духа, но и деятельность самого человека, которая стала осмысливаться как поиск синтеза через диалог.
Россия не осталась в стороне от этого процесса. Здесь следует прежде всего указать на концепцию всеединства В.Соловьева и идеи Н.Бердяева. Тем не менее в элитарной культуре в рамках непреодоленной антиномии мышления, игнорирующей поиск синтеза и меры противоположностей, значительное влияние имеют попытки превратить известный принцип дополнительности в некоторый общефилософский принцип, используемый для осмысления взаимоисключающих представлений и понятий. Тяготение медиации к высшим, элитарным уровням культуры и к концентрации инверсии на нижних уровнях может стать серьезнейшей проблемой как условие и предпосылка социальных конфликтов. То, что в логике может выступать как отказ от взаимопроникновения полюсов, от амбивалентности, в жизни общества выступает как патология, как разрушение культуры, социальных отношений, государства, личности. Поэтому предметом изучения логики воспроизводства, логики исторического процесса должно быть не только соотношение инверсии и медиации в тот или иной момент истории, но прежде всего способность людей постоянно углублять через критику исторического опыта значимость медиации, культурных оснований принятия массовых решений.
Начало российской истории
Применительно к истории России изложенные теоретические положения приобретают свою специфику.
Племена восточных славян, которые широко заселяли Восточно-Европейскую равнину в 6-7 веках н. э., жили, как свидетельствует летописец, разрозненно на своих территориях, между которыми лежали обширные незаселенные пространства. Племена нс были связаны ни организационно, ни общими целями. Характер их социальной организации вызывает большой интерес у многих поколений историков. По этому поводу высказывались различные точки зрения. Одни историки полагали, что у славян господствовала родовая организация на основе кровнородственных отношений. Род "означал всю совокупность степеней родства как самых близких, так и самых отдаленных: род означал и совокупность родственников, и каждого из них". Первоначально это слово употреблялось в смысле соотечественника, народа, "для означения родовых линий употреблялось слово племя" (Соловьев С. М. Сочинения. М., 1988. Кн. 1. С. 90). Другие историки (славянофилы) рассматривали в качестве коренного устоя русской жизни семью и общину. Третья точка зрения исходила из за-дружно-общинного характера быта Древней Руси, перехода от родового быта к общинному. Выдвигались представления о патронимии, т. с. группе "семей, больших и малых, образовавшихся в результате разрастания и сегментации одной патриархальной семейной общины" (Косвен М. О. Семейная община и патронимия. М., 1963. С. 97). При всей важности исследования различий в этих точках зрения в основном все историки едины, считая, что в социальной организации славян господствовало локальное сообщество, локальный мир. В воспроизводственном процессе это означало преобладание стремления воспроизводить как высшую ценность локальные сообщества, соответствующую культуру, нравственный идеал. Древние локальные сообщества носили замкнутый характер. Они "вели дробную жизнь мелкими, мало зависящими друг от друга, часто враждебными союзами". Между ними, по свидетельству древних арабских путешественников и географов, были постоянные несогласия и междоусобные войны. "Племенная рознь и разнообразие составляет главное явление, которое по преимуществу определило всю историческую судьбу Славян" (Леонтович Ф. История русского права. Одесса, 1869. Вып.1. С. 76, 78). Даже крестьянская община Х1У-ХУ веков "представляла собой закрытую социальную систему" (Данилова Л.В. О внутренней структуре сельской общины Северо-Восточной Руси// Россия на путях централизации. М., 1982. С. 10). Эти локальные сообщества обычно насчитывали от нескольких десятков до нескольких сотен человек, т. е. каждый из них мог непосредственно знать всех и каждого, социальные связи основывались непосредственно на эмоциональных отношениях. Все общество, все отношения в нем могли быть подконтрольны каждому его члену. Все виды деятельности: трудовая, обрядовая, организационная и т. д.- осуществлялись и в форме непосредственных личностных контактов. Эти люди могли сообща обрабатывать землю и сообща потреблять. Связь между людьми базировалась на общем происхождении от единого предка, родоначальника, на представлении о едином тотеме.