Любя воинскую деятельность и подвергая свою жизнь беспрестанным опасностям, наши предки мало преуспевали в зодчестве, требующем времени, досуга, терпения, и не хотели строить себе прочных домов: не только в VI веке, но и гораздо позже обитали в шалашах, которые едва укрывали их от непогод и дождя.
Славянские города были не чем иным, как собранием хижин, окруженных забором или земляным валом. Там возвышались храмы идолов, не такие великолепные здания, какими гордились Египет, Греция и Рим, но большие деревянные кровы. Венеды называли их гонтинами, от слова гонт, доныне означающего на русском языке особенный род теснин, употребляемых для кровли домов.
Не зная выгод роскоши, которая сооружает палаты и выдумывает блестящие наружные украшения, древние славяне в своих низких хижинах умели наслаждаться действием так называемых изящных искусств.
Первая нужда людей есть пища и кров, вторая - удовольствие, и самые дикие народы ищут его в согласии звуков, веселящих душу посредством слуха.
Северные венеды в VI веке сказывали греческому императору, что главное услаждение их жизни есть музыка и что они берут обычно в путь с собой не оружие, а кифары или гусли, ими выдуманные. Волынка, гудок и дудка были также известны нашим предкам, ибо все славянские народы доныне любят их. Не только в мирное время и в отчизне, но и в своих набегах, в виду многочисленных врагов, славяне веселились, пели и забывали опасность.
Так Прокопий, описывая в 592 году ночное нападение греческого вождя на их войско, говорит, что они усыпили себя песнями и не приняли никаких мер предосторожности.
Некоторые народные славянские песни в Лаузице, в Люнебурге, в Далмации[xxxvi] кажутся древними; также и старинные припевы русских, в которых величаются имена языческих богов и реки Дуная, любезного нашим предкам, ибо на берегах его искусились они некогда в воинском счастье.
Вероятно, что эти песни, мирные в первобытном отечестве венедов, еще не знавших славы и победы, обращались в воинские, когда их народ приблизился к империи и вступил в Дакию; вероятно, что они воспламеняли сердца огнем мужества, представляли уму живые картины битв и кровопролития, сохраняли память дел великодушия и были в некотором смысле древнейшей историей славян. Так везде рождалось стихотворчество, изображая главные народные склонности; так песни нынешних поэтов более всего славят мужество и память великих предков; но другие, любимые немецкими вендами возбуждают только к веселью и к счастливому забвению житейских горестей; иные же совсем не имеют смысла, подобно некоторым русским, нравятся одним согласием звуков и мягких слов, действуя только на слух и не предоставляя ничего разуму.
Сердечное удовольствие, производимое музыкой, заставляет людей изъявлять его разными телодвижениями: раздается пляска- любимая забава самых диких народов. По нынешней русской, богемской, далматской можем судить о древней пляске славян, которой они торжествовали священные обряды язычества и всякие приятные случаи: она состоит в том, чтобы, в сильном напряжении мышц, взмахивать руками, вертеться на одном месте, приседать, топать ногами, и соответствует характеру людей крепких, деятельных, неутомимых.
Народные игры и потехи, доныне единообразные в славянских землях: борьба, кулачный бой, бег взапуски - остались также памятником их древних забав, представляющих нам образ войны и силы.
В дополнение к этим известиям заметим, что славяне, еще не зная грамоты, имели некоторые сведения в арифметике, в хронологии. Домоводство, война, торговля приучили их к многосложному счислению; тьма, знаменующая 10000, есть древнее славянское. Наблюдая течение года, они, подобно римлянам, делили его на 12 месяцев, и каждому из них дали название, согласно с временными явлениями или действиями природы; январю - просинец (вероятно, от синевы неба), февралю - сечень, марту - сухий, апрелю - березозол (возможно, от березовой золы), маю - травный, июню - изок (так называлась у славян какая-то певчая птица), июлю - червен (от красных плодов или ягод), августу - зарев (от зари или зарницы), сентябрю - рюен (или ревун: от рева зверей), октябрю - листопад, ноябрю - груден (от груд снега или мерзлой грязи), декабрю - студеный. Столетие называлось веком, то есть жизнью человеческой; во свидетельство, сколь предки наши обыкновенно жили, одаренные крепким сложением и здоровые физическою деятельностью.
О российских славянах Нестор пишет, что они, как и другие, не знали единовластия, наблюдая закон своих отцов, древние обычаи и предания, о которых еще в VI веке упоминает греческий историк и которые имели для них силу писаных законов, ибо гражданские общества не могут образоваться без уставов и договоров, основанных на справедливости. Но так как эти условия требуют блюстителей и власти наказывать преступника, то и дикие народы избирают посредников между людьми и законом. Хотя летописец наш не говорит о том, но российские славяне имели властителей, с правами, ограниченными народной пользой и древними обычаями вольности. В договоре Олега с греками в 911 году упоминается уже о великих боярах русских - это достоинство, знак воинской славы, конечно, не варягами было введено в России, ибо оно есть древнее славянское. Само имя князя, данное нашими предками Рюрику, не могло быть новым, но, без сомнения, и прежде означало у них знаменитый гражданский или воинский сан.
Общежитие, пробуждая или ускоряя действие разума сонного, медленного в людях диких, рассеянных, по большей части уединенных, рождает не только законы и правление, но и саму веру, столь естественную для человека, столь необходимую для гражданских обществ, что мы ни в мире, ни в истории не находим народа, совершенно лишенного понятий о божестве. Люди и народы, чувствуя зависимость или слабость свою, укрепляются, так сказать, мыслью о вышней силе, которая может спасти их от ударов рока, неотвратимых никакою мудростью человека, - хранить добрых и наказывать тайные злодейства. Сверх того вера создает еще теснейшую связь между согражданами. Чтя одного бога и служа ему единообразно, они сближаются сердцами и духом. Эта выгода так явна и велика для гражданского общества, что она не могла укрыться от внимания самых первых его основателей, или отцов семейства.
Восточные славяне были язычниками. У древних славян не было ни храмов, ни особого сословия жрецов, но были отдельные волхвы, кудесники, которые почитались служителями богов и толкователями их воли.
Главные боги славянского Олимпа были: Даждьбог (у других племен - Хорс) был богом Солнца; Перун - бог грома, молнии, войны; Стрибог был богом ветра; Волос или Велес покровителем скотоводства; небо иногда называлось Сварогом (и поэтому Даждьбог был сварожичем, т.е. сыном неба); мать Земля-сырая тоже поситалась как божество. Богиней земли и плодородия была Мокошь.[1]
В России, до введения христианской веры, первое место между идолами занимал Перун, бог молнии, которому славяне еще в VI веке поклонялись, обожая в нем верховного Мироправителя. Кумир его стоял в Киеве на холме, вне двора Владимира, а в Новгороде над рекой Волхов был деревянный, с серебряной головой и с золотыми усами. Летописец упоминает еще идолов Хорса, Дажебога, Стрибога, Самаргла и Мокоша, не объявляя, какие свойства и действия приписывались им в язычестве. В договоре Олега с греками упоминается еще о Волосе, именем которого и Перуновым клялись россияне в верности, имев к нему особенное уважение, ибо он считался покровителем скота, главного их богатства.
Бог веселья, любви, согласия и всякого благополучия именовался в России Ладо; ему жертвовали вступающие в брачный союз, с усердием воспевая его имя, которое слышим и ныне в старинных припевах. Стриковский называет этого бога латышским: в Литве и Самогитии, народ праздновал ему от 25 мая до 25 июня - отцы и мужья в гостиницах, а жены и дочери на улицах и на лугах; взявшись за руки, они плясали и пели: Ладо, Ладо, диди-Ладо, то есть великий Ладо.
Такой же обычай доныне существует в наших деревнях: молодые женщины весной собираются играть и петь Лада, диди-Лада. Мы уже заметили, что славяне охотно умножали число своих идолов и принимали чужеземных.
Русские язычники, как пишет Адам Бременский, ездили в Курляндию и Самогитию для поклонения кумирам; следовательно, имели одних богов с латышами, если не все, то хотя бы некоторые славянские племена в России, вероятно, кривичи: ибо название их свидетельствует, кажется, что они признавали латышского первосвященника Криве главой своей веры. Впрочем, Ладо мог быть и древним славянским божеством: жители Молдавии и Валахии в некоторых суеверных обрядах доныне твердят имя Лада.
Купалу, богу земных плодов, жертвовали перед собиранием хлеба, 23 июня, в день св. Агриппины, которая для того прозвана в народе Купальницей. Молодые люди украшались венками, раскладывали к вечеру огонь, плясали около его и воспевали Купала. Память этого идолослужения сохранилась в некоторых странах России, где ночные игры деревенских жителей и пляски вокруг огня с невинным намерением совершаются в честь языческого идола. В Архангельской губернии многие поселяне 23 июня топят бани, настилают в них траву купальницу (лютик, Ranunculusacris) и после купаются в реке. Сербы накануне или в самое Рождество Иоанна Предтечи, сплетая Ивановские венки, вешают их на кровли домов и на хлевах, чтобы удалить злых духов от своего жилища.
24 декабря русские язычники славили Коляду, бога торжеств и мира. Еще и в наше время, накануне Рождества Христова, дети земледельцев собираются колядовать под окнами богатых крестьян, величают хозяина в песнях, твердят имя Коляды и просят денег. Святошные игрища и гадание кажутся остатком этого языческого праздника.